– У нас есть штормовой парус! – крикнул ему Йинен.
Митт покачал головой: он понимал, как много времени займет у двух мальчишек уборка такого большого и намокшего паруса и постановка другого.
– Шторм поймает нас с голым задом. Может, мы уже попались. У нее слишком малая осадка. Подвязывай. Живее!
Они вязали холодные и мокрые рифовые узлы до боли в пальцах. Хильди стояла на сиденье рулевого, удерживая румпель ногой, и подвязывала ту часть паруса, которая была у нее над головой. Митт с Йиненом ползали по крыше надстройки и подвязывали парус там. Потом они проделали это во второй и в третий раз. После этого парус «Дороги ветров» превратился в нелепый крошечный треугольник на длинной пустой мачте. Теперь дождь уже хлестал потоками. Они почти ничего не видели за пределами серого круга диаметром локтей в тридцать. Но внутри этого круга волны стали серо-зелеными, высокими и острыми. Голая мачта раскачивалась вперед и назад. Палуба поднималась и опадала до тошноты круто.
– Не отвязывай гик, пока мы не уберем фок! – крикнул Хильди Митт.
Вокруг стало вдруг шумно, хотя источник всех этих звуков определить было трудно. Митт с Йиненом подтягивали и хватали хлопающие паруса на носу, поскальзываясь на мокрых досках палубы радом со Стариной Амметом. Они то летели к небу, взмывая среди потоков дождя, то Старина Аммет несся вниз, словно на санках, прямо к веснушчатой коричневато-серой воде.
Йинен судорожно сглотнул.
– Будет еще хуже? – крикнул он.
Митт не пытался его обмануть.
– Еще как! – заорал он в ответ.
Хорошо еще, было некогда объяснять Йинену, что такие осенние штормы порой длятся несколько суток. Митт понимал, что не продержатся на плаву и дня. Теперь, окончательно проснувшись, он с отвратительной ясностью осознал, что «Дорога ветров» перевернется. Он чувствовал это по тому, как яхта двигается. В конце концов, это же была всего-навсего прогулочная яхта богача. И когда Старина Аммет яростно бросился вниз по еще одной покрытой оспинами водяной горе, Митт перепугался не меньше, чем накануне в Холанде, когда сидел скорчившись рядом с игравшими в камушки мальчишками.
Он ослеп от ужаса, словно убежал от самого себя, и внутри его головы осталась одна пустота. Но Митт понимал, что так не пойдет. Йинен не справится без него. Он подхватил охапку мокрой парусины и проковылял с ней к люку. Запихнул парус внутрь, закрыл крышку и одним ударом загнал защелку на место. Ему показалось, что от прежнего бесстрашного Митта уже совсем ничего не осталось. Опыта в командовании судном у него не было. Мальчику хотелось заскулить из-за того, что рядом нет Сириоля.
Затем они с Йиненом поползли обратно по отчаянно раскачивающейся крыше каюты. Увидев их приближение, Хильди начала отвязывать гик, как распорядился Митт. Она понимала, что они с Йиненом были идиотами: сидели под брезентом и позволили шторму подобраться вплотную к яхте. Девочка решила, что больше не повторит ошибки и будет соображать и действовать быстро. Ей не хотелось, чтобы люди вроде Митта считали ее дурой. Но она не представляла себе, насколько яростно задувал ветер.
И распустила главный узел.
Ветер вырвал гик у нее из рук. Парус резко отбросило в сторону, так что «Дорога ветров» встала к следующему громадному валу бортом. Гик пронесся над каютой и с силой ударил Йинена по голове. Мальчик потерял сознание – и его потащило к борту.
14
Хильди отчаянно закричала. Митт рванулся за Йиненом и обеими руками сумел ухватить его за лодыжку. На них с грохотом обрушилась вода, жесткая и тяжелая, а потом отхлынула, потащив ребят вниз по накренившейся крыше надстройки. Митт не мог объяснить, каким чудом они остались целы. И Хильди тоже не поняла, как это получилось. Она чувствовала, что «Дорога ветров» пулей несется на гребне волны, резко кренясь набок. Но девочке было совершенно непонятно, как она смогла одной рукой удержать вырывающийся румпель, а другой – шкот.
– О боги! Прости! – завопила она Митту, увидев, как он, вымокший и испуганный, соскальзывает с надстройки и стаскивает за собой Йинена.
– Больше так не делай! – проорал ей Митт.
Теперь «Дорога ветров» неслась вниз, и он воспользовался этим, чтобы затащить Йинена в каюту. К его глубочайшему облегчению, тот был жив: он шевелился и что-то жалобно бормотал. Но Митт не мог с ним оставаться. Он поспешно подоткнул под него одеяло, чтобы Йинен не катился по полу.
– Не двигайся! – рявкнул он, хотя в каюте было почти тихо. – Тебя порядком стукнуло.
Тошнотворно подрагивая, «Дорога ветров» снова начала карабкаться вверх. Митт бросился по наклонной палубе к скамье рулевого и вырвал румпель из слабых рук Хильди. Гроза гремела, пытаться перекричать ее было бесполезно.
Митт обнаружил, что успел как раз вовремя.
Яростный осенний шторм ревел, выл и бесновался вокруг них. «Дорога ветров» шла почти бортом в ложбине между двумя вздымающимися стенами воды – ее подхватил отлив от предыдущей волны. Что еще хуже, в таком положении вода почти наполовину закрывала ее от бушующего ветра. Парус стремительно заваливался набок, грозя опрокинуть судно. Орудуя непослушным румпелем, Митт закричал Хильди и замахал рукой, требуя, чтобы она тянула шкот и держала парус. Ему показалось, что полжизни прошло, прежде чем девочка поняла его и визжащий на блоках шкот оказался у нее в руках. Лицо у нее по-прежнему оставалось глупым и недоумевающим, но у Митта не было на нее времени. Он мог только благодарить Старину Аммета, что с той поры, как в последний раз ходил под парусом, он вырос и стал сильнее. Управлять «Дорогой ветров» было очень трудно. Яхта никак не желала поворачивать. Они по-крабьи ползли на огромный водяной холм, все выше и выше, а потом зависли, почти завалившись на бок, прямо под ревущим гребнем волны. «Дорога ветров» явно была склонна к самоубийству. Митт почувствовал, как яхта начинает опрокидываться, и рванул непослушный румпель.
И в тот момент, когда он это сделал, на них обрушилась вся сила шторма. Митт с Хильди завопили в один голос – крик вырывался у них против воли, они ничего не могли с этим поделать. Ветер налетел с ревом и грохотом. Шкот рванулся из пальцев девочки, чуть не вывихнув ей оба плеча. Огромные массы воды поднялись и обрушились на нос, ударили в надстройку, промчались над Хильди и Миттом, не только насквозь промочив юных мореплавателей, но и отлупив их, а потом с шипением отхлынули, оставив после себя клочья пены.
Потрясенный Митт даже не очень-то удивился, когда увидел на носу яхты мужчину с развевающимися на ветру волосами. Тот, видно, понял опасность и подался к волне, словно таща за собой «Дорогу ветров». Яхте не хотелось двигаться, но Митту показалось, что незнакомец силой бросил ее вперед. На миг мальчик увидел его совершенно ясно: волосы у него были такими же белыми, как и рычащая пена, и он руками отгонял коней, которые носились под волнами и пытались затоптать «Дорогу ветров». А потом яхта перевалила за гребень и понеслась вниз по следующему водяному склону, и Митту пришлось прилагать все силы, чтобы не давать ей вильнуть. Рядом с ним, к его великому облегчению, Хильди ухватила шкот, который снова стал с грохотом втягиваться, когда «Дорога ветров» нырнула вниз.
Митту не удалось удержать судно на прямом курсе.
«Дорога ветров» соскользнула с волны и пошла боком, твердо намереваясь больше не подниматься. Но мужчина стоял там, у покрытой пеной поверхности черной скользящей воды, и тащил, тащил за собой судно. Митту хотелось его поблагодарить, но к этому времени яхта снова начала свой тошнотворный подъем, чтобы лечь на борт на следующем гребне.
Так они и плыли. Яхта металась между гибелью и гибелью так часто, что они уже потеряли счет тому, сколько раз это повторялось. Мир кипел и ревел, «Дорога ветров» содрогалась и ударялась так, что ее всю трясло. Митта и Хильди постоянно хлестала вода, и они почти перестали замечать ее удары. Вода затекала в каюту и омывала Йинена. Брезент плавал в луже под ногами, но у Хильди и Митта не было времени, чтобы от него избавиться. Все силы девочки уходили на то, чтобы удержать шкот, который то разматывался, то натягивался, а Митт сражался с румпелем, наблюдал за порывами «Дороги ветров» покончить с собой и за жестами человека на носу яхты, когда на них раз за разом набрасывался шквал.
Они с Хильди уже привыкли видеть незнакомца там, на носу, – он был либо серым от проливного дождя, либо более светлым на фоне черной стены воды. Это зрелище вселяло в их души надежду. Но их пугали кони. Это были прекрасные серые скакуны: они мчались галопом, изгибали шеи под развевающимися гривами, взбегали по склонам волн, резвились и становились на дыбы на гребнях. У Митта с Хильди не было времени, чтобы как следует их рассмотреть, но уголком глаза они постоянно их замечали. Ребята понимали, что у них видения. Матросы рассказывали о конях, которые резвятся вокруг обреченных кораблей, ликуя в предвкушении гибели смертных. Митт и Хильди предпочли бы их не видеть. Они старались смотреть вперед, откуда приближалась новая опасность. Но кони продолжали скакать по обе стороны от их корабля, а впереди были только кипящая пена, содрогающиеся морские валы, и порой мелькал человек со светлыми развевающимися волосами.
«Вот он-то точно не вредит нам!» – думал Митт.
Тем временем в каюте Йинен приподнялся на локтях и потрогал огромную, налитую болью шишку у виска. Мальчик мог поклясться, что кто-то его растолкал и велел вставать. Однако он был один и лежал в пропитавшихся водой одеялах.
– Брр! – поежился он.
Он чувствовал, как «Дорога ветров» кренится и содрогается, и пытался понять, откуда берется это ужасное неуклюжее движение.
Дверь каюты распахнулась, ударившись о плиту, и на него хлынул поток грязной воды, промочив его до нитки. Он посмотрел на задравшуюся кверху палубу и увидел две пары поскальзывающихся ног и воду, плещущуюся вокруг них. «Боги! – подумал Йинен. – Сколько же мы черпаем воды!» Он вылез из каюты.