— Делаем, что можем, маленькая леди!
— И с кем же на этот раз ты сражаешься, солнышко мое?
— Со скверными защитниками республики с весьма дурными задатками.
— С этими задницами в округе Колумбия, что ли?
— Не только с ними, но и с их предшественниками, Джинни, действовавшими сотню лет назад.
— Очаровательно!.. Но как удалось тебе втянуть в это Сэма?
— Он человек исключительно принципиальный, значительно более зрелый, чем прежде, и к тому же отец семерых детей, отличающий дурное от хорошего.
— Это как раз то, что я имела в виду! Так как же ты его залучил обратно? Ведь в глазах этого красивого мальчика ты и есть те сорок разбойников из сказки об Али-Бабе, довольствующихся, правда, одной парой ног — твоей.
— Ну, я бы сказал, что это не так. Он изменился с тех пор, повзрослел. У него измученный взгляд, артрит и сутулость. Думаю, что иного и быть не могло при наличии девятерых детей.
— Девятерых? Но мне показалось, что только что ты сказал — семерых?
— Я перепутал, но он и сам путается в этих числах. А еще я замечу, что он стал намного терпимее к людям.
— Слава Богу, что он оправился после утраты Энни. Мы все так переживали за него... Подожди-ка минутку!.. Семеро детей... девятеро... А как это вдруг ухитрилась его жена произвести их в таком количестве. Она что, рожает их по двое и по трое зараз?
— Ну... мы не говорили с ним об этом...
К счастью для Маккензи Хаукинза, на линии раздалось несколько щелчков и затем послышался торопливый голос оператора:
— Номер двенадцать "а", вам срочный звонок! Пожалуйста, прервите свою беседу, чтобы я могла вас соединить.
— Пока, Джинни, детка, свяжемся позже! — Маккензи опустил трубку на рычаг и тут же тремя секундами позже, как только заверещал аппарат, схватил рывком ее.
— Номер двенадцать "а". Кто говорит?
— Это Редуинг! Слышите, вы, доисторическое чудовище? — крикнула сердито Дженнифер из Свомпскотта, штат Массачусетс. — Сэм прослушал прошлой ночью пленку с записью беседы с Броукмайклом, и всем нам, включая Сайруса, Романа и наших обоих Дези, пришлось немало потрудиться, прежде чем мы смогли уложить его в постель! Сайрус был вынужден при этом влить в его глотку чуть ли не всю бутылку виски...
— Когда он протрезвеет, то придет в чувство, — перебил Ред Хаук. — У него это не в первый раз.
— Вы утешили меня, хотя сами мы не сможем в этом убедиться.
— Почему?
— Он исчез!
— Это невозможно! Там же мои адъютанты. Роман Зет с полковником, да и вы в придачу.
— Он ловкий сукин сын, ясно вам, Повелитель Черт Знает Чего! Дверь у него была закрыта, и мы решили, что он отсыпается, а пять минут назад Роман, обходивший дозором окрестности, заметил, как причалил катер к берегу, примерно в четверти мили от нашего пляжа. И тотчас же из дюн выскочила какая-то фигура и, добежав до суденышка, погрузилась на него!
— И это был Сэм?
— Да. Бинокль не лжет, а зрение у Романа Зет чертовски острое, что и позволило ему намного сократить время пребывания в тюрьме.
— Выходит, Сэм снова пустился в бега! Как тогда, в Швейцарии!
— Вы имеете в виду тот случай, когда он пытался вам помешать?
— Да, и он тогда чуть было не преуспел в этом! — рявкнул Маккензи, яростно шаря в карманах свободной рукой в поисках успокоительного средства, коим всегда оказывалась измятая сигара. — Он, должно быть, связался с кем-то по телефону.
— По-видимому, так оно и есть. Но только с кем вот?
— Откуда мне знать? Мы же не виделись с ним долгие годы... И все же, что он может сделать?
— Прошлой ночью он орал о каких-то высокопоставленных манипуляторах, распродающих нашу страну, и о том, что их необходимо разоблачить и что он непременно сделает это...
— Да, он немало наслушался на эту тему и верит во все эти вещи...
— А вы не верите? Я сама слышала, генерал, как вы высказывались в отеле «Ритц-Карлтон» примерно в том же духе.
— Согласен, я тоже верю в это, но надо же знать, когда и где приступать к действиям в защиту своих принципов, что уже само по себе нечто иное!.. Да и что может он практически сделать? Предположим, что истеричный адвокат с налитыми кровью глазами и в мокрой одежде прибегает в редакцию газеты с такой историей, как наша, ну и что дальше? Никаких доказательств у него нет. И в итоге подкатит туда машина из сумасшедшего дома.
— Я еще не все сказала, — заметила Дженнифер.
— Слушаю вас.
— Он прихватил с собой эту злополучную пленку!
— Шутить изволите, краснокожая леди!
— Я бы желала всем моим краснокожим сердцем, чтобы это было так! Однако факт остается фактом: мы нигде не можем ее найти.
— Клянусь святыми пистолетами Джорджа Паттона, он может завалить все наше дело! Мы должны его остановить!
— Но как?
— Позвоните в редакцию бостонских газет, на радио и телестанции и сообщите их сотрудникам, что из самого крупного в Массачусетсе сумасшедшего дома бежал псих.
— Это нам мало что даст, когда они прослушают кассету. С нее сразу же будет сделано несколько копий, далее последует сканирование голоса и отождествление его с голосом вашего друга генерала Броукмайкла, чему помогут сохраняющиеся пленки с теленовостями или запись телефонных разговоров генерала.
— Я позвоню Броукмайклу и предупрежу, чтобы он держался подальше от телефона!
— От телефона?.. — задумалась Дженнифер. — А знаете, телефонные компании фиксируют с помощью компьютеров все без исключения звонки: это необходимо для взимания платы за разговоры. Я уверена, что мистеру Пинкусу не составит особого труда попросить полицию обратиться с запросом в соответствующую телефонную компанию.
— Ну и что бы это дало нам?
— Номер, по которому звонил Сэм из дома Бернбаума.
Благодаря особым отношениям Арона Пинкуса с местными властями предложение Редуинг было претворено в жизнь быстро и с успехом.
— Господин адвокат, это лейтенант Кэфферти, из Бостона. Мы получили интересующую вас информацию.
— Благодарю вас, лейтенант Кэфферти! Если бы не чрезвычайные обстоятельства, я бы никогда не позволил себе злоупотреблять вашим временем и добротой.
— Не стоит об этом, сэр! В конце концов, ни один ежегодный обед в вашем отделении не обходится без ростбифов с капустой «от Пинкуса».
— Это ничто по сравнению с теми услугами, которые оказываете вы нашему прекрасному городу!
— Мы лишь исполняем свой долг, сэр! Звоните нам в любое время... От телефонной же компании мы получили вот что. За последние двенадцать часов номер в Свомпскотте был занят всего четыре раза, причем последний раз — всего шесть минут назад, когда звонили в Нью-Йорк.
— Это мы знаем, лейтенант. Пожалуйста, скажите об остальных трех звонках.
— Дважды по этому номеру связывались с вашим собственным домом, мистер Пинкус: прошлой ночью, в шесть тридцать три и сегодня утром...
— Ах да, это я звонил Шерли, моей жене. Совсем забыл!
— Мы все встречались с вашей миссис, господин адвокат. Она настоящая светская дама; Высокая и элегантная, сэр.
— Высокая? Да нет же, она небольшого роста, все дело в ее прическе... Впрочем, к делу это не относится. А как с четвертым звонком?
— Его сделали в семь тридцать сегодня утром по номеру, которого нет в телефонной книге. Если точнее, звонили в дом Джеффри Фрейзера.
— Фрейзера? — удивился Арон.
— Ему до многого есть дело, включая боль в королевской заднице, простите меня, мистер Пинкус, за столь непристойное поведение.
— Уверен, дед его занимается еще худшими вещами, лейтенант Кэфферти.
— О, я не раз сталкивался с ним, господин адвокат. Когда мы задерживаем парня, старик просит нас продержать его под замком как можно дольше.
— От всего сердца благодарю вас, лейтенант, за оказанную мне неоценимую помощь!
— Всегда к вашим услугам, сэр!
Положив трубку, Арон взглянул с усмешкой на Дженнифер:
— Теперь, по крайней мере, нам известно, когда именно Сэм забрал кассету: когда звонил по частной телефонной линии Сидни из его кабинета, где мы прослушивали вчера запись.
— Но, насколько я понимаю, вас шокировало не это, а некто по имени Фрейзер?
— Совершенно верно, это один из самых очаровательных, я бы даже сказал, самых милых людей, которых я когда-либо встречал. Исключительно обаятельный человек, чьи родители погибли много лет назад в авиакатастрофе, когда пьяный Фрейзер-старший пытался посадить свой гидроплан на Большом Карнизе в Монте-Карло. Джеффри учился в Эндовере в одном классе с Сэмом.
— Тогда понятно, почему Сэм ему звонил.
— Вовсе нет. Сэм не питает ненависти к людям, даже, как вы сами видите, к Маккензи Хаукинзу он относится довольно терпимо. Ему глубоко претит образ жизни Фрейзера.
— Почему?
— Джеффри злоупотребляет своей внешностью. Хронический алкоголик, он гоняется за наслаждениями и всячески избегает каких бы то ни было трудностей. И до Сэма ему нет никакого дела.
— Возможно, что сейчас это совсем не так, судя по тому, что произошло на берегу минут десять назад.
— Генерал прав, мы должны его остановить! — заявил решительно Арон, возвращаясь к телефону.
— Но как?
— Если бы мне было известно, где именно сел он в катер, то я знал бы, откуда начинать его розыск.
— Он мог сделать это где угодно.
— Не могу согласиться с вами, — возразил Арон. — Где угодно сделать это нельзя: береговая охрана и сторожевые патрули постоянно находятся в состоянии боевой готовности — не столько из-за безрассудных любителей морских прогулок, сколько из-за шлюпок контрабандистов, переправляющих на своих лодчонках на берег недозволенные товары со шлюпок или судов. Если жители прибрежных районов заметят вдруг поблизости от своих домов подозрительное оживление, то они обязаны доложить об этом в соответствующие учреждения.
— В таком случае не исключено, что кто-то уже сообщил туда о появлении лодки, — заметила Дженнифер. — Ведь она подошла прямо к пляжу.