Ну да, не вели отсюда огня, так уж вышло… некому просто.
Р-раз!
У немца подламываются ноги, и он кулем оседает на землю! Достал я его-таки…
Хрясь!
Вот же глазастые у фрицев артиллеристы! Хорошо, что хоть калибр не очень большой, было бы у немца миллиметров восемьдесят, я бы уже совсем другие песни пел. Надо позицию менять, и поскорее! Это тот самый неподвижный танк, точнее, какой-то один из них. Стоит, падла, на месте и долбит по нашим окопам.
С нового места беглым огнем обстреливаю солдат, бегущих рядом с танком, – они ему дорогу расчищают. И удачно, надо отметить, двое бойцов с гранатами до него так и не добрались. А после моего «горячего привета» немцы разом поубавили прыти и попятились. Кого-то я там даже зацепил.
Откуда-то из-под земли вылетает бутылка и разбивается рядом с гусеницей танка – немец резко доворачивает в сторону.
Бах!
Высверк на броне – ПТР не пробил.
Бах!
И снова – те же пляски.
Не могут наши бронебойщики его пока подбить.
Но эффект есть и от этого, танкисты не хотят подставлять борта под пули, и железная коробка разворачивается к противнику лбом.
И ломает общее направление атаки, теперь острие удара нацелено уже не на связистов.
Так, бой уже переходит в свалку, нормально управлять не могу. Свистка не услышат, а связные мои все в разгоне.
Что-то надо срочно устроить немцу неприятное… Что?
И бойцов свободных никого рядом нет, все делом заняты. Некого мне сейчас озадачить. Ну что ж… будем работать соло, как это у циркачей говорят.
Бегом по окопам, сваливаюсь к пулеметчикам. Боец, что наливал воду, куда-то уже исчез.
– Левада!
– Здесь я… – не отрываясь от пулемета, отвечает ефрейтор.
– Я на фланг! Попробую что-то с этой коробкой сделать, пока он нам тут все не попередавил!
Не отвечая, пулеметчик дает короткую очередь – в поле тотчас же залегает очередная группа солдат. Не по нраву пришлось? То-то же…
– Будь спок, старшина! Продержимся! Истомин, валим на запасную!
Да, у ребят и без меня головной боли хватает. Из ниши прихватываю парочку ручных гранат.
Бегом!
Резко ухожу вбок – туда, где пересекают траву следы от прорвавшихся танков. Только парочка запоздавших пуль печально пропела где-то в стороне, не до убегающего бойца сейчас фрицам – поважнее цели имеются.
Бу-бух!
Рванули воздух гранатные разрывы. Совсем, стало быть, близко немец подошел, раз гранаты в ход пошли.
Вот и колея, которую оставили танковые гусеницы. Сворачиваю направо и бегу вдоль нее.
Бой грохочет где-то сбоку. Звонко бьют танковые пушки, рассыпается в воздухе ружейно-пулеметная трескотня. Но здесь… здесь пока тихо, нет никого. Весь бой, собственно говоря, идет на относительно небольшом участке местности. Но мы сидим на господствующей высотке, и оставлять нас в тылу – глупость несусветная. Стрелять-то можно и с большой дистанции…
Огибаю холмик – здрасьте!
На траве лежит одинокий немец, а около него примостился еще один. Сумка с красным крестом – санитар. Но тоже с оружием – винтовка лежит рядом. Услышав звук моих шагов, он поднимает голову, и рука его тотчас же скользит к оружию. То есть теперь ты уже солдат? И хочешь меня убить? Ну извини, мужик…
Не сбавляя хода, выбрасываю вперед руки – и окованный приклад СВТ врезается фрицу в грудь!
Держи!
Четыре кило веса, да помноженные на силу удара и скорость моего бега…
С хрипом он хватается руками за горло. С бодуна-то, я ж туда не бил? Но добавляю ему еще и по плечу, со сломанной рукой он не шибко тут навоюет…
Фиг с ним, забыли уже. Других нет? Тот, что на траве валяется, немец же его перевязывал. Живой? Надо думать, что да. Его тоже звездануть прикладом?
По уму – так надо бы. Но он и так неподвижен и никак не реагирует на происходящее.
Черт с ним – пусть живет! А вот винтовки обоих фрицев я зашвыриваю подальше в траву, авось, парни, не до поисков вам будет. Если вообще они хоть как-то смогут передвигаться.
Ходу!
И снова под сапогами шуршит трава, чуть скрывая звук моих шагов.
Горелым потянуло… Откуда это?
Бронетранспортер.
Рассобаченная взрывом, угловатая машина чуть накренилась набок. А рядом в самых разнообразных позах валяется несколько тел. На одном, кстати, белеет свежая повязка – давешний фриц расстарался?
Немного задержавшись, опустошаю гранатную сумку у одного из убитых. Тебе не нужно более, а вот мне – так в самый раз будет.
Блямс!
Аж со звоном каким-то.
Танковая пушка бьет.
Резко сбавляю темп своего передвижения, прижимаюсь к земле и, осторожненько так, продвигаюсь вперед.
Опа!
Вот он, танк.
Стоит, чуть накреняясь набок. Боковой лючок в башне распахнут, и как раз сейчас из него вылетает стреляная гильза от снаряда. Дзынь! Не одна она уже на земле лежит…
Приподнимаюсь и оглядываюсь по сторонам.
Немец в черном комбинезоне скорчился около гусеницы – тот самый настырный ремонтник?
Похоже.
Рядом с танком больше никого нет. А зачем, собственно? Тут, по их понятиям, тыл – все боевые действия впереди происходят.
Ну да, в обычной-то обстановке хрен бы он здесь один стоял. Обязательно кто-нибудь рядом да крутился бы, типа, охрана. А здесь – прорыв, четко обозначенной линии боевого соприкосновения нет в принципе.
Блямс!
Так, побоку все рассуждения – действовать нужно! Этот гад по нашей обороне долбит!
Немецкая «толкушка» прыгнула в руку, словно сама собой. Отвернуть колпачок, рывок, пару секунд выждать… Пошла!
Граната влетает в открытый лючок на башне.
Кувырок назад, тут сейчас т а к жахнет!
Бух!
Взрыв ударил гулко, как из-под земли.
И все… боезапас не сдетонировал.
Надо же… а я уж губы-то раскатал… Впрочем, хрен бы с ним – главное, что танк стрелять перестал!
И он перестал. Эффект от этого дал себя знать очень даже быстро – оба наших пулемета ударили со всей возможной остервенелостью. Заметили, что артогонь по их позициям уже не ведут. Правда, оставался еще один танк, самый опасный и неприятный, но он чисто физически не мог воевать со всеми сразу. Прижатая пулеметами к земле, пехота была ему слабой поддержкой, и опасность словить под гусеницу гранату или получить бутылкой с КС по моторному отсеку стала очень даже зримой и ощутимой.
Попятился немец немного всего, отодвигаясь от окопов, но уже и это одно тотчас же было замечено нашими бойцами – стрельба усилилась.
Бамс!
Бамс!
Это еще что такое?
Кто-то изо всех сил лупит чем-то тяжелым (кувалда?) по железу.
По железу… Да по броне он лупит! И рядом совсем!
Мать моя, да тут же еще один танк где-то есть, рядом совсем! У него башню заклинило, а потом он и вовсе встал. Наши ли погибшие артиллеристы были тому причиной, или у него еще что-то там сломалось, но встала железная коробка. А башню ему еще раньше снарядом испортило, вот он и не стреляет – нет возможности орудие навести.
Точнее, не стрелял, ибо немцы не просто так ему этот «клин» вышибают.
Стало быть, надо и этому фрицу визит вежливости нанести. Нам отремонтированный танк с озлобленным экипажем на позициях совсем без нужды. Впрочем, танк-то, может, и не помешал бы… только вот без немцев, пожалуйста. Мы уж как-нибудь отыщем, кому там сидеть…
Продвигаюсь вперед, ориентируясь на удары по металлу. Интересно, они взрыв слышали? Скорее всего… и что из того?
Устроят прочесывание?
Щас… устроил тут один такой… где народ-то найдут? Там экипажа всего три-четыре человека, да и не заточены они под пехотный бой, все больше под броней сидят…
Однако же из этого совсем не следует, что надо переть на звук очертя голову. Чего-чего, а причесать из пулемета подозрительные кустики – ума большого не требуется. Особенно если этот самый пулемет под рукой.
А на танке их аж две штуки есть!
Поэтому снова забираю в сторону, напрямки не бегу. Да и вообще не бегу, в таких делах лучше поосторожничать лишний раз.
Вот и башня покосившаяся из-за кустов выглянула. Отчего покосившаяся? Так танк боком на холмик въехал, пушка вообще куда-то в землю уставилась. Отлично, стало быть, спаренный пулемет не опасен, да и курсовой тоже – тот вообще в другую сторону смотрит. Ну, во всяком случае, должен.
Не вижу немцев, но, по звукам судя, да и вообще, по логике вещей, они где-то около танка копошатся. Есть там охранение или нет, проверять мне совсем неохота. Нервные тут все, стрелять будут на каждый шорох.
Но некоторые преимущества у меня есть – я немцев слышу, а они меня нет.
Вот и отправляется первая моя граната точнехонько на звук ударов. Вторую, уже немецкую, кидаю с расчетом того, что упадет она по другую сторону танка, авось и там кого-нибудь прихлопнет. Надо отметить, что на этой и оставшейся у меня немецких «толкушках» были пришпандорены осколочные рубашки от наших гранат. Так что разлет осколков там должен быть… весьма удовлетворительный.
Кстати, когда я в первый раз такой вот выверт у немцев увидел, то изрядно их смекалке подивился. У них-то гранаты больше фугасного действия (я «толкушки» М24 имею в виду), и вот как они из этого положения вышли! Мастера, нечего сказать!
Вот теперь ихние придумки против них самих и оборотились…
Глухо бумкают разрывы, с визгом пролетают над головою осколки, и следом за этим на пригорочек вскакиваю и я. Винтовка на изготовку, могу стрелять!
Только вот не в кого.
Привалившись боком к борту танка, сидит на земле немец-танкист. Комбез у него весь изодран – осколки постарались? Второй уткнулся лицом в землю – и из-под головы у него растекается по истоптанной земле темно-багровая лужица.
Все, что ли?
Хренак!
И вылетает из моих рук верная «светка», бухается прикладом о землю. Не прицелом хоть – уже хорошо!
Впрочем, мне тотчас же стало не до винтовки – затыльник приклада немецкого карабина просвистел в паре сантиметров мимо моего носа. И если бы не быстрая реакция вашего покорного слуги – фриц свою задачу мог считать исполненной. Но – не сложилось, цель оказалась проворной и из-под удара ушла.