— Восемьдесят семь часов... В обратном порядке... А что это значит? — пробормотал смущенно Арон.
— Мы начинаем отсчет времени в сторону нуля, командир. Нулевая точка наступит примерно через восемьдесят семь часов.
— Не с нулем ли связана и зона «зеро»? — допытывался старый юрист.
— Можете себе представить, майор Саттон, этот парень был в Омаха-Бич!
— Вероятно, по мобилизации, генерал...
— Да, я был там! И держал в руке винтовку, а не шифровальный блокнот.
— Зона «зеро», милый Арон, — это наша непосредственная цель, объект же «зеро» — конечная, — принялся разъяснять адвокату актер. — Например, во время марша на Эль-Аламейн мы должны были сначала взять Тобрук, который и являлся в то время для нас зоной «зеро», тогда как Эль-Аламейн представлял собою объект «зеро». Кстати, в хрониках Фруассара[153], положенных Шекспиром, наряду с трудами Холиншеда[154], в основу его исторических драм, упоминается о таких понятиях, как...
— О'кей! О'кей! — завопил раздраженно Дивероу. — Какое отношение вся эта галиматья имеет к некоему слизняку по имени Маленький Джозеф, пребывающему в данный момент в отеле «Времена года»? Повторяю, Мак: почему ты решил, что этот прохиндей выполнит твое поручение? Ведь раньше он то и дело лгал тебе...
— Тогда были иные обстоятельства, — опередила Хаука Дженнифер. — Как я понимаю, он находится в услужении у того преважного субъекта.
— Исключительно точное попадание, мисс Ред! Да, Маленький Джозеф действительно служит ему, причем от того, насколько успешно этот парень справляется со своими обязанностями, зависит, будет ли жить он или умрет.
— Ну, в таком случае...
— Вот именно, Сэм, и «в таком случае», — заметил Хаукинз. — Как тебе хорошо известно, в подобных вопросах я не ошибаюсь. Помимо Белгрейв-сквер в Лондоне могу напомнить еще о некоем сельском клубе на Лонг-Айленде, о птицеферме в районе Берлина, об этом безумном шейхе из Тизи-Узу3, вознамерившемся купить мою третью жену за пару верблюдов и небольшой дворец...
— Достаточно, генерал! — прервал его решительно Пинкус. — Я вынужден вновь обратить ваше внимание на то, что в нынешней ситуации реминисценции неуместны. А теперь прошу вас с Генри сесть, и давайте продолжим обсуждение наших текущих дел.
— Слушаемся, командир! — Когда двое ветеранов Эль-Аламейна уселись, Хаук продолжал: — Но много ли мы сможем сделать, пока у нас не будет отчета Маленького Джозефа?
— А как он собирается передать его нам? — поинтересовался Дивероу. — Послать шифрованное письмо с почтовым голубем, который вылетит из окна его гостиничного номера и приземлится прямо во владениях шейха в Тизи-Узу?[155]
— Нет, сынок, по телефону...
И тут, словно подавая реплику, как мог бы сказать сэр Генри, затрещал на антикварном белом столике аппарат.
— Я подойду! — вскочил с кресла Хаук и поднял трубку: — Базовый лагерь «Дымящийся вигвам»!
— Эй, хмырь! — послышался возбужденный голос Маленького Джо Савана. — Ты и не представляешь, в какое дерьмо вляпался! Клянусь могилой моей тети Анджелины, ни один мастер сапожного дела — даже мой дядя Гвидо — не смог бы его счистить с твоих подошв!
— Успокойся, Джозеф, и говори ясней. Дай мне тех. оп. как результат визуального наблюдения!
— Что за тарабарщина?
— Я удивлен, что ты не запомнил этого во время итальянской кампании...
— Я тогда зарылся в землю. Говори же, черт возьми, чего тебе надо?
— Техническое описание тех, за кем следил ты в отеле...
— Не удивительно, что вы, доходяги, выжимаете из налогоплательщиков всю кровь — каплю за каплей! Ни один сукин сын тебя не поймет: вы просто дурите нам мозги!
— Да что ты там разузнал, Джозеф?
— Для начала замечу, что если эти шутники и впрямь шведы, то, значит, я никогда не едал норвежского мясного рулета, а я, между тем, ел его таки, потому что тот блондинистый тип, с которым пару сотен лет назад имел удовольствие ходить в одной упряжке, заставил тех придурков подать нам это гвинейское шоу, вовсе не такое уж...
— Джозеф, это длинная история? Может, лучше скажешь, что ты узнал?
— Л-ладно, л-ладно... Они сняли три номера — настоящие апартаменты, каждый с двумя спальными комнатами. Подкормив слегка хлебными крошками горничных и официантов, я узнал, что они говорят на настоящем американском... то есть на английском. Кроме того, они психи, настоящие сумасшедшие. Ходят по номеру, глядясь в зеркала и говорят самим себе всякие забавные вещицы, как если бы не знали, что видят там свои собственные отражения.
— А как насчет вспомогательных сил? Огневой мощи?
— Ничего такого у них нет. Ничего! Я обшарил все лестничные клетки, даже заглянул во все соседние номера с этим парнем по имени Рауль, которому мне пришлось выложить двести зелененьких, чтобы он позволил мне окончательно убедиться, что рядом с нами никого нет. Ведь те, кто поселился поблизости, никак не походили на их подельников. Правда, подметил я одного идиота — какого-то Брикфорда Олдершотти, но он, как оказалось, останавливался в отеле лишь на одну ночь.
— А как насчет запасных выходов?
— Там только указатели, больше мне нечего тебе сказать.
— Значит, плацдарм остается без прикрытия?
— Какой плацдарм?
— Ну, зона «зеро»... Отель, значит, Джозеф!
— Тут все чисто. Твои человек может смело входить в гостиницу, будто это церковь в Палермо в пасхальное воскресенье.
— Что-нибудь еще?
— Да. Вот здесь у меня записаны номера комнат, где расселились клоуны. — Саван продиктовал их, а потом добавил: — Еще кое-что: кого бы ты ни послал сюда, он должен быть крепким парнем. Понимаешь, что я хочу сказать?
— Не совсем, Джозеф.
— Ну так вот... Горничная, — ее зовут Бейла, — подметила своими зоркими глазками, что эти затейники отбивают горлышки у бутылок, — так, чтобы вверх торчали острые края, — и выжимаются на том, что осталось от этих чертовых фляг, — иногда раз по двести. В общем, все как я говорил: чистые психи!
Глава 22
Пройдя сквозь двустворчатую застекленную дверь в здание «Аксель-Берлэп» на Уолл-стрит в Манхэттене, д'Амброзиа по кличке Туша поднялся на лифте на девяносто восьмой этаж, миновал еще пару застекленных дверей и протянул свою карточку величественной секретарше из англичанок.
Карточка гласила: «Сальваторе д'Амброзиа, консультант». Напечатана она была его кузеном в Рикерс-Айленде.
— Мне хотелось бы встретиться с мистером Иваном Саламандером, — сказал Сальваторе.
— Он вас ожидает, сэр?
— Меня это не интересует. Позвони ему, кошечка.
— Прошу прощения, но я не могу сама звонить президенту «Аксель-Берлэпа» без предварительной договоренности. Да и никто не может. И, понятно, он никого не примет, если встреча не была назначена заранее.
— Попытайся, моя радость, а иначе я сломаю твой письменный стол.
— Что?
— Возьми и позвони. Дошло до тебя? Мистер д'Амброзиа был мгновенно допущен в святая святых Ивана Саламандера — президента третьего по величине маклерского дома на Уолл-стрит, ну а проще — в его кабинете со стенами, отделанными панелями орехового дерева.
— Что?! Что-о-о-о?! — закричал худой, в очках, Саламандер, вытирая со лба обильно выступавший бисеринками пот. — Вы до умопомрачения напугали в приемной бедную секретаршу, которой я плачу бешеные деньги только за то, чтобы она выглядела классно! Ее авиабилеты, норковая шуба — все из моего кармана! И это — не считая зарплаты. Слава Богу, моя жена и не подозревает ни о чем подобном!
— Нам надо поговорить, мистер Саламандер, и, что не менее важно, тебе придется меня выслушать. Что же касается твоей секретарши, то она не выглядела столь уж расстроенной и тем более напуганной.
— Конечно, конечно: я дал ей указание в любом случае сохранять ледяное спокойствие! — завопил Иван Грозный, как прозвали его на Уолл-стрит. — Вы что, за дурака меня принимаете?.. Я не дурак, мистер Мускульный Мешок, и посему, что бы вам там ни приспичило мне сообщить, предпочел бы, чтобы вы выговорились не здесь, а в Бруклине, за блюдом спагетти в каком-нибудь задрипанном ресторанчике!
— Это было бы не так уж плохо, поскольку ни я, ни мои друзья не питаем пристрастия к вашей вонючей колбасе-салями и фаршированной рыбе. От ваших продовольственных лавчонок разит на всю округу.
— Ну а теперь, когда мы выяснили различия в наших вкусах, выкладывайте, что привело вас ко мне и почему я должен тратить свое драгоценное время на такую, как вы, уличную шпану.
— То, с чем я к тебе пришел, исходит от самого большого человека, и если у тебя имеется тут подслушивающее устройство, я перережу тебе глотку. Понятно?
— Клянусь, ничего такого у меня нет! Да что я, похож на сумасшедшего?.. Ну и что говорит большой человек?
— Чтобы ты скупал акции оборонных предприятий и особенно тех, которые производят самолеты и все, что связано с ними... Подожди-ка минутку, я лучше прочитаю тебе. — Д'Амброзиа сунул руку в карман и вытащил листок. — Ах, вот оно как... «Самолеты и все, что связано с их обеспечением, включая компоненты...» Компоненты! Этого-то слова я и не мог запомнить!
— Ну это же безумие! Оборона летит ко всем чертям, бюджетные расходы по этой линии буквально всюду урезаются!
— Здесь еще кое-что написано. Но прежде чем зачитать, я снова предупреждаю: если нашу беседу записывают, то можешь считать себя покойником.
— Вам же ясно сказано: никаких подслушивающих устройств! Я же не мешуга[156].
— Очень многое изменилось за последнее время. — Туша снова заглянул в свою бумажку с инструкциями и несколько минут молча читал ее, шевеля губами. — О'кей, вот оно!.. — Д'Амброзиа начал читать голосом столь же невыразительным, как и его глаза. Но это ему удавалось с большим трудом. То и дело следовали паузы, словно он хотел что-то вспомнить, но не мог. Иван Саламандер между тем напряженно слушал: — «Произошли тревожные события, о которых мало кто знает в стране, ибо в противном случае могла бы последовать паника...» Или там написано т