– Абсолютно уверен! Я и майору Федоткину это говорил, и лейтенанту Малашенко! Да и комроты со мною согласился.
– То есть вы тоже считаете, что имел место факт предательства?
Так, а вот с этого места идем осторожненько! Этот дядя не так уж и прост!
– Для этого, гражданин подполковник, у меня слишком мало информации. Что солдат из окопа увидит? Только часть поля перед собой… Я, как комвзвода, про роту многое рассказать могу, про полк – так уже меньше, а про дивизию – совсем мало. А планы операции даже и не в дивизионном штабе, поди, разрабатывались – нам их сверху спустили… Туда мне хода нет. Но немцы знали о нас – и это совершенно точно! Засада, танки – это не просто так все!
– Откуда знали?
Развожу руками:
– Я ж не Особый отдел! Это вы у нас все знать должны, какой со старшины спрос?
– Но вы понимаете, что подобным утверждением прямо-таки вынуждаете нас проверять всех и каждого? И вы – один из первых в этом списке.
А капитан-то в разговор и не лезет! В углу сидит, нахохлился, что твоя сова! Место свое гостю уступил, впрочем, это-то и понятно. Что-то он ноне не в духе… Чего у него стряслось? Интересно было бы выяснить!
– Понимаю, гражданин подполковник. Однако ничего с фактами поделать не могу, а они все говорят за то, что немцев предупредили.
– Трибунала не опасаетесь?
– Опасаюсь. В нонешние-то времена там так отвесить могут…
– Так-так… – Подполковник переглядывается с капитаном. – А что это за полк такой – фузилерный?
– Да в книжке какой-то прочел, товарищ подполковник! Название больно чудное, вот и запомнилось. И про принца этого – тоже оттуда помню.
– А что за книжка такая?
– Давно уже читал… Забыл, гражданин подполковник…
– Угу… – кивает тот. – Ладно, хрен с ним, с полком этим. А вот с вами что делать, гражданин Красовский?
«Опять, стало быть, гражданин? Не кончилось, значит, ничего…»
– Не знаю, гражданин подполковник. Только я ведь не шпион! Сколько тех фрицев перебил, и еще готов!
– Готовы? – дядька смотрит на меня с хитрым прищуром.
– А как же!
– Ладно, Красовский, идите…
Когда старшину вывели за дверь, Дронов перестал барабанить пальцами по столу и повернулся к Азарову:
– Ну? И что вы теперь скажете? Это немецкий шпион?
– А как тогда я должен поступить, товарищ подполковник? Факт предательства – налицо! И предатель – человек знающий и осведомленный!
– То есть, вместо того чтобы искать настоящего предателя, вы, без долгих раздумий, попросту решили его н а з н а ч и т ь? А старшина оказался самой подходящей кандидатурой? Или, что еще хуже, вы попросту покрываете настоящего врага? Что скажете, товарищ Азаров?
Капитана аж подбросило:
– Товарищ подполковник! Да я…
– Сядьте! Садитесь, капитан!
Особист опустился на место.
– Это еще не все вопросы, которые вам можно задать, товарищ Азаров. И можете быть уверены – вам их зададут! Не я, у меня и своих задач – хоть возами вози.
Дронов встал и убрал свои записи в полевую сумку.
– Значит, так: дело Красовского прекратить!
– С какой формулировкой, товарищ подполковник?
– Я вам что – военюрист? Не хватает соображения – посоветуйтесь! Хоть со своим начальством, если больше не с кем. Красовского я у вас забираю – прямо сейчас. Мало ли какие у вас тут мысли могут еще возникнуть…
– А…
Дронов достал из полевой сумки лист бумаги, развернул и поднес к лицу особиста:
– Еще вопросы есть?
Тот, быстро пробежав глазами текст, молча помотал головой.
– Вот и хорошо! Распорядитесь принести вещи старшины и его оружие.
Когда заскрипела входная дверь, я удивленно поднял взор – что-то новое! Раньше меня дважды в день не допрашивали!
Но вместо конвоира на пороге появился давешний подполковник.
Вскакиваю на ноги – это уже чисто на автомате получилось.
– Собирайтесь, старшина. – Визитер указывает на дверь. – Приведите себя в порядок, машина ждет. Побрейтесь и умойтесь, а то уже на бродягу скоро похожи будете.
И, сняв с плеча ремень с кобурой, бросает мне мое оружие.
– Десять минут!
– А как же… – киваю я в сторону здания Особого отдела.
– Обвинения с вас сняты, делопроизводство прекращено. Вопросы?
– Никак нет, товарищ подполковник.
– Вот и хорошо! – Гость стучит по стеклу наручных часов согнутым пальцем и исчезает.
Так… Я что-то не просек, уже все? Старшина Красовский более не немецкий шпион, а снова полноправный боец Красной Армии? Интересно девки пляшут! Что такое произошло? Проверяю пистолет – все в норме, оружие исправно и патроны выглядят нормально. Это не подстава – оружие вполне боевое. Так, а вот мою «липу» надо теперь подальше запрятать!
Выхожу на улицу. На столе, где обычно перекусывают местные обитатели, стоит исходящий паром чайник, и рядом с ним я замечаю чашку с помазком и бритву. Не «Золинген», но привередничать мне некогда.
Пять минут, и я откладываю принадлежности для бритья в сторону. Бриться пришлось, вглядываясь в осколок зеркальца, заботливо положенный рядом. Так что теперь я должен выглядеть вполне пристойно.
Кстати!
Оглядываюсь по сторонам и замечаю моего вечернего караульного – тот, присев на лавочку, рассматривает сапог. Ну и я рядом примастырюсь…
– Здорово, земляк!
– И тебе не хворать!
– Холодновато у вас в сарае-то спать…
– Так ты, поди, и выспался уже? Или как?
– Выдрыхся! Более уж не хочу. Особливо – здесь!
– Так ить радуйся! Тута, чай, не курорт!
– Однако ж дует там у тебя.
– Дак… ворота же плотно прикрывали?
– Там щели есть, да не об них речь. Сбоку откуда-то дует… вон с того угла. Ну, где мусор у стены сложен, видишь?
– Вижу…
– Вот аккурат оттуда и сквозит…
В глазах собеседника мелькает искра понимания.
– Добро… вечером гляну.
– Тады – бывай, земляк!
– И тебе счастливо!
Ну вот… еще один кирпич с души. А то мало ли кто будет сидеть в этой сараюшке завтра? А ну как всамделишного шпиона приволокут?
У ворот стоит «эмка» подполковника. Ну, скорее всего, это его машина – в Особом отделе есть только полуторка.
Подхожу поближе и дипломатично прокашливаюсь. Стучу по задней двери.
– Садись! – выглядывает из машины подполковник. – Назад садись, а хабар свой на переднее сиденье брось…
Вместе с вещмешком там лежит и винтовка с зачехленным прицелом. СВТ!
Неужто моя? А то чья же, не подполковника ведь?
Стоило мне прикрыть дверь, как в машине зарычал двигатель, проскрежетали шестерни… и она тронулась.
– Удивлен? – поворачивается ко мне офицер.
– Да… в принципе, не очень. Должны же были разобраться-то, в конце-то концов.
– Ну-ну! – хмыкает тот. – Они разобрались бы! Уже готовили материал для трибунала, если хочешь знать. Уж там бы тебе отвесили…
Да уж! Там бы не поскупились… Только вот кого они судить бы стали? Нет, к немцам я, разумеется, не пошел бы, а вот куда? В какую-то часть прибился бы? Имитировать контузию от близкого разрыва, попасть в госпиталь – и что? Да там бы и придумал! На своей земле, да и документы есть…
Не увидев на моем лице ожидаемой реакции, подполковник качает головой:
– Ладно, старшина, я смотрю – ты весь в раздумьях. Так вот, чтобы тебе ясно стало. Я – подполковник Дронов. Из Особого отдела штаба фронта, так что сам понимаешь…
Понимаю. То-то Азаров на него все время косился. С такой высоты что ни спихнешь – хоть гайку, хоть кирпич, один фиг – долбанет чувствительно.
Вслух, однако, отвечаю вполне уважительно:
– Еще бы не понять, товарищ подполковник.
– Вношу ясность, – продолжает офицер. – Ты уж не полагай о себе, что ты сам настолько важный да ценный, что по твою душу целого подполковника прислали.
Да уж, чего-чего, а таких радужных мечтаний у меня отроду не водилось. Словесно тем не менее выражаю полное согласие со словами Дронова.
– Это хорошо, что ты меня понял, – кивает тот. – Так вот, интерес наш не сегодня возник, как понимаешь. Еще когда ты Гарипова «порезал», так сказать, я этот факт и заметил. Руслан, кстати, у нас давно на примете – боец перспективный. Его мало кто побить мог!
– Да, он хороший боец.
– И придумки эти ваши – с волокушами – тоже без внимания не остались. Так что рано или поздно, а разговор наш состоялся бы в любом случае. Но – вышло так.
Он на какое-то время замолкает, разглядывая пейзаж за окном. Водитель берет вправо, объезжая лужу, и машина чуть наклоняется на кочках.
– Так вот, старшина, – продолжает подполковник. – Я твои рапорта читал – все. Не только тот, что сейчас написан. Все!
Дронов словно точку ставит, особо подчеркивая этот факт.
– И вот что я тебя спрошу… ты отчего злой такой?
Вот это здрасьте! Чего-чего, а такого вопроса я менее всего ожидал!
– Так это… разве ж я такой злющий?
– Даже и на тренировках ваших тебя бойцы опасаются – можешь покалечить ненароком. А уж в бою… Сколько у тебя взятых «языков»? Двое? А у взвода?
– Двенадцать.
– Вот именно! Как к тебе немец в руки попал – можно, не глядя, ему похоронку строчить. И ведь бьешь ты их жестоко – руками так вообще… Нет, у нас никто с противником не лобзается, все так. Но вот чтобы всегда на добивание стрелять… этого нет. После тебя раненых не остается, ты сам-то в курсе?
– Да как-то… и не замечал за собой таких вещей.
– Сам-то, может, и не замечал – так другие все подметили. Вот мне и интересно, что такое с тобой происходит? Не праздный это вопрос, мы серьезными вещами занимаемся, и уверен я должен быть в каждом человеке. У тебя, друг ты мой ситный, башню, похоже, напрочь снесло – и давненько уже. Обидно – боец неплохой и с перспективами… а вот поди ж ты… так-то, в бою, увидишь очередного немца – и поскачешь ему голову сносить. А мне надобно, чтобы ты прежде всего задачу поставленную исполнял, а не за фашистскими скальпами охотился!