Ситки пожала плечами.
– Мы справимся. Дети Шедды всегда справлялись. Но убедить моих родителей отпустить сюда даже такой небольшой отряд было потруднее, чем вытащить камень из ноги рассерженного барана.
– Пастырь и Охотница смирились с тем, что все, о чем писал Укекук, – правда. Но неприятности не становятся более приемлемыми оттого, что их признают настоящими. Во всяком случае Джошуа и другие действительно очень благодарны – каждая рука, каждый глаз могут помочь нам. Пастырь и Охотница сделали доброе дело, пусть и без особого желания. – Он помолчал. – И ты тоже сделала доброе дело. Я хотел поблагодарить тебя за твою доброту к Саймону.
Она озадаченно посмотрела на него.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты просила его присоединиться к войску канунов. Это много значило для него.
Ситки улыбнулась.
– Но это не было одолжением, возлюбленный мой. Это заслуженная честь. Таков выбор кануков – и не только мой, но и тех людей, которые пришли со мной.
Бинабик удивленно посмотрел на нее:
– Но они же его не знают?
– Некоторые знают. Среди этой сотни есть несколько человек, которые спускались с нами с Сиккихока. Ты конечно видел Сненека? Те, кто был у Сиккихока, многое рассказали остальным. Твой юный друг произвел сильное впечатление на наш народ, возлюбленный.
– Юный Саймон, – – Бинабик некоторое время помолчал. – Странно так думать о нем, но я знаю, что ты права.
– Он очень вырос, твой друг, даже с тех пор, как мы растались у озера. Ты, конечно, заметил это.
– Ты ведь не о росте говоришь? Он всегда был большим, даже для своего народа.
Ситки засмеялась и снова обняла его.
– Нет, конечно нет. Я только хочу сказать, что он теперь выглядит, как человек, прошедший Тропой Возмужания.
– У низоземцев нет наших обычаев, любовь моя, но в некотором роде весь прошлый год был для него Тропой Возмужания. И я не думаю, что она уже пройдена до конца. – Бинабик покачал головой, потом осторожно взял ее за руку. – Но тем не менее я был несправедлив к нему, подумав, что ты позвала его по доброте. Он молод и быстро меняется. Я слишком близок к нему, и потому, возможно, вижу не так ясно, как ты.
– Ты видишь яснее, чем любой из нас, Бинбиниквегабеник. Вот почему я люблю тебя – и вот еще почему никакая беда не должна коснуться тебя. Я не дала ни секунды покоя моим родителям, пока они не позволили мне быть рядом с тобой и привести к тебе отрад моего народа.
– Ах, Ситки, – сказал он задумчиво. – В эти ужасные дни тысячи и тысячи самых стойких троллей не мости бы сохранить нас в безопасности – но то, что ты снова со мной, лучше миллиона копий.
– Снова лесть, – засмеялась она. – Но так прекрасно сказанная.
Рука об руку они шли сквозь снег.
Провизии было маловато, но дров хватало. В Доме Расставания из бревен был сложен такой высокий костер, что потолок почернел от дыма. В другое время Саймон огорчился бы, видя такую грязь в священном месте ситхи, но сегодня ему казалось, что все правильно – во времена, бедные надеждой, это был смелый и красный жест. Он смотрел на круг людей, образовавшийся у огня, когда ужин был закончен.
Большинство поселенцев побрели назад к своим спальням – палаткам и пещерам, устав после долгого дня и неожиданного праздника. Некоторые тролли тоже ушли проверить, как устроили их баранов, ибо что, спрашивали они себя, могут низоземцы знать о баранах? Другие отправились в постели – вниз, в пещеры, которые приготовили для них люди принца. Бинабик и Ситки теперь сидели за высоким столом принца и тихо переговаривались. Их лица были гораздо серьезнее, чем у прочих собравшихся, которые весело передавали по кругу бурдюки с драгоценным вином. Саймон на мгновение задумался, потом пошел к сидящим у огня. Леди Воршева оставила стол принца и направилась к двери. Герцогиня Гутрун сопровождала ее, бережно поддерживая, словно мать, приглядывающая за озорным ребенком, но, увидев Саймона, Воршева остановилась. Живот ее уже заметно увеличился.
– Моя леди. Герцогиня. – Он подумал, не следует ли ему поклониться, но потом вспомнил, что обе они видели его потасовку с Джеремией. Он покраснел и низко нагнул голову, чтобы не встретиться с ними взглядом.
Голос Воршевы звучал так, как будто она улыбалась:
– Принц Джошуа говорит, что эти тролли – твои друзья, Саймон, – или я должна называть тебя сир Сеоман?
Еще того не легче. Щеки Саймона пылали.
– Просто Саймон, моя леди, прошу вас.
Герцогиня Гутрун усмехнулась:
– Да поможет тебе Бог, паренек, не надо так смущаться. Воршева, пусть он пойдет и присоединится к остальным. Он молодой человек, и хочет остаться допоздна, пить и хвастаться.
Воршева бросила на нее острый взгляд, потом лицо ее смягчилось.
– Я хотела только сказать ему… – она повернулась к Саймону. – Я хотела бы больше узнать о тебе. Я думала, что странной была наша жизнь, после того как мы ушли из Наглимунда, но когда Джошуа рассказал мне о том, что видел ты… – Она грустно засмеялась и положила руку на живот. – Но хорошо, что благодаря этому мы получили подмогу. Я никогда не видела ничего похожего на этих троллей.
– Ты же давно… мммххх… знала Бинабика, – сказала герцогиня и зевнула, прикрывшись рукой.
– Да, но один маленький человек и такое множество, это совсем… совсем разные вещи. – Воршева повернулась к Саймону, как бы в надежде найти у него поддержку: – Ты понимаешь?
– Понимаю, леди Воршева, – он улыбнулся своему воспоминанию. – Первый раз, когда я увидел место, где живет народ Бинабика – сотни пещер, раскачивающиеся веревочные мосты и тролли, молодые и старые, больше, чем вы можете вообразить – да, это далеко не то, что знать одного Бинабика.
– Именно так, – Воршева кивнула. – Что ж, еще раз спасибо. Может быть, как-нибудь у тебя найдется время, чтобы посидеть со мной и рассказать немного о своих путешествиях. Теперь я иногда плохо себя чувствую, а Джошуа так беспокоится, если я выхожу немного прогуляться вокруг. – Она снова улыбнулась, но в улыбке ее была горечь. – Так что хорошо иметь спутника.
– Конечно, леди. Это большая честь для меня.
Гутрун потянула Воршеву за рукав.
– Пойдем, наконец. Дай молодому человеку пойти и побеседовать с его друзьями.
– Конечно. Что ж, доброй ночи тебе, Саймон.
– Доброй ночи, мои леди. – Он поклонился им вслед, и на сей раз это вышло несколько более грациозно. Судя по всему, в поклонах тоже была необходима практика.
Когда Саймон подошел к огню, Сангфугол поднял глаза. Арфист выглядел усталым. Старый Таузер сидел подле него, бессвязно доказывая что-то, о чем арфист, судя по всему, уже и не думал.
– Вот и ты, – сказал Сангфугол. – Садись. Выпей вина. – Он протянул Саймону полный бурдюк.
Саймон сделал небольшой глоток – просто для того, чтобы не расстраивать компанию.
– Мне понравилась песня, которую ты пел сегодня – про медведя.
– Мелодия Осгала? Да, она неплохая. Ты как-то говорил, что там, наверху, в стране троллей, естьмедведи, вот я я подумал, что им должно понравиться.
У Саймона не хватило духу сказать, что только один из ста их сегодняшних гостей знал несколько слов на вестерлинге, так что Санпругол мог бы петь даже о болотной грязи, и они бы ничего не заметили. Как бы то ни было, хотя смысл песни и оставался для них неясным, кануки действительно наслаждались энергичной мелодией и жуткими гримасами Сангфугола.
– Ты видел, как они аплодировали? – спросил он вместо этого. – Я думал, что крыша обвалится.
– По сапогам били. – При воспоминании об этом триумфе Санпругол гордо выпрямился. Может быть он был единственным арфистом во всем Светлом Арде, которому когда-либо аплодировали ноги троллей – такого не рассказывали даже о легендарном Эоине эк-Клуасе.
– Сапоги? – Таузер наклонился и вцепился в колено Сангфугола, – А кто вообще научил их носить сапоги, вот что хотел бы я знать? Горные дикари не носят сапог.
Саймон начал было что-то объяснять шуту, но Санпругол раздраженно покачал головой.
– Ты опять несешь чушь, Таузер. Ты ничего не знаешь о троллях.
Сконфуженный шут виновато огляделся. Вид у него был жалкий.
– Я просто думал, что это странно… – Он перевел взгляд на Саймона. – А ты знаешь их, сынок? Вот этих маленьких людей?
– Знаю. Один из них Бинабик, мой друг. Ты же часто видел его здесь, верно?
– Верно, верно, – закивал Таузер, но его водянистые глаза смотрели в никуда, и Саймон не был уверен, что старый шут действительно помнит его друга.
– После того, как мы ушли из Наглимунда и отправились к Драконовой горе, – осторожно сказал Саймон. – К той самой горе, которую ты помог нам найти, Таузер, когда рассказал принцу о мече Торне, а после того, как мы ушли с горы, мы попали в то место, где живет народ Бинабика, и встретились с их королем и королевой. А теперь они прислали этих людей помочь нам.
– Ах, это очень мило. Очень любезно. – Таузер подозрительно покосился на ближайшую группу троллей у другой стороны костра. Маленькие люди весело смеялись и бросали кости в отсыревшие опилки. Старый шут, просветлев, поднял глаза. – И они здесь благодаря моим словам?
Саймон помедлил.
– В некотором роде да. Так оно и есть, – сказал он наконец.
– Ха. – Таузер улыбнулся, обнажив остатки сохранившихся зубов. Он казался по-настоящему счастливым. – Я сказал Джошуа и остальным про мечи… про оба меча. – Он снова взглянул на троллей. – Что они делают?
– Бросают кости.
– Раз уж по моей милости они пришли сюда, я должен научить их играть по-настоящему. Я научу их Бычьему Рогу. – Таузер встал и сделал несколько заплетающихся шагов туда, где играли тролли. Потом он плюхнулся среди них, скрестив перед собой ноги, и начал объяснять правила игры в Бычий Рог. Тролли посмеивались над его явным опьянением, но тоже, казалось, были довольны неожиданным визитом. Вскоре шут и тролли представляли собой довольно любопытное зрелище – одурманенный напитками и возбуждением вечера Таузер пытался объяснить наиболее тонкие нюансы игры в кости группе крошечных горных мужчин, не понимавших ни одного слова из его объяснений.