— Вот оно — твои «дело чести» и «долг»! — заговорил блондинистый Фрогги. — Ты ублюдок, которому нет равных! Не рассчитывай больше играть в моем клубе!
— А я предупреждаю тебя, чтобы ты, презренный дегенерат, оставил всякие помыслы об участии во встрече выпускников нашего класса! — заорал Дузи.
— Начиная с этой минуты я жду от тебя заявления о твоем выходе из «Столичного общества»! — возгласил Муз с пафосом.
— Но я же его почетный председатель!
— Уже нет. К сегодняшнему вечеру у нас у всех будут отчеты о твоем чудовищном поведении во время пребывания в должности государственного секретаря. Там все будет сказано о твоих сексуальных домогательствах по отношению и к женщинам, и к мужчинам. А этого мы не потерпим! Среди нас такое невозможно!
— Мы не станем более держать в своем яхт-клубе твою жалкую однокаютную лодчонку! — не отстал от других и Смити. — Знай это, грязный алкоголик!
— Муз, Фрогги, Дузи и ты, Смити, как могли вы так обойтись со мной? Ведь вы решаете мою дальнейшую судьбу, лишаете меня всего того, чем я столь дорожу!
— Тебе следовало бы подумать об этом раньше...
— Но я не имею к этому никакого отношения. Ради Создателя, не уничтожайте гонца только за то, что он принес дурную весть!
— В этом слышится что-то знакомое, — молвил Брики. — Вроде пропагандистского трюка этих комми и розовых.
— А по-моему, это скорее смахивает на стиль японцев, что еще хуже! — поделился своим мнением облаченный в зеленый пиджак Муз. — Они утверждают, будто наши холодильники слишком громоздкие, чтобы раскупаться, а машины — чересчур большие для их улиц. Почему бы им не строить жилье попросторней, а улицы — расширить? Одним словом, проклятые фанатики-протекционисты!
— Не о том вы ведете речь, старые друзья! — закричал госсекретарь. — Я же прав!
— О чем ты? — спросил Фрогги.
— Ну, о том, что гонец не должен отвечать за доставленную им весть. Это он подкупил официантов и садовников, чтобы установить подслушивающие устройства!
— О чем, черт подери, толкуешь ты там, Бенедикт Арнольд?[110]— изрек язвительно «петротоксический» Дузи.
— Да о нем же, об Арнольде!
— Об Арнольде? Но о каком?
— Об Арнольде Сьюбагалу, руководителе аппарата президента!
— Никогда не мог запомнить его имени! Как, понятно, и никто другой из нас. Так что с ним такое?
— Это от него узнал я о микрофонах! Что я понимаю в этих штучках, включающихся от звука человеческого голоса? Боже милостивый, да я не знаю даже, как включается мой собственный видеомагнитофон!
— И что же сделал этот Субару? — вновь попытался понять хоть что-то бледнолицый банкир из Новой Англии.
— "Субару" — это автомобиль, — поправил финансиста министр. — Он же Сьюбагалу.
— Это ты о холодильнике? — поинтересовался Муз из «Монарк-Макдоуэлл». — «Суб-Иглу» — чертовски хорошая машина! Он должен быть в любой занюханной японской семье!
— Ты имеешь в виду «Субзиро». А я говорю о Сьюбагалу, руководителе аппарата!
— О, так ты об этом шустром парне с Уолл-стрит? — встрепенулся Смитингтон-Фонтини. — Он выступал по телевизору, и довольно забавно. Это было несколько лет назад. Я думал, что у него будет собственная программа на телевидении.
— Прошу прощения, Смита, но он умер. Еще при другом президенте.
— Ах, да! — согласился яхтсмен. — Помню его: славный малый из кинобизнеса. Из-за его улыбки моя жена буквально сходила с ума. Или это была моя любовница, маленькая шлюшка из Милана? Откровенно говоря, я ни слова не понимал из того, что он говорил, если только он не читал по бумажке.
— Да нет же, я говорю об Арнольде Сьюбагалу, руководителе аппарата президента!..
— Ясно, что не q ком-то из нас: у нас ни у кого не может быть такой фамилии!
— Он сказал мне, чтобы я сообщил вам о том, что ваши разговоры записаны. Это его рук дело!
— А зачем он пошел на это?
— Потому что он против всех и всего, что представляет хотя бы потенциальную угрозу для Белого дома, — заметил Фрогги. — Значит, во время смены президентов он, предвидя возможность возникновения различного рода проблем, принял собственные меры предосторожности...
— Однако сделал он это, черт возьми, совсем не по-джентльменски! — не выдержал Брики.
— Но зато он сможет заставить нас поступить так, как сочтет нужным, — продолжил светловолосый циник, сверяя время по своим золотым наручным часам «Жирар-перрего». — Ему же угодно, чтобы мы сами убрали Манджекавалло и разрешили таким образом проблему без участия президента... Этот Сьюбагалу — один из лукавейших сукиных сынов!
— Должно быть, собаку съел на стезе исполнительной власти, — промолвил Дузи из «Петротоксик». — Заседает, наверное, в дюжине советов.
— Хотелось бы мне ознакомиться с его послужным списком, когда истечет срок его полномочий, — признался Муз в зеленом пиджаке. — Все лукавые ниспосылаются с небес.
— Послушай, господин секретарь, — подал голос светловолосый Фрогги, — у меня мало времени, и, поскольку Смити уже покончил с одной животрепещущей проблемой, я предлагаю всем присутствующим перейти к рассмотрению другой, уже упомянутой нами проблемы. Само собой разумеется, я говорю об этом безумном и гнусном исковом заявлении в Верховный суд — том самом, из-за которого Омаха может быть отдана этим такобанни или как их там еще!..
— Уопотами, — отозвался министр. — Мне говорили, что они происходят от населявших берега Гудзона могауков, которые отреклись от них из-за того, что те не выходили из своих вигвамов, когда шел снег.
— Да наплевать, откуда взялись эти чертовы индейцы и чем они там занимались в своих грязных иглу...[111]
— В вигвамах.
— Простите, но я только что слышал слово «иглу». Мы что, снова вернулись к вопросу о холодильниках?
— Речь шла не о них, а о начальнике штаба при президенте...
— А я думал, он играл за Чикаго...
— Что, эти япошки уже и Чикаго покупают?
— Когда же этому придет конец! Они и так ведь заполучили и Нью-Йорк, и Лос-Анджелес!..
— И закупили «доджеры»...
— А я слышал, что «рэйдеры»...
— Я думал, что «рэйдеры» принадлежат мне...
— Нет, Смити, тебе принадлежит «рэмз»...
— Да заткнетесь вы? — взревел Фрогги. — Ровно через семь часов у меня встреча в Париже... А посему позволь мне спросить тебя, господин секретарь, что предпринял ты, чтобы блокировать писульку и не допустить просачивания во вне каких бы то ни было сведений о ней. Стоит только общественности пронюхать про иск, как изучением вопроса займется одна из комиссий конгресса. Дело затянется на многие месяцы, и в течение всего этого периода психи, питающие слабость к национальным меньшинствам, до умопомрачения будут распинаться в их защиту в сенате и палате представителей. Перспектива не из блестящих! И обойдется нам все это в миллиарды!
— Позвольте мне сделать сперва сообщения не столь уж приятного свойства, — сказал государственный секретарь, ударяя с силой левой ладонью по голове, чтобы как-то унять неугомонный глаз. — Пытаясь оградить себя от напастей с помощью денег, мы наняли самых что ни на есть отпетых патриотов-мерзавцев, чтобы собрать хотя бы и незначительный компромат на всех этих психов и кретинов-судей, узревших какие-то там достоинства в насквозь пропахшем плесенью заявлении. Но наши усилия пошли прахом. Мы даже растерялись от неожиданности, так и не поняв, как это они, выпускники Школы права, сохранились вдруг в столь девственной чистоте: этого не удавалось еще никому.
— А вы пытались задействовать Голдфарба? — поинтересовался Дузи.
— С него-то мы и начали. Но он быстро бросил это дело.
— В «Супербоуле» он никогда не сдавал своих позиций. Конечно, он еврей, и я никогда бы не пригласил его пообедать в «Луковом клубе», но он был чертовски хорошим игроком. И что же, неужели и ему не удалось раскопать никакой грязи?
— Он потерпел поражение. Манджекавалло признал в беседе со мной, что Хайми Ураган «растряс — я цитирую его — все свои мозги». Голдфарб даже уверял Винсента, будто этот вождь Повелитель Грома в действительности не кто иной, как мифический канадский биг-фут, или же гималайский йети — тот самый ужасный снежный человек.
— Золотой Голдфарб — это сама история! — произнес печально глава совета директоров «Петротоксик». — Я собираюсь продать свои акции компании по производству жевательной резинки «Ураган»: мамочка и папочка всегда учили меня предвидеть ситуацию на рынке.
— Ради Бога, умолкните! — заорал блондинистый владелец «Зенита» и, снова взглянув на часы, обратился к госсекретарю: — Ну а как насчет благостных сообщений, если таковые имеются?
— Говоря без затей, — начал Пиз, водворив кое-как мятежный глаз на место, то наш отбывающий в ближайшее время в мир иной директор ЦРУ подсказал нам выход из создавшегося положения. Прежде чем Верховный суд вынесет окончательное решение, составителям искового заявления племени уопотами, а именно вождю Повелителю Грома и его поверенным, придется предстать перед судьями для устного опроса.
— И?
— Они там никогда не появятся.
— Что?
— Кто?
— Винни Бам-Бам использовал свои связи с мафией. А мы поступили и того лучше.
— Что?
— Кто?
— Как?
— Мы собираемся обратиться к услугам определенной части нашего спецконтингента, многие из которого пребывают в данный момент в тюрьме. Задание наши помощники получат достаточно четкое: уничтожить вождя Повелителя Грома и присных его... Видите ли, Манджекавалло, которому предстоит скоро стать покойничком, был прав, говоря: «Если вы устраните причину, то не будет и следствия».
— Слушайте, слушайте!
— Прекрасное шоу!
— Дьявольски чудесный сценарий!
— Нам известно, что этот сукин сын Повелитель Грома и его коммунистические прихлебатели находятся в Бостоне. Мы должны найти этого субчика и его насквозь прогнивших и начисто лишенных патриотизма коллег.