Они не стали ждать автобус, неспешно шли пешком. Анатолий Петрович внимательно слушал Маринку, не задавал никаких вопросов, но почему-то легко было вываливать ему все. Сказала Маринка и про ребенка:
— Представляете, я была уверена, что после тех… — она замялась, — приключений мне такое не суждено. Нет, мальчишки мои — они замечательные, Валик, дедов любимчик, Петька за ним везде следом, я к нему душой прикипела. Судя по всему, его мамашка ещё дурее меня была, а он так реагирует на добрые слова, представляете, боялся, что я его выпну?? Петька, меня увидев тогда, попятился, долго ко мне не подходил, а Валик в первые же минуты ко мне подбежал, как только понял, что я нуждаюсь в поддержке. Но этот малыш, он мне, наверное, в искупление грехов моих послан, я буду очень стараться для всех троих быть нормальной мамкой. Но боюсь сказать им — как-то воспримут такую весть.
— Марина, мое мнение, конечно, Вам и не надо, но, судя по всему, Ваши мужчины, все трое, будут рады малышу. И, простите меня, но отец ребенка… не надо его держать в неведении, он достойный человек и должен знать про дитя, тем более, у него их ещё и не было. В таком возрасте мы конкретно понимаем, что такое дети, не бойтесь!!
Уже подходя к перекрестку, где Маринке надо было поворачивать, он попросил:
— Марина, буду рад, если вдруг понадобится моя помощь, запишите мой телефон. — И уже прощаясь, сказал с грустью: — Знаете, я очень любил Вашу маму, светлым человеком она была!
— Спасибо! — у Маринки навернулись слезы. — Я… скорее всего, Вам позвоню, когда все прояснится.
Придя домой, пошла сразу на кухню, где бурчащий дед кормил чиграшей.
— Мама, у нас диктант был, мы на четверки написали!
— Умницы вы мои, наши то есть!! Так вот, — она решилась, — я хочу сказать, что… что в конце октября-начале ноября, — набрала побольше воздуху в легкие, выдохнула, — у меня родится ребенок!
И зажмурившись, съежилась, ожидая их негативную реакцию, в первую очередь отца.
Через минуту услышала его шумный вздох:
— Наконец-то разродилась!
— Мам, а кто у нас будет, мальчишка или девчонка? — тут же спросил Петька. — Я за мальчишку, ну их на фиг, девок писклявых!!
— Я наоборот сестричку бы хотел, они такие ласковые, как котятки!! — возразил Валик.
Маринка открыла глаза и потрясенно уставилась на всех:
— И вы совсем не против?
— Чё мы должны быть против, мужик у нас замечательный, это же не чурбанское… — Коля проглотил матерное слово.
— Мам, а дядь Демид тогда с нами станет жить? — с надеждой спросил Петька.
— Вряд ли он свои горы оставит! — покачала головой Маринка. — Я вас всех прошу — вы пока ему ничего не говорите, я должна подумать как следует!!
— Фигли думать, — хитренько подумал Коля, — дело сделано, Демид это не чурбаны, да и меня, случись не станет, пацаны при нормальном мужике будут!
Мальчишки дотошно пытали деда что, и как будет с маминой беременностью.
— Вы это, да, и я тоже, она может не из-за чего рыдать, поесть какую-нибудь бурду захочет, нам надо потерпеть, чё сделаешь, так вот бывает.
— Дед, а бурду, это как?
— Всяко, бабушка твоя огурцы соленые сахаром посыпала и бутерброды с колбасой и кетчупом конфетами заедала.
— Зачем? — удивился Петька.
— Кто бы знал? Теть Лида Костарева яблоки-зелипухи ела, а мы с Сашкой отворачивались, у нас скулы от кислоты сводило.
— Зелипухи это что?
— Ну яблоки, которые только-только завязались — маленькие зеленые и кислые. — Дед поморщился. — Кто их знает, кто мел ест, кто лимоны как апельсины. — Дед, — теперь спросил уже Валик, — а дядь Демид, как думаешь, он чего решит?
— Демид мужик умный, думаю, мамка ваша его плохо знает.
Коля истово надеялся, что Демид не окажется как Петькин Тарасов, таксист хренов. Опаздывали тут с ребятами на выездные соревнования — такси заказали, приехал папаня. Довез до вокзала и деньги за проезд взял. Коля кратко — не было времени, десять минут до отправления электрички оставалось, сказал:
— Ты даже не козёл, ты — козлина!
Маринке ничего не говорили, хорошо, Петька воспринял все это равнодушно.
— Дед, да он мне дядька чужой, я его и не помню, ты смотри, не переживай.
К маю ждали разговора с Демидом, обещал.
В конце апреля окотилась коза, принесла козочку, у Шурки счастье зашкаливало, как раз выпало три дня выходных у пацанов, с нетерпением собирались в деревню, но Колю по-настоящему скрутил радикулит, он поохал, поматерился под нос, пришлось остаться дома. Третьего днем прозвонился Демид.
— Здравствуй, Николай Иваныч! А где все?
— Все в деревне. У нас там прибавление семейства — козочка маленькая, поехали все поглядеть, а я вот, видишь, шаль на поясницу нацепил.
Демид вздохнул:
— Хотел всех увидеть, но не повезло, забыл, что праздники переносятся!
Поговорили обо всем, про учебу, про погоду, про Маринку, посмеялись на ребячьими проделками, дед показал грамоту Валика за второе место. Потом помялся:
— Демид, ты это, послушай, чё скажу-то, — начал как-то спутанно говорить Коля.
Демид насторожился:
— Что-то случилось?? Плохое? Ребят или Маринку кто обидел?
— Да как сказать-то, для нас вот неплохое, а для тебя…
— Иваныч, не крути!
И бухнул Коля без подготовки:
— Ты это, ну, короче — Маринка беременная. В конце октября-начале ноября рожать будет! — Кккак, беременная??
— Ты ещё скажи, от кого? — рассерчал Коля.
Демид зажмурился и сидел молча.
— Чё, думаешь, навязываться станем? — запыхтел Коля.
— Иваныч, ты о чем? — он встрепенулся и открыл глаза.
— О том, вырастим ребятенка, подумаешь!!
Демид все так же непонимающе-отстраненно смотрел на него. Коля чуть ли не плевался:
— Да пошел ты..!!
— Иваныч, Иваныч, — как бы проснулся Демид, — ты понимаешь, что ты мне сказал?
— Ну сказал!! Правильно Маринка не хотела тебе про это говорить…
— Иваныч?? — Как-то удивленно посмотрел на него Демид. — У меня?? После онкологии?? Человечек получился?? Это же… невероятно! Я уверен был, что мне такое не суждено.
— Не суждено ему!! — пробурчал Коля, остывая.
— Человечек, капельный. — Демид неверяще уставился на Колю. — Ты меня не разыгрываешь?
Коля все-таки заматерился:
— Два дурака… дебилы… ити иху, эта дурища до трех месяцев не замечала, папашка, мать его так, не знает, что дети могут зародиться. Петька с Валиком знают, что бывает когда трахаются — просветили меня старого недавно, а эти двое… наииивныее!!
А Демид улыбался, нет — он просто расцвел:
— Иваныч, не бухти, ты меня как кувалдой по голове шарахнул.
— Ну и шарахнул, чё делать собираешься?
— Как что? — удивился Демид. — Приезжать, ребенка ждать!?
— Ну тогда ладно, а я уж подумал, что…
— Фига с два — человечка своего воспитывать сам буду!! — И тут до него дошло: — Что ты сказал, Маринка не хочет мне говорить??
— Да боится она, нам-то сказала и зажалась вся, думала, я выступать буду! А я недели через три, как ты уехал, просек — спать много стала, есть начала помногу, поди, мужик будет? Валик, вон, девку хочет, Петька — пацана, мне хоть кого, он нам всем к месту. Маринка всю дрянь забудет, некогда станет с лялькой-то, пацаны заботу заимеют, да и мне, если ты приедешь и рядом с ними будешь, спокойнее станет.
— И что, она мне так и не скажет?? — озадачился Демид.
— Да вроде подумать хотела, нас просила не говорить, а кой хрен молчать — ты это, сделай вид, что не знаешь ничего, не продавай меня. Беременные, они истерить могут на пустом месте, а ребенку это ни фига не надо.
— Ох, Иваныч, я никак не соберусь с мыслями! Я… и отцом скоро буду — это же как… не знаю даже, что-то невероятное!!
— Ты это, завтра позвони, только сделай вид, что ничего не знаешь?
— Ладно, Марина Николаевна, будет вам ответный сюрприз!! — предвкушающе улыбнулся Демид.
Давно уже выключили скайпы оба, а Демид все сидел и тупо смотрел на темный экран. В душе творилось непонятно что — какая-то детская обида на Маринку:
— Надо же, не хочет мне говорить!! Женщиной себя ощутить — я нужен, а про маленького, она подумает, сказать или нет!
Неверие, что такое имеет место быть, и откуда-то изнутри заливало душу радостное предвкушение — через пять с половиной-шесть месяцев у него, перенесшего, казалось бы, неизлечимую болезнь, разуверившегося во многих и многом, не верящего, что сможет зачать ребенка… у него родится… человечек?? Он опять зажмурился, и верилось, и не верилось ему в такое! Поприкидывал Демид — по всему получалось, сможет он приехать к августу, были кой какие недоделанные дела, да и нельзя было с бухты-барахты взять все и бросить. Пять лет, прожитых здесь, они наложили свой отпечаток на его жизнь — привык все доводить до конца, естественно, бросить все он просто не сможет. Надо было тщательно прибрать и закрыть все, собрать поспевающий урожай — одна Маринкина смородина стояла обсыпенная — чтобы ни люди, ни звери не смогли залезть в их с Миком, да и Маринкой, жилье. Собрать и взять с собой самое необходимое, плюс то, что очень дорого ему. Следовало обсудить все с Иванычем, чтобы он там не выступал зря. Ночью Демид весь изворочался, вставать не стал — зная, что Файзулла чутко спит, под утро в дреме снилась всякая ерунда:
Маринка с большим животом, ругаясь, говорила ему:
— Я Мика люблю, а ты иди куда хочешь! — а Демид изумлялся, говоря ей, что Мик — всего лишь собака. Проснулся, долго лежал, осмысливая весь бред, потом четко вспомнил, мамка его всегда говорила:
— Приснится собака — к другу.
— Хмм, друг у меня здесь один — Файзулла, посмотрим.
Зная, что Маринка будет после пяти по Москве, позвонил пораньше — четко обосновал все Коле, тот, на удивление, ни разу не возразил.
— Ты, это, мужик правильный, знаю. Жить-то где станете? Понимаю, тебе в деревне лучше, там Шурка с козами, да и чижикам в городе сподручнее, ты только не вздумай их туда, к себе на родину увозить, я без пацанов — сам знаешь — загнусь. А с другой стороны — чё заморачиваться?? Приедешь, и прикинем все.