— Нивы сжаты, рощи голы, от воды туман и сырость…
Лида механически продолжила:
— Колесом за сини горы солнце тихое скатилось. Дремлет взрытая дорога, ей сегодня примечталось, что совсем-совсем немного ждать зимы седой осталось!
— Любите стихи?
Лида пожала плечами:
— Даже и не скажу, знаете, в замужестве как-то не до стихов было… В школе, помнится, в десятом, воевали с любимой учительницей, доказывая ей, любительнице Маяковского, что Есенинские стихи — это поэззия, а — Маяковский — это как стучать молотком по железу.
— Маяковский — это «Читайте, завидуйте я — гражданин Советского Союза?» — улыбнулся Марк.
— Не только… — Лида на минутку задумалась. — Товарищ Ленин, я Вам докладываю и не по службе, а по душе. Товарищ Ленин, работа адова будет сделана и делается уже!!
— Серьезно!! — опять улыбнулся Марк, а Лида удивилась — куда делся тот стервозный мужик? У этого, оказалось, имеется славная улыбка.
— Я Маяковского увы, не помню, но вот Пушкина, Блока — это да. Да ещё будучи в Стамбуле, вспомнил две строчки Есенина:
— Никогда я не был на Босфоре, ты меня не спрашивай о нем.
— А какой он, Босфор? — спросила Лида.
— Разный, бывает тихий спокойный, бывает и сердитый, самое узкое место 680 метров, самое широкое около трех километров. Со стороны Мраморного частенько стоит очередь из кораблей — ждут разрешения на проход. Знаете, такая наползающая дымка вечернего тумана, и силуэты кораблей стоящих друг за другом, в самом проливе частенько серый сторожевик стоит. Если смотреть с пролива, то европейская часть города намного больше впечатляет, по берегу много дворцов, интересных построек. На азиатской стороне трех-четырехэтажные виллы богачей у самой воды стоят, стоимость этих особняков зашкаливает. Ещё у Европейского берега стоит красавица яхта Ататюрка. У меня в планшете есть кое какие фотографии, вечером покажу, хотите? Я там в командировке был, вот сумел пару вечеров выкроить — побродить по городу, прокатился на катере по Босфору.
— Красивый город?
— Да, но движение в нем напоминает муравейник, впрочем, это на востоке везде так. Красивый, необычный, много мечетей с минаретами, будят по утрам своими молитвами, можно будильник не заводить! Больше всего очаровал Египетский рынок — со специями, это что-то!! Я очень много всяких приправ набрал своим ребятам, рады будут, на нашем крайнем севере и южные приправы — замечательно.
Марк спешил, очень мало времени было у него, ему надо было всенепременно хотя бы телефон её узнать, на большее рассчитывать не приходилось, а ему так не хотелось, чего не было по отношению к женщинам с очень давних пор, отпустить и упустить эту усталую, чем-то опечаленную женщину. Он сам не понимал, зачем это ему надо, но вот надо.
У неё зазвонил телефон, она, взглянув на дисплей, мгновенно преобразилась, разулыбалась и враз помолодела:
— Извините! Да, Андрей? Нет, все нормально, уже в поезде. Хорошо, конечно!
Марк помрачнел — похоже, пролёт.
А последние её слова легли бальзамом на душу:
— Да, пока! Целую, сынка!!
Поезд притормаживал на какой-то станции, мимо окон проплывал перрон и одинокая старушка с ведром шикарных хризантем.
— Какие красивые цветы! — восхитилась Лида.
Марк как-то резко рванул к выходу из вагона, она недоуменно посмотрела ему вслед, мало ли… Поезд, постояв минут пять, потихоньку тронулся, Марка все не было:
— Отстал что ли? — Заволновалась Лида и собралась идти к проводнику, когда с противоположной от выхода стороны вагона показался растрепанный Марк… с цветами в небольшом оцинкованном ведре.
— Это Вам, Лида!
— Боже, Марк, Вы сошли с ума!
— Немного, — улыбнулся Марк, — поезд трогался, и пришлось цветы вместе с ведром купить, извините за такую тару, но вам же цветы нравятся??
— Очень, спасибо огромное! Ведрами мне ещё никто не дарил цветов!
Лида, любуясь цветами, понесла их в купе, видевшая в окно, как бежал с этим ведром Марк к вагону, попутчица, немного завистливо улыбнулась:
— Великолепный букет, необычный!
— Да, и стоят хризантемы долго, обожаю их!!
Марк же с удовольствием наблюдал за заблестевшими глазами Лиды и старался как можно больше понравиться ей, ещё поговорил о Стамбуле, про собор Святой Софии — Айя София, подробно рассказал о Голубой мечети — СултанАхмет, о вечерних закатах над Босфором и Мраморным морем, про себя твердо осознавая, что если все получится — повезет он эту женщину повсюду, куда она пожелает.
Вот так за разговорами и к Минску подъехали, Алена вышла, и ехали они до самой Москвы вдвоем. Проговорили до часу ночи, Марк показывал фотографии не только Стамбула, много где довелось ему побывать, и хотелось как можно больше заинтересовать эту женщину. Он не хвастался, просто с удовольствием делился своими впечатлениями о той или иной стране. Лида внимательно слушала, восторгалась чем-то, что-то категорически не воспринимала. Марку с ней было легко и интересно. Ранним утром были в Москве.
— Лида, мы вас отвезем!! — проговорил Марк, отдавая свой и её чемоданы встретившему его молодому мужчине. — Не переживайте!! Нам по дороге, мы как раз в Рязань должны заскочить перед отлетом.
Довезли Лиду почти до подъезда. Марк радовался как ребенок, когда записывал номер её мобильника, а Лида вот так — с чемоданом и ведром хризантем шла к подъезду, беспричинно улыбаясь.
Навстречу выскочила опаздывающая как всегда соседка, Светка-милиционерка.
— Привет, Лидунь, с приездом, какие цветики роскошные! Как отдохнула, вечером забегу на рюмку чая. — скороговоркой произнесла Светка.
— Беги, беги, — Лида шутливо пропела: — Миньцанер, миньцанер, разбери мои дела. Никому я не давала, от кого ж я родила??
. -Вечером разберемся — дитя нет, а цветики имеются!! — Послав ей воздушный поцелуй, Светка села в подъехавшую машину.
Жила она на одной площадке с Лидой, тоже были несладкие моменты в жизни — измена мужа, молодая соперница, долгий и мучительный развод, она было расклеилась, стала искать утешение в вине, но Лида постоянно тормошила, не давала ей времени киснуть, и Светка сумела-таки взять себя в руки, второй год работала в милиции-полиции, появились поклонники.
— Жизнь-то налаживается, Лидух! — бодренько стала восклицать Светка.
— Могём!
Вася встретил сердито, не позволил себя погладить, но хвостом ходил за ней и ругался на кошачьем языке. Она на кухню он за ней: — Маф!
— Вась, я перед отъездом тебе говорила, что еду полечиться.
— Маф!
— Не вредничай, а?
— Маф!
— Вот возьму веник, будет Маф тебе.
— Маф, Маф!
— Хочешь, чтобы я с тобой не разговаривала, пожалуйста! — обиделась Лида.
Вася ещё побухтел, помафкал, а потом, учуяв своей толстой кошачьей попой, что Лида обиделась, подлез к ней и стал тереться о ноги, замурлыкав.
— А, хитрая мося. Понял? Иди уже, вредина, сюда! — Лида села на диванчик, кот мгновенно прыгнул на колени, подсунул голову под её руки и замурчал, как небольшой трактор.
— Соскучился? — кот в блаженстве закрыл глаза.
— Я тоже по наглой морде скучала!! Андрей приедет, попробуй, его не прими, отлуплю точно! — приговаривала Лида, поглаживая своего понимающего кота.
Кот был совсем дохлый — лежала большая рыжая тушка, вытянувшись на её на коленях и ни на что, казалось, не реагировала, только иногда дергались кончики ушей.
После обеда позвонила на домашний телефон Маринка, полчаса слушала Лида, какой у неё мерзкий папа, как он её обижает, как тяжело ей — у неё мама умерла!!
— Маринка, тебе тридцать три, а не три года, ты одна такая? А как же когда мама у деток в десять лет уходит??
— Да, теть Лид, ты не знаешь моего папу, он постоянно орет, что это я маму сгубила, что я во всем виновата.
— Вы оба одинаковые. Сколько раз тебе говорить, у него своя жизнь — у тебя своя. Пропускай мимо ушей, вы с ним оба без Галинки два барана на мосточке. Что решила с квартирой??
— Да Тамара достает, я говорю, что папа не разрешает её продавать, а сама потихоньку пустила квартирантов-таждиков.
— Смотри, превратят квартиру в клоповник. Пустила сколько?
— Двух.
— Ага, через месяц будет двадцать два.
— Не боись, у меня все под контролем!
— Ну-ну.
ГЛАВА 4
Вечером Светка пытала Лиду на предмет:
— Откуда ведро цветов?
Лида нехотя рассказала про Марка Викторовича. — Лидунь, может, это судьба?
— Ага, именно что, это ты у нас особа романтишшная, я дааавно в сказки со счастливым концом перестала верить — учителя попались хорошие, что муж, что «друг сердешный».
Была у Лиды недолгая связь ещё при окончательно спившемся муже, кроме суки и твари никак не называющим жену в пьяном состоянии, а в таком он был почти всегда, распускающем руки. Были моменты, хотелось руки на себя наложить, вот и потянулась к чужому мужику погреться, не претендуя ни на что большее. Такой внимательный, замечательный и прочая и прочая, исчез как утренняя роса под солнцем-как-то не по-мужски, не сподобился просто СМС прислать, про то, что все закончилось — при нечаянной встрече через где-то год резво поспешил уйти, хотя Лида и не собиралась что-то говорить, выяснять.
— Ладно, каждый останется при своем мнении! — отмахнулась Светка, зная Лидину позицию в отношении мужиков.
— Лид, представляешь, ко мне молодая жена Панкова приходила!!
— Этой-то что понадобилось?
— Да бумеранг вернулся, опять Панков по бабам пошел.
— Ни себе фига, когда уж угомонится, эта-то, третья официальная. Ей ведь ещё тридцати нет?
— Будет вот.
— И что, ты её утешила?
— Ну да, сказала, что слаще её вот нашлась.
— А чего она хотела, когда в семью лезла? Думала, ты плохая, она самая лучшая, любовь неземная у него, кобелины? Дите она ему родила — смотри, удержала хоть одна мужика детьми, а у твоего Панкова, кобелизм в крови.
— Я вот теперь думаю, может, и на самом деле лучше, что у нас так получилось? — протянула Светка. — Не дергаюсь, не переживаю, сама себе хозяйка, может, я ещё и встречу своего, ненаглядного??