– Сколько их?
– Человек шестьдесят… Впрочем, – он смотрит на лежащих во дворе головорезов, – уже меньше.
– Добавить что-нибудь хочешь? – обращаюсь я к бритоголовому.
– А… а что? Вин сказал все…
– То есть как «язык» ты интереса не представляешь…
Кровью из разнесенного затылка забрызгало изрядный кусок стены – «парабеллум» не подвел.
Встаю и, обтерев ствол, убираю пистолет в кобуру.
– Вооружились?
– Так точно! – в один голос отвечают парни.
– Вопросы есть?
– Старшина… – Это Руслан.
– ??! – На моем лице написано удивление.
– Товарищ старшина!
– Другое дело! Что за вопрос?
– Вот… – Он протягивает мне кинжал. Как и положено – рукояткой ко мне. – Откуда он у вас?!
– Товарищ подарил. Между прочим, тоже Гарипов! И тоже – Руслан!
– А-а-а… как давно?
– Да… – чешу я в затылке. – Не так чтобы и очень… хотя это как посмотреть…
Ну да. Парни все восьмидесятых годов рождения, на вид им лет под тридцать. Это ж какой нынче год будет? А по сравнению с сорок третьим… изрядный срок получается.
– Это прапрадеда Махмуда кинжал, там наш родовой знак есть!
– Ну и хорошо! Тот Руслан, между прочим, знатный боец был!
– Так он и сейчас еще крепок.
Оф-ф-фигеть – не встать! Так это внук Гарипова? То-то я и смотрю – похож! Однако…
– Охримчук! У тебя дед воевал?
– Под Питером, до сорок четвертого. Потом комиссовали его по ранению. Семь лет как по- мер уже.
Так.
Что спрашивать у Филенко – не знаю. Да и опасаюсь, откровенно говоря. И так уже какая-то мистика происходит.
– Слушай мою команду!
Ребята подтягиваются.
– Охримчук – на тебе раненый! Тащишь, пока можешь, потом сменим. Гарипов – на тебе тыл…
– С тобой пойду, командир!
А ведь и пойдет. По всему видать, толк из парня будет.
– Ладно, берешь левый фланг. Дорогу знаешь?
– Знаю!
– Уходите… – подает голос Филенко. – Я иду медленно, обузой стану для всех. Автомат есть, гранат наберу… Задержу их тут всех.
Вот же ж мать твою! Сызнова история повторяется? Тот Филенко остался, уж и не знаю, кто он этому – родня или однофамилец, теперь и этот туда же? И опять оглядываться назад, считая выстрелы? А вот фиг! С нами пойдет – и баста!
Топот ног, хриплые выкрики – на выстрелы бегут сослуживцы (подельники?) «сотника». Камеру, поди, несут? Сейчас мы вам тут устроим съемки!
– Отставить! Занимаем оборону! Гарипов – левый фланг!
– Есть, командир!
– Филенко – тыл!
– Есть!
– Охримчук – правый!
– Есть!
– Мой центр! Без команды не стрелять! Подпускаем ближе и работаем гранатами. Потом – огонь на добивание. Чтобы никто не ушел!
– Не уйдут, – недобро усмехается Охримчук, вытаскивая из разгрузки гранаты. – Все тут лягут…
Отчего-то и я в этом не сомневаюсь.
Поудобнее устраиваюсь в проломе стены – отсюда хорошо видна большая часть улицы и бегущие по ней головорезы. Разномастно одетые, но неплохо вооруженные. А этот вид построения я знаю! Страйкболисты называют его «боевое пятно». Столпившись посередине улицы, толпа ощетинилась стволами во все стороны, даже и вверх кто-то глядит – ПВО? Супер… и как вы собираетесь из глубины строя стрелять? Внешне страшно, но и только. А МГ все это построение фиолетово – он троих солдат навылет прошивает.
Так вот, значит, какие они – сегодняшние нацисты!
В тот раз они выглядели по-другому и говорили на чужом языке. И они вторглись из другой страны.
Эти – выросли здесь, среди нас.
Сейчас мы и они хорошо друг друга понимаем. В смысле – язык понимаем, их-то идеология нам чужда, как и идеология их учителей. Ничего, у меня под рукой хороший инструмент убеждения и перевоспитания.
Для ваших предшественников его хватало, хватит и вам.
А мои фланги и тыл защищают сейчас внуки тех, кто воевал рядом в сорок третьем. Они со мною, а не среди вас. Значит, наше дело правое.
Ту войну мы выиграли.
Выиграем и эту!
– Приготовились! Огонь!