Глава 6. Катастрофа в первый же день
«Все говорили: "Какого хрена?" Первая минута на съемочной площадке обернулась кошмаром с логистикой. Абсолютным кошмаром. Кроме того, мы находились на автостраде».
Сцена, которую создатели «Безумного Макса» снимали в первый день съемок, в понедельник 24 октября 1977 года, на самом деле не была первой по сюжету фильма. Ее действие происходит ближе к концу фильма на эстакаде автострады, где хитрый и неуравновешенный бандит Джонни (Тим Барнс) взламывает желтую будку аварийного телефона на обочине. Вот и все. Нет ни диалогов, ни спецэффектов, ни трюков. Джонни просто поднимается на мост, вскрывает ломом будку, и через несколько коротких секунд все заканчивается.
С точки зрения кинематографа, по крайней мере теоретически, ничего не могло быть проще. Но на самом деле первый день Джорджа Миллера в качестве режиссера осложнялся тем, что никто не спросил разрешения на съемки в выбранном месте, не говоря уж о том, чтобы перекрыть шоссе, – а речь о крупной автостраде Джелонг в Мельбурне.
Второй ассистент режиссера «Безумного Макса» Джон «Хипс» Хипуэлл прибыл на место раньше остальных, незадолго до того, как стрелки часов показали семь утра. Первая мысль, которая пришла ему в голову, была: «Где все собираются парковаться?» Автофургон для гримеров и костюмеров был уже в пути. Следом ехали тягач, машина с электрооборудованием, машина наблюдения, машина кейтеринга (питания), машина декораторов и машины, перевозящие других членов команды. На эстакаде не было специально отведенного места для парковки; не было даже места, где можно просто остановиться.
Через несколько минут к Хипуэллу пришло ужасающее осознание: именно ему предстоит выяснить и урегулировать все – в этом состояла его работа, по крайней мере, в глазах его коллег, которые едва ли обрадуются возникшей проблеме. Это, конечно, было несправедливо по отношению к Хипуэллу, поскольку о таком его никто не предупредил, даже первый помощник режиссера Ян Годдард, которому подчиняется второй. Тем не менее съемочная группа вот-вот должна была появиться, и им наверняка захотелось бы получить ответы.
«Люди начали прибывать и спрашивать: "Джон, где нам припарковаться? Джон, что нам делать? Джон, что, черт возьми, происходит?" Поскольку шоссе проходило по эстакаде, чтобы припарковать машины, нужно было проехать дальше, а затем вернуться назад, – вспоминает Хипуэлл. – Но как потом доставить всю съемочную группу, камеру и все остальное оборудование обратно на эстакаду? У меня действительно не было ответов. Все говорили: "Какого хрена?"Первая минута на съемочной площадке обернулась кошмаром с логистикой. Абсолютным кошмаром. Кроме того, мы находились на автостраде».
Это была не первая неловкая ситуация, в которую попал Хипуэлл во время съемок «Безумного Макса». Когда самопровозглашенный «рокер среди кучи хиппи» узнал, что в Мельбурне идет работа над боевиком, он пронюхал, где находятся Джордж Миллер и Байрон Кеннеди, и отправился на встречу с ними.
Хипуэлл вошел в здание, где в ожидании толпилась горстка других парней примерно его возраста. Он предположил, что они пришли туда по той же причине, что и он: чтобы получить работу в команде.
Когда настало время собеседования, нервный Хипуэлл начал ерзать на своем месте за столом напротив Миллера и Кеннеди. Те задали ему ряд вопросов, которые показались Хипуэллу несколько несущественными, почти странными. «Где вы выросли?», «Чем вы увлекаетесь?» Соискатель рассказывал о том, как он учился в киношколе и зарабатывал на жизнь, убираясь на станции техобслуживания. А еще ему нравились быстрые машины, он был немного «бензиноголовым» и всегда хотел работать над боевиками. Во время разговора с потенциальными работодателями у него крутилась одна мысль: «Это довольно необычное собеседование». Все стало еще более странным, когда ни с того ни с сего Миллер вдруг объявил: «Все это круто, Джон, но мы думаем, что вы слишком лысый».
«Что?» – отпрянул ошеломленный Хипуэлл. Режиссер продолжил:
«Не поймите меня неправильно, Джон, мы считаем вас потрясающим кандидатом. Действительно так думаем. У вас есть все задатки. Вы настоящий автофанат. Вы рассказали нам все об учебе в киношколе. Но вы не подходите на роль Макса. Мы полагаем, что у персонажа должно быть немного больше волос».
Как выяснилось, Хипуэлл приехал не в тот день. Пока он думал, что проходит странное и необычное собеседование, создатели фильма считали, что проводят встречу с потенциальным исполнителем главной роли.
«Я сказал: “Нет-нет-нет, я здесь, потому что хочу стать первым помощником режиссера”, – вспоминает Хипуэлл. – Джордж сказал: "О, отлично, приятель". Он был очень вежлив. Мы все засмеялись. Джордж сказал: "Приятно было познакомиться, но сегодня мы больше говорим о кастинге". Только спустя годы я понял, что, черт возьми, мог бы сыграть Макса. Если бы у Макса была бритая голова или просто меньше волос, моя жизнь могла бы сложиться совсем иначе».
На эстакаде кризис с парковкой разрешился настолько удачно, насколько было возможно, – то есть не очень. Автомобили парковались далеко внизу по шоссе, поэтому команде пришлось тащить тяжелое оборудование на эстакаду, ворча и стеная по дороге, вдыхая выхлопные газы и едва не попадая под колеса проносящихся мимо автомобилей. Большинство сотрудников были наняты Байроном Кеннеди в Crawford Productions, известной производственной компании из Мельбурна и Сиднея, которая создала ряд популярных австралийских телешоу в 1960-х и 1970-х годах.
Одним из них был Линдси Фут, сотрудник Crawford, нанятый Кеннеди в качестве гафера «Безумного Макса». Гафер – это специалист по свету, возглавляющий отдел освещения. В случае с малобюджетным «Безумным Максом» им как раз был Фут. Гаферы работают в тесном контакте с операторами, чтобы обеспечить правильное количество света, попадающего в кадр. Это высокотехничное ремесло, которое обычно включает в себя установку оборудования, гелевых фильтров и ламп.
Телевизионное производство зачастую идет гораздо быстрее, чем кинопроизводство, особенно в таком высокоорганизованном месте, как Crawford, где все расписано по минутам. Съемочная группа знала, что должна работать оперативно и эффективно, и ожидала того же от своих (как правило, очень опытных) начальников. Как рассказывает Фут:
«С этими парнями не было никакой возни и никакого дерьма. Люди из Crawford были специально подготовлены. Они не привыкли к подобным вещам, к такой путанице. Для нас это было просто неприемлемо с первого дня съемок “Безумного Макса”. Сразу стало понятно, что дело ведется не очень профессионально, и лучше не становилось».
На фоне всей этой суматохи, проносившихся автомобилей и воплей коллег, ранним мельбурнским утром Джордж Миллер пытался успокоить нервы, осматривая площадку и решая, где расположить камеру. В конце концов, все необходимые элементы были на месте. Борясь с неразберихой, царившей вокруг, художник-постановщик Джон Доудинг судорожно прикреплял к перилам моста желтую (одолженную) телефонную будку.
«У меня не было времени закрепить ее на перилах, потому что все происходило под оры: "Быстро, быстро, быстро, нам нужно снимать", – вспоминает Доудинг. – Так что пришлось оставить будку болтающейся».
Миллер и съемочная группа, включая оператора Дэвида Эггби, звукооператоров и осветителей, были готовы приступить к съемкам. Тим Барнс, единственный актер в этой сцене, стоял на месте и ждал сигнала. В этот момент Миллер поворачивается лицом к Джону Хипуэллу и кричит: «Мы можем сейчас остановить дорожное движение, Джон?»
«Мы можем остановить… что?» Раздосадованный Хипуэлл, который и так считал несправедливым, что его обвиняют в череде испытаний, в которую превратилась парковка, обнаружил, что теперь он, по-видимому, отвечает еще и за трафик на главной автостраде.
«Я крикнул в ответ: "Нет, вообще-то мы не можем остановить движение, Джордж!" – вспоминает Хипуэлл. – Ну, я не мог. Я просто был честен, черт возьми. Существовала проблема безопасности людей, ехавших на машинах по шоссе, и проблема безопасности съемочной группы. Вы хотите, чтобы я остановил движение? Вот бы узнать, каким образом».
Так начался второй этап катастрофы первого производственного дня, поскольку съемочная группа ждала, пока движение будет перекрыто, не зная, кто отвечает за его остановку. Чувствуя себя атакованным по всем фронтам, Джон Хипуэлл наконец принял конкретное решение: он сел в свою машину и уехал. Можно только догадываться, в каком шоке был Миллер, стоя рядом со съемочной группой и наблюдая, как второй помощник режиссера убегает с площадки.
«Я понял, что мы полностью в дерьме: скандал разгорался, все кричали и вопили, – вспоминает Хипуэлл. – Я ничего не мог с этим поделать, поэтому вернулся в офис, чтобы спланировать все на следующий день. Мне очень не хотелось, чтобы подобная сцена повторилась».
В то время как съемки на эстакаде превращались в полосу препятствий, регулировщики движения Стюарт Битти и Эндрю «Слизняк» Джонс стояли на обочине шоссе. Они точно знали, что им нужно делать. Их работа сводилась к единственной обязанности: остановить трафик.
«Мы узнали, что первая сцена фильма будет включать остановку движения на автостраде Джелонг в утренний час пик. Я подумал: "Офигеть, офигеть, это будет непросто!" – вспоминает Битти. – Но на самом деле все оказалось невероятно просто. У нас были дорожные конусы, и все, что я сделал, это расставил их поперек шоссе, сузив все движение до одной полосы. Затем я встал перед этой единственной полосой со знаком «стоп». Вот и все».
Наконец, когда движение было остановлено и съемочная группа приготовилась к съемкам, Джордж Миллер впервые в своей карьере крикнул: «Мотор!» Тим Барнс ехал на байке. Он слез с него, подбежал к желтой телефонной будке и силой взломал ее, проделав все очень быстро. С точки зрения энергетики, уровень напряжения всей команды «Безумного Макса» в этот момент соответствовал тому, где этот кадр был расположен в сюжете: между двумя экшен-сценами. В действительности Барнсу не нужно было применять «метод погружения», чтобы придать происходящему на экране ощущение срочности; он нервничал из-за перекрытия шоссе и, как и все остальные, стремился