Кадрах, который до того вместе с Чаристрой смотрел на эту сцену разинув рот, вздрогнул и поежился.
Изгримнур отбрасывал огромную тень.
– Нет, нет, – Мириамель смеялась сквозь слезы. – Кадрах мой друг, он помогал мне. Я убежала сама, не надо его винить. – Она снова обняла герцога, уткнувшись лицом в его грудь. – О Изгримнур, я была так несчастна! Как дядя Джошуа? А Воршева, и Саймон, и тролль Бинабик?
Герцог покачал головой.
– Полагаю, я знаю не больше чем ты. – Он прерывисто вздохнул. – Это чудо. Бог услышал наконец мои молитвы! Благословенно имя Его! Иди, садись. – Изгримнур повернулся к Чаристре и нетерпеливо махнул рукой. – Ну? Что ты стоишь здесь, женщина? Принеси нам эля и какой-нибудь еды да пошевеливайся.
Совершенно выбитая из колеи Чаристра, пошатываясь, направилась к выходу.
– Подожди! – зарычал Изгримнур ей вслед. Она испуганно повернулась к нему. – Если ты хоть кому-нибудь проболтаешься о том, что здесь видела, – проревел он, – я своими руками разнесу в щепки твой проклятый сарай!
Трактирщица, уже не способная испытывать ни страха, ни удивления, вяло кивнула и отправилась к своему убежищу – на кухню.
Тиамак спешил, хотя из-за раненой ноги не мог двигаться быстрее обычного шага. Сердце его барабанило по ребрам, но он заставил себя прогнать с лица тревогу.
О, Тот Кто Всегда Ступает По Песку, молился он. Не дай никому заметить меня! Я почти пришел!
Люди, вместе с ним пробиравшиеся по узким улочкам Кванитупула, казалось, сговорились мешать ему. Один дородный сухоземелец с корзиной песчаной рыбы на голове столкнулся с Тиамаком, чуть не сбив его с ног, и к тому же выкрикнул несколько оскорблений вслед, когда вранн захромал прочь. Маленькому человеку ужасно хотелось ответить ему – в конце концов Кванитупул оставался враннским городом, сколько бы купцов-сухоземельцев ни построили на берегу лагуны Чамул дорогие свайные дома и не приводили бы сюда тяжелые грузовые баржи, на которых трудились смуглые матросы племени Тиамака – но он не смел. На скандалы не было времени, даже если они были делом справедливости.
Он пересек общую комнату «Чаши Пелиппы», едва взглянув на трактирщицу и даже не заметив странного выражения ее лица. Чаристра раскачивалась на одном месте у края лестницы, сжимая в руках доску с хлебом, сыром и оливками, словно не в силах была понять, стоит ей подняться наверх или нет.
Тиамак обогнул ее и заковылял вверх по узкой лестнице, прошел через площадку и свернул в маленькую покосившуюся дверь в коридоре. Распахнув эту дверь, он уже набрал в грудь побольше воздуха, чтобы выплеснуть свои новости, но тут же остановился, пораженный открывшейся перед ним картиной.
Изгримнур сидел на полу. В углу стоял крепкий невысокий человек, одетый, как и герцог, в костюм эйдонитского монаха. Его квадратное лицо скрывал капюшон. Старый Камарис сидел на кровати, скрестив ноги, словно бывалый моряк. Подле него сидела молодая женщина с коротко остриженными светлыми волосами. Она тоже была в монашеской одежде, а на ее миловидном остром лице застыло такое же ошеломленное выражение, как и на лице Чаристры.
Тиамак со щелчком закрыл рот, потом снова открыл его.
– Что?.. – сказал он.
– Ах, – Изгримнур казался черезвычайно веселым, почти легкомысленным. – А это Тиамак, благородный вранн, друг Динивана и Моргенса. Здесь принцесса, Тиамак. Мириамель пришла.
Мириамель даже не подняла глаз, продолжая смотреть на старика.
– Это… Камарис?
– Знаю, знаю. – Изгримнур засмеялся. – Я сам не мог в это поверить, убей меня Бог – но это он! Живой, и через столько лет! – Лицо герцога внезапно стало серьезным. – Но разум он потерял, Мириамель. Он как ребенок.
Тиамак тряхнул головой.
– Я рад, Изгримнур. Рад, что ваши друзья пришли. – Он покачал головой. – Но у меня тоже новости.
– Не сейчас, – Изгримнур сиял. – Немного позже, маленький человек. Сегодня у нас праздник. – Он повысил голос: – Чаристра! Где эта женщина?
Трактирщица приоткрыла дверь, но Тиамак повернулся и захлопнул ее перед носом у Чаристры. Он успел услышать удивленное ворчание и стук прыгающей по ступенькам буханки хлеба.
– Нет, – сказал вранн. – Это никак не может ждать, Изгримнур.
Герцог нахмурился, сведя густые брови:
– Ну?
– Люди разыскивают этот трактир. Наббанайские солдаты.
Нетерпение Изгримнура тут же испарилось. Теперь все его внимание было направлено на Тиамака.
– Откуда ты знаешь?
– Я видел их у Рыночного Дома. Они расспрашивали лодочников, очень грубо с ними обращались. По-моему, их главный отчаянно хочет найти этот трактир.
– И они узнали, где он находится? – Изгримнур прошел через всю комнату в угол, где, завернутый в ткань, стоял Квалнир.
Тиамак пожал плечами.
– Я знал, что не могу идти много быстрее солдат, хотя и знаю город гораздо лучше их. Так что мне надо было задержать их, и тогда я вышел вперед и сказал солдатам, что я буду говорить с лодочниками, поскольку они, как и я, вранны. – В первый раз с начала своего повествования Тиамак повернулся, чтобы посмотреть на молодую женщину. Ее лицо стало совсем белым, но больше не казалось изумленным. Она внимательно слушала. – На языке болот я сказал лодочникам, что эти солдаты – дурные люди и им лучше говорить только со мной и только на нашем языке. Я сказал им, что после того, как уйдут солдаты, они должны увести свои лодки и некоторое время не возвращаться к Рыночному Дому. Потом я еще немного поговорил с ними, делая вид, что отдаю распоряжения – на самом деле они просто рассказали мне, что сухоземельцы выглядели совершенно сумасшедшими – и потом я рассказал начальнику солдат, где он и его люди могут найти «Чашу Пелиппы». Не хмурьтесь так, герцог Изгримнур. Я послал их на другой конец города. Но когда я сказал это тому человеку, он весь затрясся, как будто у него все зачесалось.
– Как… Как выглядел их главный? – напряженным голосом спросила Мириамель.
– Очень странно, – Тиамак замялся. Он не знал, как следует говоритьс принцессой сухоземельцев, даже если она одета в мужское платье. – Он единственный не был одет как солдат. Высокий, на вид сильный, одежда дорогая, но лицо его было лиловым от синяков, а глаза налиты кровью, как у кабана. Похоже было, что его голова побывала в зубах у крокодила. Зубов у него тоже не хватало.
Мириамель застонала и соскользнула с матраса на пол.
– О Элисия, спаси меня! Это Аспитис! – В ее прерывистом голосе было отчаяние. – Кадрах, откуда он мог знать, куда мы идем? Ты снова предал меня?
Монах вздрогнул, но, когда он заговорил, в. его голосе не было обиды.
– Нет, моя леди. Я полагаю, что он Каким-то образом добрался до берега и обменялся посланиями со своим истинным господином. – Кадрах повернулся к Изгримнуру. – Прейратс отлично знает это место, герцог, а Аспитис его ставленник.
– Аспитис? – Изгримнур, затягивая на своей широкой талии пояс ножен, расстроенно покачал головой. – Я не знаю его, но похоже, что он не друг нам.
– Нет, – Кадрах посмотрел на Мириамель, которая сидела на полу, обхватив голову руками. – Он нам не друг.
Изгримнур издал глубокий горловой звук. Тиамак удивленно обернулся к нему, потому что герцог рычал точь-в-точь как рассерженный медведь, но риммерсман уже глубоко задумался, сплетая пальцы на короткой бороде.
– Враги дышат нам в спину, – сказал он наконец. – Даже если бы Камарис сейчас был таким же, каким он был сорок лет назад – а он, да возлюбит его Бог, Мириамель, был самым могучим человеком на земле – я и тогда не особенно обрадовался бы этим новостям. Придется уходить… да побыстрее.
– А куда нам идти? – спросил Кадрах.
– На север, к Джошуа, – Изгримнур повернулся к Тиамаку. – Что ты скажешь на сей раз, маленький человек? Что нашел бы другой выход, если бы нас было трое?
Тиамак почувствовал, что у него перехватило горло.
– Да. Но это будет нелегко, – озноб пробрал его до костей, словно ледяное дыхание Той, Что Ждет Всеобщего Возвращения коснулось его шеи. Неожиданно идея вести сухоземельцев через лабиринты Вранна показалась ему совершенно неудачной.
Мириамель поднялась с пола.
– Джошуа жив?
– Таковы слухи, принцесса. – Изгримнур покачал головой. – Люди говорят о каком-то месте на северо-востоке Тритингов. Но это может оказаться пустой надеждой.
– Нет! – На залитом слезами лице Мириамели была странная уверенность. – Я верю в это.
Кадрах, все еще прислонившийся к стене, словно забытое домашнее божество, пожал плечами.
– Нет ничего плохого в вере, если это – единственное, за что мы можем ухватиться. Но что это за другой путь? – он перевел мрачный взгляд на болотного человека.
– Через Вранн, – Тиамак откашлялся. – Я думаю, что для них будет почти невозможно преследовать нас. Мы должны были бы идти на север, к самому краю Озерных Тритингов.
– И там, пешие, окажемся на сотне лиг открытого пространства безо всякого укрытия. – мрачно сказал Кадрах.
– Проклятье, монах, – зарычал Изгримнур. – А что мы еще можем сделать? Пробираться через Кванитупул мимо парней Аспитиса, а потом идти в неприятельский Наббан? Только глянь на нас? Ты можешь вообразить более запоминающуюся компанию – девушка, два монаха, из которых один с бородой, впавший в детство старый великан и вранн? Думаешь, у нас есть выбор?
Эрнистириец, казалось, собирался возразить, но, подумав, пожал плечами, уходя в себя, как черепаха, которая скрывается под панцырем.
– Думаю, нет, – тихо сказал он.
– И что нам теперь делать? – страх Мириамели немного отступил. Все еще потрясенная, она теперь казалась спокойной и решительной. Тиамак не мог не восхититься твердостью ее духа.
Изгримнур деловито потер свои огромные лапы.
– Уходить. Причем не позже, чем через час, так что времени у нас в обрез. Тиамак, иди и стой перед трактиром. Кто-нибудь другой может оказаться любезнее тебя, а если солдаты застигнут нас врасплох – все погибло. Ты – самый незаметный из всех нас. – Герцог задумчиво огляделся. – Камариса я попрошу починить одну из тех лодок, что стоят во дворе. Кадрах, ты поможешь ему. Запомни, он слабоумный, но работал здесь много лет – он знает что делать, и понимает почти все, хотя и не говорит. Я соберу наши вещи, а потом приду помочь вам закончить с лодкой и отнести ее к воде.