Речь шла об очень жестоком убийстве.
Пока составили описание, пока сфотографировали, пока измерили ректальную температуру в динамике, прошло около двух часов. Володя чувствовал, как холод пронизывает всё тело. Сейчас бы в бюро, да чайку горячего хлебнуть.
А ещё обратно ехать, и опять за рулём.
В город добрался почти в девять. Продрог окончательно, даже подумал, что сам уже остывает. Решил заскочить в аптеку, купить что-то от простуды. А то перед самым Новым годом осталось только заболеть.
В аптеке было людно несмотря на раннее утреннее время. К окошку провизора стояла очередь, человек так из пяти. А возглавляла очередь бабулька-божий одуванчик с трясущимися руками. Симптом паркинсонизма был налицо.
— Что ж вы мне так много лекарств даёте? — спрашивала бабулька. — Что, в стационаре бесплатно ничего не положено? Систем у них нет, что ли?
— Вы в стационар или дневной стационар?
— Да разница какая? Дневной, ночной? Дневной, кто кошку кормить будет?
И опять причитала по поводу стоимости лекарств.
Меж тем люди в аптеку заходили, провизор работала одна, а бабулька всё стояла у окошка. Народ возмущался, просил ускорить процесс.
Второе окошко открыли минут через пятнадцать, весь народ хлынул туда. А Володя остался за бабушкой. Наконец все её бутылки и ампулы сложили в один пакет, а системы и шприцы — в другой.
— Разрешите вам помочь, — он заметил большую сумку на колёсиках, в которую и надо было всё покупки опустить.
— Да, милок, вот сюда, чтобы я не наклонялась.
Он открыл сумку, в которой уже лежали какие-то вещи.
— Там ничего твёрдого нет? Чтобы на кочке ампулы не раскололись? — спросил он у бабульки.
— Как нет? Есть, у меня там топор.
Володя наклонился и действительно увидел завёрнутый в тряпицу, небольшой топорик.
— Зачем вам топор? — сквозь смех обратился он к бабушке. Все люди в аптеке просто ухахатывались.
— Для самообороны, — ответила бабушка, — люди, милок, разные бывают. Вдруг полезет кто?
Он сложил все ей в сумку, купил растворимые порошки от простуды. Довёз бабушку до её дома.
На душе было мерзко. Топор для самообороны в руках божьего одуванчика вызывал внутренний ужас.
Куда катится мир?
***
Весь день он посвятил трупу без лица. Её личность ещё предстояло устанавливать. Но перед ним была молодая, тридцати — тридцатипятилетняя женщина, несколько раз рожавшая.
Она не злоупотребляла алкоголем и даже не курила. Не занималась тяжёлой физической работой и следила за собой.
Как оказалась она там, где её нашли? Вопросы, одни вопросы. Умерла-то она в лесополосе, от кровопотери. Страшная смерть. Её наверняка ищут. Только найдут ли? А если она приезжая?
Продолжить исследование предстояло завтра.
Собрался и поехал домой. Один поехал, Ксюша с Даней ушли много раньше. Сегодня последний день присутствия Лены в их доме, и она улетает. Он так и не говорил с ней больше. А она вдруг замолчала и замкнулась в последние дни.
Трудная неделя выдалась, для всех трудная.
***
Около подъезда его встречала Лена.
— Вова, погоди, я тут жду тебя.
— На морозе? Зачем? Пойдём в квартиру.
— Нет, я сказать тебе должна, здесь и сейчас. А то я ведь уезжаю завтра. Не вернусь уже сюда больше.
— Знаю, что уезжаешь.
— Вова, выслушай меня, пожалуйста. Это важно, для меня очень важно.
— Говори.
— Прости меня за всё.
— Да я давно простил. В дом пойдём.
— Я с Мариной встречалась, поговорили, поспорили, поругались. Я поняла, Вова. Понимаешь? Поняла!
— Насчёт Марины?
— Да причём здесь Марина! Вова, я насчёт себя поняла. Я такая дура. Господи, если бы кто-нибудь только знал, какая я дура!
— Ты плачешь, что ли?
— Не перебивай. Я должна сказать, чтобы ты знал. Мне важно, ты даже не представляешь, как важно, чтобы ты знал, и чтобы простил меня. Я люблю тебя, Вова. Ну что ты смеёшься? Да не смешно это! Я жизнь загубила. Свою в первую очередь. Что же я наделала? Я же считала, что всё просто. Я такая эгоистка.
— Вот тут ты права.
— Не любишь больше?
— Нет. Но и зла на тебя не держу.
— Как же мне жить дальше?
— У тебя семья, постарайся сохранить то, что имеешь. У тебя сын, тебе есть, кого любить. Ты пробуй и будешь счастлива. Не сожалей, не кусай локти, живи. Радуйся тому, что у тебя есть. Данька есть. Пусть далеко, но он твой сын.
— Тебя нет. Не веришь мне, да?
— Лена, а какая разница, верю или нет? Наши с тобой дороги давно разошлись. Не лучшим образом, и при не самых приятных обстоятельствах. У тебя семья, у меня семья. У нас разные жизни. У нас сын общий, любимый и тобой, и мной. Так он останется любимым. Я сделаю для него всё. Пойдём в дом. Холодно, простынешь, а тебе лететь, и путь не близкий.
— Мне так страшно уезжать. Если бы ты только знал, как страшно.
— В дом пойдём. Меня Оксана ждёт. Я устал, сегодня был тяжёлый день. Пойдём в дом. Холодно.
— Ты так ничего и не понял, Вова…
Она смиренно зашла за ним в подъезд.
Часть 37
День начался спокойно, но ровно до того момента, как Володя попал на работу.
Семёныч отсутствовал. То есть взял отгул. Татьяна слегла с гриппом, и Володя из танатологов работал один.
Вышел в коридор на первом этаже, покурить, посмотрел, как прозектор — Пётр —выдаёт труп родственникам.
— Петь, на вскрытие пойдём. Хочу побыстрее освободиться, а всё остальное, что доставят, будем отрабатывать после праздников.
— Сейчас, Александрович. Погоди, не до тебя.
Володя удивился: Петя всегда соблюдал субординацию.
Выпил кофе в кабинете. Завтра Новый год. Последний рабочий день. А затем праздники. Ему выпало дежурство второго января, но домашнее дежурство, то есть, если повезёт и господь над ним смилуется, то ему даже вставать с постели не придётся. Вот это кайф! И Ксюха обещала, что его никто, просто никто из домашних не побеспокоит, дадут отдохнуть и отоспаться в выходные. И кофе обещала в постель, и завтрак, и обед, и ужин. И себя по первому требованию.
Вот такой его ждал распрекрасный отдых с завтрашнего дня и до третьего января включительно.
Размечтался он, расслабился и не заметил, как в ординаторскую вошёл Пётр.
— Владимир Александрович, я тут не понял. Вы кого вскрывать собрались?
— Петрова с ДТП. Новый год завтра, Петя, не рано ли праздновать начал?
— А вы не в курсе, да?
— В курсе чего?
— Я выдал Петрова по приказу шефа родственникам для захоронения. Звонил ему, специально.
— Да вы с ума сошли оба! Петя, ты хочешь сказать, что выдал для захоронения невскрытый труп?
— А я о чём толкую.
— Это статья. Ты в курсе?
— Я звонил Семёнычу, сказал, что пришли за Петровым, он ответил, чтобы я выдавал, продиктовал, что писать в справке о смерти и чтоб расписался, я тут за вас за всех расписываться умею. Я написал, расписался, обмыл, одел, в порядок привёл и выдал.
— Верни труп! Ирод!
— Как?
— Не знаю, как. Давай его данные, объявим перехват. Труп с ДТП подлежит исследованию. Ясно?
— Да не кричите вы. Он не с дорожно-транспортного, он со стройки, с высоты упал. Множественные переломы и ушибы, разрывы внутренних органов, внутреннее кровотечение.
— Как ты мог всё это знать, если труп не вскрыт, и мой Петров с ДТП, а не с высоты упал.
— Не, Александрович, я выпил совсем чуть, только чтобы согреться.
— Пошли в холодильник. Там и согреешься.
Они вошли в холодильную камеру, где лежал труп, исследованный вчера Семёнычем. Володя посмотрел на бирку: «Петров».
— Петя, ты либо выдал не тот труп. Либо мы с тобой сядем. А, скорее всего, и то, и другое. Поехали.
— Куда?
— Расставлять точки над «и». Труп забирать, с родственниками объясняться, вскрывать как можно быстрее и отдавать для захоронения. Какая фирма хоронит? Может, наши арендаторы?
— Нет, Александрович, не они. Они уже выходные, празднуют.
Володя набирал номера телефонов директоров кладбищ, одного за другим.
— Александрович, а если не найдём? — Петя совсем нахмурился.
— Скажи спасибо, что у нас крематория нет. Найдём рано или поздно, и будем эксгумировать. Если не успеем перехватить. И ты собственноручно выкапывать его будешь, деятель.
— А что, прецедентов таких не было?
— Были. По крайней мере один известен точно. Там эксперт написал заключение от фонаря, и протокол от фонаря. От того же.
— Ну вот, и пронесло. А вы что ж, не можете?
— Нет, не пронесло, труп эксгумировали через несколько лет, там какие-то споры между родственниками возникли, требовалась генетическая экспертиза. Вот достали его, он целый, а протокол вскрытия есть.
— И что?
— Ничего, с одной стороны эксперта лишили права трудовой деятельности, а с другой он так точно и дотошно описал то, что в глаза не видел, что ему аттестацию зачли досрочно. Но нервов потрепали!
— Вы это, звоните, Владимир Александрович, поедем труп возвращать. Может, Семёныча подключим? А то, пока вы тут интеллигентничаете, мне копать придётся.
— А ничего, земля рыхлая будет.
— Зато мёрзлая. Звоните.
— Не берёт, одно кладбище осталось. И подпись Семёныча там?
— Ну да, с его же позволения.
Наконец директор кладбища ответил. Похороны остановил. Володя с санитаром рванули туда, объяснять ошибку.
Естественно, был скандал, а Петра чуть не избили остервеневшие родственники. Но эксперту директор помог, заявил, что пока личного разрешения на захоронение от Завьялова не получит, хоронить не позволит.
Вскрывали сразу, как только труп вернули в секционный зал. Всё сделали быстро.
***
Домой Володя доехал совсем уставший. Оксана уже нарядила ёлку и ждала с ужином.
— Ксю, дети ели?
— Да, Вов, всех уже накормила. Случилось что? Ты так поздно.
Он рассказал, сообщил, что Семёныча посвящать во все перипетии не стал. Пусть отдохнёт, ему и так домашних проблем хватает.