Ее так одурманили поцелуи Круза, что она не сопротивлялась, когда он поднял ее на руки и уложил на стол. Тринити погладила выпуклые бицепсы и приникла губами к шее, пробуя на вкус соленую кожу. Его большое тело дернулось, и он прижался к ней всей огромной массой. Неловкими пальцами он расстегнул маленькие пуговки на платье-рубашке, освободил пышную грудь от кружевного бюстгальтера и накрыл ладонями нежные полушария. Под настойчивыми ласками губ и пальцев розовые бутоны сосков налились и затвердели. Тринити целиком подчинилась жадной страсти Круза и ответным импульсам собственного тела. Его нетерпеливая рука скользнула вниз под резинку шелковых трусиков. Тринити не сдержала нетерпеливого стона. Круз обрушился на ее губы в диком страстном поцелуе. Она непроизвольно приподняла бедра, в отчаянии царапая ногтями тонкую ткань рубашки на его спине: пульсация влажного лона становилась невыносимой, но Круз продолжал дразнить ее изощренными ласками.
– Перестань мучить меня, Круз, – вдруг умоляюще выдохнула Тринити.
Оторвавшись от ее губ, он снял джинсы, подумав, что Тринити – единственная, кто пробуждает в нем юношеский пыл, такой необузданный, что он готов заниматься с ней любовью, не успев до конца раздеться. Эта неожиданная мысль заставила его помрачнеть и нахмуриться, но он уже не контролировал себя. Впрочем, он и не хотел, мечтая лишь об одном: как можно глубже погрузиться в ее горячее, влажное лоно.
Тринити выгнула спину, и через мгновение Круз был в ней: нащупав нежный, чувствительный вход, он вонзил большой твердый член в ее лоно. Тринити ахнула, принимая его, и уже не сдерживала криков наслаждения, сопровождавших сильные, глубокие толчки. Ритм становился все стремительнее, закручивая пружину возбуждения, пока они оба не содрогнулись в бурном оргазме.
Круз на руках нес Тринити в свою комнату. Она уткнулась лицом в его шею и, закрыв глаза, старалась не думать о произошедшем.
У нее кружилась голова – и от услышанных признаний, и от избытка полученного наслаждения.
Спальня Круза была просторной, но строгой и мрачной. Он положил Тринити на широкую кровать, а сам скрылся за дверью, которая, как она полагала, вела в ванную. Послышался шум льющейся воды. Несколько минут спустя он появился снова и проводил ее в ванную.
От воды поднимался потрясающий аромат, похожий на Круза – мускусный и экзотичный. Тринити погрузилась в теплую душистую воду и осторожно взглянула на Круза. Он стоял перед ней с обнаженным торсом. Как бы ей хотелось осмелиться и пригласить его присоединиться. С другой стороны, ей хотелось побыть одной.
Будто прочитав ее мысли, Круз отрывисто произнес:
– Я подожду в спальне, – и вышел, оставив ее наедине с мыслями, которые не давали ей покоя.
Трусиха. Ей хотелось нырнуть в воду с головой и ни о чем не думать, но она не смогла. Их соитие в кабинете Круза было сродни цунами – такое же внезапное и разрушительное. Тринити не знала, на каком она теперь свете, да, пожалуй, и не хотела знать.
Почувствовав, что вода остывает, а Круз ждет в спальне, она быстро ополоснулась и, завернувшись в огромный банный халат, вошла в спальню.
Круз стоял у окна в темных брюках и светлой рубашке. В волосах блестели капельки воды. Значит, он тоже принял душ в другой ванной. Потому что хотел дать ей уединение или не мог оставаться с ней больше ни минуты? Тринити сжала челюсти в попытке остановить паранойю.
– Как ты? – участливо спросил он.
– Я в порядке, – ответила она.
Он смотрел на нее со странным выражением, словно видел ее впервые. Несмотря на недавний бурный секс, Тринити почувствовала, что пропасть между ними увеличилась.
– Прости меня, – сказала она, представив выражение его лица, когда говорила о глубине ненависти к нему Рио.
На щеке Круза подергивался мускул.
– За что ты просишь прощения? Это я должен извиниться за то, что заставил тебя вступить со мной в брак, и за то, что сделал с тобой мой брат, чтобы достать меня.
Его вера в ее невинность не радовала, наоборот, Тринити от нее тошнило. Если он действительно поверил в то, что она была лишь пешкой в игре Рио, то какое будущее их ожидает? Сердце Тринити сделало предательский скачок и остановилось.
Никакого. Потому что он станет сожалеть о браке, в который вступил по недоразумению, поскольку не доверял ей и хотел защитить племянников.
У нее язык не поворачивался задать этот вопрос, тем не менее она спросила:
– Что теперь с нами будет?
Он невесело улыбнулся:
– Что будет? Возможно, ты забеременела. Мы не предохранялись. – Он длинно выругался. – В тот момент я об этом и думать забыл.
– Я тоже не подумала, – тихо призналась она.
Она уставилась на Круза, только сейчас поняв значение произошедшего.
– Но я уверена, что не забеременела. У меня сейчас самый безопасный период. Но даже если это каким-то чудом случилось, это ничего не значит. Нам не обязательно оставаться женатыми. Можно что-то придумать.
– Такому никогда не бывать, – холодно сказал Круз, устремив на нее янтарный взгляд. – Если ты беременна, мы останемся супружеской парой.
– А если нет?
– Тогда и обсудим. Сейчас надо подождать. Мне через две недели снова нужно будет поехать в Мадрид. Я назначу встречу с нашим семейным врачом, и мы отправимся на нее вместе. Думаю, что времени для теста на беременность как раз достаточно.
Тринити на мгновение онемела. Потом сказала:
– Можно просто подождать. Через три недели я буду знать наверняка.
Круз покачал головой:
– Нет. Нужно выяснить как можно скорее.
В глубине души Тринити надеялась, что забеременела, поскольку это единственная возможность остаться с Крузом. А если нет… Ее охватило такое глубокое отчаяние, что, пробормотав что-то невнятное, она пулей выскочила из спальни.
Круз не остановил ее и не бросился вслед за ней, что красноречивее всяких слов говорило о том, как он к ней относится.
Круз долго не двигался с места, не спуская с двери глаз. Он должен был дать ей уйти, хотя он собрал в кулак всю свою волю, чтобы не схватить ее в охапку. Но он не мог этого допустить после произошедшего в кабинете. Он совсем потерял голову. Такого с ним раньше не случалось.
Круз нервно мерил шагами спальню. Он набросился на нее в кабинете, как пещерный человек. Дикий. Ненасытный. Он закрутился в таком водовороте страсти, что единственным выходом было погрузиться в него и забыть обо всем.
Но сейчас наступило прозрение.
Он разозлился за то, что она открыла ему всю глубину антипатии Рио, но разве он сам не догадывался об этом? А она лишь подтвердила его догадки.
Он корил себя за то, что строил воздушные замки, пытаясь найти в Рио родственную душу и обрести семью. Его угнетало и то, что и Рио, и он так плохо обращались с чистой и невинной Тринити, заставив ее пройти все круги ада. И тем не менее она отдалась ему так чувственно и непринужденно.
Круз похолодел. В его душу закралось ужасное сомнение. Что, если он подсознательно не использовал презерватив, надеясь, что Тринити может забеременеть? Он знал, что после ее исповеди не имеет права настаивать на продолжении брака?
Круз тяжело опустился на кровать. Если это так, то он еще больший негодяй, чем Рио.
Он вспомнил, как по-свински обращался с Тринити, как при каждом удобном случае обвинял ее в алчности и корысти, не давая возможности объясниться…
Что ж, он заслужил, если она покинет его, даже не оглянувшись.
Но если она беременна, то останется. И он будет жить с сознанием того, что загнал ее в западню.
Круз вспомнил ее слова о том, что она не хотела ничего говорить, чтобы не причинить ему боли. И ему стало совсем плохо. В лучшем случае она его пожалела, а в худшем – возненавидела, подобно его брату Рио.
Когда следующим утром, уставшая и потерянная, Тринити спустилась с близнецами к завтраку, она почувствовала, что Круза в замке нет. В этот момент Джулия подала ей записку.
«Я уехал в Мадрид по делам на пару дней. Затем лечу в Нью-Йорк. Вернусь к назначенной встрече с врачом. Круз».
Было яснее ясного, что он не хочет иметь с ней дела до тех пор, пока не установлен факт ее беременности.
Миссис Джордан о чем-то догадывалась и с беспокойством смотрела на Тринити. Та старалась сохранять лицо и предложила пожилой женщине поехать в Шотландию навестить сына. По правде говоря, ей хотелось побыть одной и зализать раны.
Тринити целыми днями занималась с малышами, изнуряя себя и их активными занятиями, чтобы заснуть ночью, а не мучиться кошмарными снами, в которых она неслась по замку, заглядывая в каждую комнату в поисках Круза.
И каждый вечер она вспоминала слова, сказанные им в Лондоне, когда она спросила его о женитьбе по любви.
«У меня нет времени на подобные чувства. К тому же это проявление слабости».
Две недели спустя…
Солнечным весенним утром Тринити вышла из клиники на Харлей-стрит. Вместо Мадрида Круз привез ее в Лондон. У него неожиданно образовались деловые встречи в Англии.
Ей было больно возвращаться туда, где все началось. А после визита к доктору стало еще больнее…
Подъехал Круз. Он построил график встреч таким образом, чтобы иметь возможность забрать ее после визита к врачу.
Он открыл ей пассажирскую дверь и внимательно на нее посмотрел.
Тринити села в машину и нерешительно произнесла:
– Я все скажу тебе дома.
Круз промолчал. Она заметила, как дернулся мускул на его щеке.
Когда они приехали в дом Круза в Холланд-парке, Тринити охватило чувство дежавю. Во рту у нее пересохло, сердце колотилось у горла, ладони вспотели.
Она знала, что ей нужно произнести эти слова, стараясь оставаться холодной и сдержанной. Взглянув на него, Тринити спокойно сказала:
– Я не беременна, Круз.
Воцарилось напряженное молчание.
Наконец Круз сказал:
– Нам нужно поговорить.
Тринити содрогнулась при этих словах.
– Давай чуть позже. Я ужасно устала.