– Черная зима, да – а лето еще и кончится не успело, – Слудиг смахнул снег с ресниц. – Земли севернее Фростмарша больше года не видели весны. Мы не только с людьми сражаемся, это верно.
Саймон нахмурился. Он не знал, насколько суеверны люди клана, но не хотел, чтобы ими овладел страх, способный помешать их задаче.
– Это действительно магическая буря, – сказал он достаточно громко, чтобы перекричать рвущий плащи ветер. – Снега не откусят вам нос, но могут отморозить хвост.
Один из тритингов с улыбкой повернулся к нему:
– Если замерзнут хвосты, то ты будешь страдать больше всех, молодой тан, на этой костлявой лошади. – Остальные захихикали. Саймон, довольный тем, как ловко ему удалось перевести разговор на другое, засмеялся вместе со всеми.
По мере того, как они продвигались вперед, день быстро перешел в вечер. Они ехали почти бесшумно, если не считать мягкого стука копыт и непрерывного стона ветра. Солнце, весь день боровшееся с тучами, наконец сдалось и упало за низкие холмы. Фиолетовый, поглощающий тени свет покрыл долину. Вскоре стало слишком темно, для того чтобы маленький отряд мог различать дорогу; луна, запутавшаяся в облаках, была еле видна; не бьыо и следа звезд.
– Может стоит остановиться и разбить лагерь? – крикнул Хотвиг, стараясь перекричать ветер.
Саймон немного поразмышлял.
– Не думаю, – сказал он наконец. – Мы не так уж далеко, всего час езды. Полагаю, мы можем рискнуть зажечь факел.
– Может быть мы еще протрубим в трубы? – громко спросил Слудиг. – Или найдем глашатаев, которые побегут впереди и всем возвестят, что мы идем разведывать позиции Фенгбальда?
Саймон нахмурился, но не проглотил наживки.
– Между нами и лагерем Фенгбальда в Гадринсетте все еще лежат холмы. Если люди, сбежавшие из его армии, не врали, мы много раз успеем погасить свет, прежде чем часовые смогут заметить нас. – Он повысил голос, чтобы вышло более убедительно. – Или ты думаешь лучше подождать рассвета, когда люди Фенгбальда как следует отдохнут, взойдет солнце и нас будет еще легче заметить?
Слудиг махнул рукой, уступая.
Хотвиг сделал факел – толстая ветка, замотанная кусками ткани и обмазанная смолой, – и высек искру из своего кремня. Он прикрывал пламя от ветра, пока оно не разгорелось, потом поднял факел и отъехал на несколько шагов от остальных, поднимаясь по склону берега реки и направляясь под защиту холма.
– Тогда за мной! – крикнул он.
Процессия продолжала путь, теперь двигаясь немного медленнее. Они проехали по неровной поверхности холмов, предоставляя лошадям самим нащупывать путь. Факел Хотвига превратился в подпрыгивающий огненный шар – единственный предмет в занесенной бурей долине, на котором мог бы остановиться чей-нибудь любопытный взгляд. Саймон почти чувствовал, что он следует за блуждающим огоньком через туманную пустыню. Мир превратился в длинный черный тоннель, бесконечный коридор, спиралью спускающийся вниз, в самое сердце земли.
– Кто-нибудь может спеть? – спросил наконец Саймон. Голос его звучал слабо, хотя он и напрягал его, изо всех сил стараясь перекричать унылый ветер.
– Песня? – Слудиг удивленно сморщил лоб.
– Почему бы и нет? Мы достаточно далеко от кого бы то ни было. Кроме того, я почти не слышу тебя через этот проклятый ветер, а ведь ты едешь на расстоянии вытянутой руки от меня, так что да, песня!
Хотвиг и его тритинги не захотели петь, но, казалось, были не прочь послушать. Слудиг скорчил рожу, как будто сама мысль о пении была ему противна.
– Значит мне, выходит, петь? – улыбнулся Саймон. – Похоже, что мне. Жаль, что здесь нету Шема-конюха. Он больше всех знает песен и историй. – Где-то там Шем – живет ли он так же счастливо в огромных конюшнях Хейхолта? – Я спою вам одну из его песен – про Джека Мундвуда.
– Про кого? – спросил один из тритингов.
– Джек Мундвуд, известный разбойник. Он жил в Альдхортском лесу.
– Если он вообще жил, – усмехнулся Слудиг.
– Если он вообще жил, – согласился Саймон. – Итак, я спою одну из песен о Мундвуде. – он еще раз обернул руку поводьями и откинулся в седле, пытаясь вспомнить первую строчку.
Сказал Джек Мундвуд храбрый, – начал он наконец, пытаясь подстроиться под глухой ритм шагов лошади:
– Отправлюсь я в Эрчестер.
Я слышал, там девица
Прекрасная живет.
Храз – имя девы милой.
У ней златые косы,
Коралловые губы -
Прекрасней не найдешь.
Разбойники сказали:
– Не дело ты задумал,
Констебль тебя повесит,
Давным-давно он ждет.
Но Джек лишь рассмеялся:
Была вражда давнишней,
Не раз мечтая констебль
Схватить его вот-вот.
Тогда Джек Мундвуд храбрый
Надел камзол богатый,
Сказал, что Олал место
Слуги его займет.
– Я буду граф Цветочный,
Богатый, благородный,
С подарками, с деньгами -
Им это подойдет.
Саймон пел так, чтобы его можно было расслышать сквозь вой ветра. Это была длинная песня с массой куплетов.
Они следовали за факелом Хотвига через холмы, а Саймон продолжал историю о том, как Джек Мундвуд переодетым приехал в Эрчестер и очаровал отца Храз, барона, который решил, что нашел богатого жениха для своей дочери. Хотя время от времени Саймону приходилось прерываться, чтобы перевести дыхание или вспомнить слова – Шем учил его этой песне уже очень давно – голос его становился все увереннее. Он пел о том, как Джек-обмащик явился к прекрасной Храз, влюбился в нее с первого взгляда и сел рядом с ничего не подозревающим лордом-констеблем на ужине у барона. Джек даже убедил жадного барона отдать ему дочь за волшебный розовый куст, в каждом цветке которого лежала золотая монета, заверив, что барон и лорд-констебль смогут собирать золотые каждый сезон, пока куст не выкопают из земли.
Саймон уже подошел к концу песни – он начал строфу, в которой говорилось, как пьяная реплика разбойника Олала выдала Джека и он был схвачен людьми констебля, – когда Хотвиг натянул поводья и махнул рукой, призывая к молчанию.
– Похоже, мы уже близко, – сказал тритинг. Дорога шла под уклон, и даже сквозь метель было видно, что перед ними находится открытое пространство.
Слудиг ехал подле Саймона.
– Закончишь песню по пути назад, парень. Это отличная история.
Саймон кивнул.
Хотвиг соскочил с лошади и сунул факел в сугроб. Потом он заткнул его за пояс и выжидающе посмотрел на Саймона.
– Тогда вперед, – сказал Саймон. – Но осторожно, потому что света у нас нет.
Они пришпорили лошадей. Прежде чем отряд проехал полпути по длинному склону, Саймон разглядел отдаленные огни – разбросанные светящиеся точки.
– Вон! – показал он, и тут же пожалел, что заговорил слишком громко. Сердце его билось быстро и тревожно. – Это лагерь Фенгбальда?
– Это то, что осталось от Гадринсетта, – сказал Слудиг. – Лагерь Фенгбальда будет немного дальше.
В долине перед ними, там где Стефлод встретился с невидимым Имстреком, горела только небольшая россыпь огней. Но на той стороне, там где, как был уверен Саймон, находился северный берег Имстрека, огней было больше – грубые круги огненных точек расползлись по всей темной долине.
– Ты прав, – сказал Саймон, всматриваясь. – Это, конечно, эркингарды. Шатер Фенгбальда наверное в центре. Хорошо бы пустить стрелу в его одеяло.
Хотвиг подъехал поближе.
– Он там, да. И я убил бы его своими руками, хотя бы за то, что он говорил о Клане Жеребца, когда мы встречались последний раз. Но сегодня у нас другие дела.
Саймон взохнул.
– Конечно, – сказал он наконец. – Джошуа должен узнать силу его войска. – Он помолчал, задумавшись. – Может быть, стоит посчитать огни? Тогда мы узнаем, сколько солдат он привел.
Слудиг поморщился.
– Пока мы не узнаем, сколько человек спит у каждого костра, это нам ничего не даст.
Саймон задумчиво кивнул.
– Да, – сказал он. – Тогда мы сосчитаем сейчас огни, а потом подъедем поближе и выясним, приходится ли костер на одну палатку или на дюжину.
– Не слишком близко, – предупредил Слудиг. – Я люблю битвы, как и всякий богобоязненный человек, но предпочитаю драться в более благоприятных обстоятельствах.
– Ты очень умен, – улыбнулся Саймон. – Тебе бы следовало взять Бинабика в ученики.
Слудиг фыркнул.
Сосчитав крошечные огненные точки, они осторожно спустились с горы.
– Нам везет, – тихо сказал Хотвиг. – Я думаю, что сегодня ночью часовые горожан будут стоять поближе к кострам, прячась от ветра.
Саймон содрогнулся, нагибаясь к шее Домой.
– Не все горожане такие умные.
Когда они спустились в заснеженную долину, Саймон снова почувствовал, как сильно бьется его сердце. Несмотря на опасность, было что-то хмельное и возбуждающее в том, чтобы подкрадываться к вражескому лагерю, бесшумно двигаясь сквозь темноту на расстоянии полета стрелы от вооруженных людей. Он чувствовал себя полным жизни, как будто бы ветер пронизывал его плащ и рубашку, покалывая кожу. В то же время он был почти убежден, что войска Фенгбальда уже заметили его маленький отряд – что в этот самый момент все солдаты затаились с натянутыми луками в глубокой темноте под прикрытием шатров. Они медленно объехали вокруг лагеря Фенгбальда, пытаясь передвигаться от одной группы деревьев к другой. Но деревья досадно редко попадались в степи. И только когда они подъехали к берегу реки у самого западного конца лагеря, они почувствовали себя на некоторое время в безопасности от следящих глаз.
– Если там меньше тысячи вооруженных людей, – заявил Слудиг, – считайте меня хиркой.
– В этом лагере есть тритинги, – сказал Хотвиг. – Люди без кланов из Озерных Тритингов, если я хоть что-нибудь в этом понимаю.
– Откуда ты знаешь? – спросил Саймон. На шатрах не было видно никаких отметин – многие из них представляли собой всего лишь временные укрытия из ткани, накинутой на столбы и привязанной к кустам и камням – и никто из всех обитателей лагеря не рискнул покинуть своего убежища во время такой бури.