– Прейратс, – ненавистное имя искривило губы Мириамели.
– Да, это был он.
Ган Итаи выпрямилась, вслушиваясь в какие-то далекие звуки, и снова повернулась к гостье.
– – Я редко запоминаю имена тех, кто бывает на этом судне, но тогда Аспитис называл мне всех своих гостей, как мои дети повторяют скучный, но хорошо выученный урок.
– Ваши дети?
Ниски улыбнулась и кивнула.
– Конечно. Я уже двадцать раз как прабабушка.
– Я никогда не видела детей ниски.
– Насколько я знаю, ты только по происхождению южанка, а росла в Меремунде. Там ведь есть маленький Городок ниски, ты никогда не бывала в нем?
– Мне не позволяли.
Ган Итаи покачала головой.
– Бедняжка. Жаль, что ты не видела этого чудесного города. По нынешним временам это большая редкость. Нас стало гораздо меньше, чем раньше, и никто не знает, что будет с нами завтра. Моя семья – одна из самых многочисленных, и кроме нас есть еще только десять родов – всего десять от Абенгейта до Наракси и Хача. Это так мало! – Она снова печально покачала головой
– Скажи, Ган Итаи, когда отец и те двое были здесь, о чем они говорили, что обсуждали?
– Они беседовали о чем-то, но я не могу тебе сказать о чем. Это было ночью, а я провожу ночи на палубе с моим морем и моими песнями. Не мое дело следить за хозяевами. Я делаю только то, для чего рождена. Я пою морю.
– Но ты же принесла мне письмо от Кадраха, – Мириамель оглянулась, убеждаясь, что дверь плотно закрыта. – Вряд ли бы это понравилось графу Аспитису.
Глаза ниски гордо блеснули:
– Это правда, но я не причинила никакого вреда кораблю. Мы, ниски, свободный народ.
Взгляды принцессы и ниски встретились. Мириамель первой отвела глаза:
– Меня вовсе не интересовали их разговоры. Я вообще устала от людей, они скучны мне. Я хотела бы спрятаться куда-нибудь и долго-долго оставаться одна.
Ниски внимательно посмотрела на нее и промолчала.
– Не могу же я вплавь одолеть пятьдесят лиг открытого моря! – Сознание того, что она пленница на этом корабле, было таким мучительным, что последние слова принцесса почти выкрикнула. – Если бы мы только проплывали мимо какой-нибудь земли… Вы знаете курс корабля?
– Мы пристанем у одного из островов в заливе Ферракоса – у Спента или Ризы, точно сказать не могу – это знает только Аспитис.
– Может быть мне удастся убежать? Хотя вряд ли – скорее всего за мной будут следить. Скажите, а вы когда-нибудь покидаете корабль?
Ган Итаи мота взглянула на принцессу.
– Редко. Но на Ризе есть семья ниски – Тинука'и. Я навещала их один или два раза. А почему ты спросила?
– Если бы вы сошли на берег, то могли бы передать мое письмо дяде Джошуа…
– Я могу сделать это, но скорее всего такое письмо не дойдет. Мы не можем полагаться на удачу.
– Что же делать? Я понимаю, что это вряд ли имеет смысл, но больше мне ничего не приходит в голову. – Слезы катились по ее щекам, и Мириамель раздраженно смахнула их. – Даже если все это бесполезно, я ведь все равно должна попытаться, правда?
Ган Итаи обняла ее за плечи.
– Не плачь, дитя. Мы найдем какой-нибудь выход. Может быть, твой спутник знает, кому нужно передать письмо, чтобы оно дошло? Мне показалось, что он очень мудрый человек.
– Кадрах?
– Да. Ему ведомы даже истинные имена детей Навигатора.
В ее голосе была гордость и уверенность, как будто нет лучшего доказательства мудрости, чем знание имен ниски.
– Но как… – Мириамель осеклась. Конечно же Ган Итаи знает, как найти Кадраха. Ведь это она передавала от него письмо. На самом деле Мириамель не была уверена, что так уж хочет видеть монаха – слишком много зла он причинил ей.
– Пойдем. – Ган Итаи вскочила с постели легко, как совсем маленькая девочка. – Я отведу тебя к нему. Через час ему принесут обед. а до этого у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить с ним. Ты сможешь в случае необходимости быстро подняться наверх? Твое платье не очень-то приспособлено для этого.
Ниски подошла к стене, тонкими пальцами подцепила одну из досок и потянула ее на себя. К изумлению Мириамели доска легко поддалась. На ее месте оказалась дыра, через которую был виден темный проход.
– Куда он ведет? – спросила принцесса.
Ган Итаи пролезла через щель, и теперь девушке были видны только ноги и подол платья.
– Это потайной ход. По нему можно очень быстро попасть в трюм и на палубу. Нора ниски, вот как его называют.
Мириамель заглянула в щель. У противоположной стены крошечной каморки стояла лестница. У самого потолка, по обе стороны от лестницы тянулся узкий и низкий коридор.
Нагнувшись, принцесса пролезла в щель и вслед за Ган Итаи начала подниматься по лестнице. Вскоре свет из каюты ниски перестал освещать им путь, и все погрузилось в кромешную тьму. Только по шороху платья Мириамель догадывалась, что Ган Итаи все еще рядом. Проход был таким низким, что приходилось ползти на четвереньках, и принцесса подобрала длинную юбку. Огромные корабельные доски усиливали эхо, казалось, что их проглотило огромное морское чудовище и теперь они ползут по его желудку.
Пройдя примерно двадцать локтей. Ган Итаи остановилась. Ее платье коснулось лица Мириамели.
– Осторожно, дитя.
Среди мрака блеснула тонкая подоска света – это Ган Итаи сняла очередную панель. Заглянув внутрь, ниски потянула за собой Мириамель. После глубокой тьмы, в которой они только что находились, трюм казался светлым и солнечным местом.
– Тише, – шепнула Ган Итаи.
Трюм был завален мешками и бочками, связанными вместе, чтобы они не перекатывались с места на место при качке. У одной стены лежал монах. Казалось, его тоже связали, чтобы не повредить во время шторма. Две длинные цепи сковывали его ноги и запястья.
– Ученый! – прошипела Ган Итаи.
Голова Кадраха оторвалась от лежанки. Его движения были такими же медленными и неуверенными, как движения побитой собаки. Голос его был хриплым и усталым:
– Это ты?
Сердце Мириамели учащенно забилось. Милостивый Эйдон, взгляни на него! Скован по рукам и ногам, словно дикий зверь!
– Я пришла поговорить с тобой, – сказала Ган Итаи. – Тебе скоро принесут обед?
– Вряд ли. Они не торопятся накормить меня. Скажи лучше, ты передала мою записку… леди?
– Да, и она пришла сюда, чтобы повидаться с тобой.
Монах замер и медленно поднес руки к лицу.
– Что? Ты привела ее сюда? Нет, нет, я не хочу ее видеть.
Ган Итаи подтолкнула Мириамель вперед.
– Он очень несчастен. Говори с ним.
– Кадрах? – дрожащим голосом спросила принцесса. – Что они с тобой сделали?
Монах соскользнул по стене, превратившись в комок призрачных теней. Глухо звякнули цели.
– Уходите, леди. Я не могу смотреть на вас и не хочу, чтобы вы на меня смотрели.
– Говори. – Ган Итаи снова подтолкнула принцессу.
– Мне жаль, что они так поступили с тобой, – сказала Мириамель, и слезы снова подступили к ее горлу. Девушка едва сдерживала рыдания. – Что бы ни произошло между нами, я никогда не могла бы пожелать тебе таких мучений.
– Ах, леди, этот мир так жесток и беспощаден! – В голосе монаха тоже звучали слезы. – Вы должны принять мой совет и бежать. Пожалуйста!
Мириамель устало покачала головой, но потом поняла, что он не видит ее в тени крышки люка.
– Как, Кадрах? Аспитис не спускает с меня глаз. Ган Итаи сказала, что сможет передать мое письмо кому-нибудь, кто переправит его… но кому? Я не знаю, где дядя Джошуа. Родственники моей матери в Наббане предали меня. Что же делать?
Темная фигура Кадраха медленно приподнялась.
– В «Чаше Пелиппы», леди, может оказаться человек, который поможет вам. Я, кажется, упоминал об этом в письме, – голос монаха звучал не очень уверенно.
– Кому я могу послать письмо? – спросила Мириамель.
– Посылайте его на постоялый двор «Чаша Пелиппы». На нем нарисуйте перо, обведенное кругом. Это будет знаком для того, кто, пожалуй, смог бы вам помочь, если, конечно, он будет там. – Кадрах с трудом поднял руку с тяжелой цепью. – Уходите, принцесса, прошу вас. После всего, что случилось, я хочу только, чтобы меня оставили одного. Мне еще больнее оттого, что вы видите мой позор.
У Мириамели не было больше сил, удерживать слезы. Лишь через несколько мгновений она снова смогла заговорить.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Кувшин вина. Нет, лучше мех с вином – его легче будет спрятать. Это для того, чтобы тьма во мне как-то соответствовала тьме вокруг меня. – Смех монаха тяжело было слышать. – А вам – счастливо скрыться.
Мириамель отвернулась. Она не могла больше смотреть на его истерзанное тело.
– Мне так жаль, – проговорила она и скользнула в темный коридор. После встречи с Кадрахом на сердце у нее стало еще тяжелее.
Ган Итаи сказала что-то Кадраху и присоединилась к ней, задвинув за собой панель. Они снова ползли в глубокой темноте.
Оказавшись в комнате у Ган Итаи, Мириамель разрыдалась. Ниски, чувствуя себя неловко, тихо стояла в стороне, но принцесса никак не могла успокоиться, и Ган Итаи ласково обняла ее за плечи длинной паучьей рукой.
– Перестань, дитя. Ты снова будешь счастлива.
Мириамель подняла голову, развязала юбку и краешком вытерла глаза.
– Нет, не буду. И Кадрах тоже не будет. Боже в раю, почему я так одинока?!
Ган Итаи прижала ее к себе и не отпкускала до тех пор, пока не кончился очередной взрыв рыданий.
– Ничто живое нельзя связывать и мучить с такой жестокостью, – в голосе ниски звучал гнев. – Они схватили Руяна Ве, ты знаешь? Схватили прародителя моего народа. Великого Навигатора. Когда он хотел снова взойти на корабль и отправиться в плавание, его схватили и заковали в цепи. – Ган Итаи медленно раскачивалась в такт своим словам. – А потом они сожгли корабли.
Мириамель всхлипнула. Она не знала, о ком с такой ненавистью говорит ниски, но сейчас это было совершенно неважно.
– Они хотели сделать нас своими рабами, но мы, тинукедайя, мы свободный народ.