Хаос в тот день царил не только на дороге, боль и страдания распространились гораздо дальше больничных коек. Хью Кияс-Бёрн позже описал последующие события как «невероятный кошмар». Дэвид Брэкс, игравший одного из членов банды Пальцереза, подтвердил: «С того момента все пошло прахом».
В жизни Джорджа Миллера не так много случаев, когда он выходил из себя, и еще меньше, когда это замечали окружающие. С самого начала своей карьеры, став врачом, а затем режиссером, Миллер сохранил способность являть миру образ спокойствия, независимо от бурных эмоций, которые бушевали у него внутри. Он мастер держать покерфейс: утверждая, что во время игры он блефует, вы делаете это на свой страх и риск.
«У меня, конечно, бывают моменты беспокойства, но все, даже моя семья, говорят, что я спокойный и уравновешенный, – признал однажды режиссер. – Конечно, внутри я чувствую себя иначе».
Однако в тот день всем и каждому было ясно, что Миллер вышел из себя. Андреа Кеннеди, сестра Байрона, которая в то время жила с братом и Джорджем в Ярравилле, прекрасно помнит, как потный и взволнованный режиссер вбежал в дом.
«Он вернулся и пронесся по дому, раздраженный и запыхавшийся, – вспоминает она. – Джордж позвонил Байрону. Я слышала, как он сказал: “Приятель, мы не можем продолжать. Все кончено. Люди погибнут”. Он был очень взволнован, просто вне себя. Байрон, должно быть, успокоил его на другом конце линии, и они все обсудили».
Миллер был потрясен до глубины души. Остальные актеры и съемочная группа также были ошарашены событиями дня. Координатор съемок Дженни Дэй вспоминает:
«Люди, услышав эту историю сейчас, сказали бы: "Вы шутите. Он вез ее на съемки на своем байке? За ней приехала бы машина. По меньшей мере, она должна была жить в отдельной квартире". Но ничего этого не было. Только так можно снять боевик за $ 350 000. Чисто партизанский стиль».
Вивьен Мепхэм, гример «Безумного Макса», менее дипломатична:
«Начнем с того, что никто никогда не сажает исполнительницу главной роли на заднее сиденье мотоцикла перед началом съемок. Никогда не делайте этого.
О чем думал Грант, я вас спрашиваю! Он мне нравится, но, господи, я бы не села к нему на заднее сиденье. Нормальные люди так не делают. И он участвовал в достаточном количестве фильмов, чтобы знать, что так делать нельзя. Он просто пытался ее закадрить».
(Пейдж утверждает, что они с Бейли были «близки, но без интима».) Мепхэм продолжает:
«С того несчастного случая все и началось. После него мы все подумали: “А точно ли мы хотим этим заниматься?” Каскадер и исполнительница главной роли были на мотоцикле, а теперь она лишилась возможности сниматься. Со всеми каскадерами было что-то не так. У одного – дыра в сердце. Другой умирал от ужасного рака. Глядя на то, что они вытворяли, можно было подумать: "Эй? Что делают эти трюкачи? Похоже, что все они хотят погибнуть"».
Было очевидно, что Рози Бейли потребуются недели, чтобы поправиться. У Миллера и Кеннеди не было времени на ожидание, они только что приступили к съемкам и следовали плотному графику. Двух вариантов быть не могло: фильм потерял исполнительницу ведущей женской роли. Требовалось провести новый кастинг и пересмотреть запланированный Кеннеди график съемок.
«Это отразилось на всем производстве фильма, – сказал позже продюсер. – Если у картины короткий период съемок, то, как правило, с подобным можно смириться, но если речь идет о десяти неделях, то практически приходится начинать препродакшен заново. В результате у нас возникли огромные организационные проблемы».
Для «Безумного Макса», фильма, чей успех или провал напрямую зависел от многочисленных эффектных и очень сложных трюков, потеря их постановщика стала большим ударом. Актрисы не были в дефиците (даже если трудно подобрать подходящих, а Миллер и Кеннеди считали, что нашли идеальный вариант в лице Бэйли), но профессионалы с набором навыков Гранта Пейджа – это совсем другое дело. Потеря обоих была не просто заминкой, а абсолютной катастрофой, повергшей Джорджа Миллера в панику. Кеннеди пытался оказать успокаивающее влияние на режиссера.
Но «спокойный» не означает «довольный». Продюсер понимал, что, поскольку на кону стояли все деньги инвесторов, а безопасность команды оказалась под угрозой, он должен принимать жесткие решения. Джордж сам сказал ему, что они больше не могут продолжать: людям угрожает смерть. Способен ли его лучший друг справиться с таким давлением? Нужен ли им другой режиссер? Кеннеди мог уговорить кого угодно и выпутаться практически из любой ситуации, его дар болтливости и деловой нюх – даже тогда, на его первом полнометражном фильме, – были, бесспорно, блестящими. Но решение, с которым ему пришлось столкнуться сейчас, оказалось иного рода – чем-то, пробиравшим до костей.
Когда судьба фильма висела на волоске, Кеннеди решился на немыслимое: его лучшего друга надо было либо заменить на посту режиссера, либо поддержать, пригласив еще одного постановщика с приличным опытом работы. Это был очень трудный выбор, но на карту поставили слишком многое – все, ради чего они работали, и все деньги, которые им дали. Кеннеди и Миллер обсудили ситуацию, и Миллер позже вспоминал: «Фактически, как режиссера фильма меня уволили. Я просто подумал: "Мы еще даже не начали, а люди уже расшибаются чуть ли не до смерти"». Начались разговоры о том, кто может заменить Джорджа, и у всех первым делом всплывало одно и то же имя: Брайан Тренчард-Смит.
В тот день, когда в Мельбурне произошла катастрофа, БТС был дома в Сиднее и играл в шахматы с женой. Зазвонил телефон – это был Байрон Кеннеди. Тренчард-Смит знал, что в Мельбурне возникла легкая неразбериха. Теперь он слушал, как продюсер рассказывал печальную историю об аварии, произошедшей тем утром на Дайнон Роуд, и предлагал ему работу. «Много денег тут не заработаешь, – признался Кеннеди, – но подумайте: не могли бы вы прилететь и снять фильм?»
Тренчард-Смит был не в восторге.
«Я подумал, что карьере Джорджа навредит необходимость делить бразды правления с более опытным режиссером, – размышляет он. – Люди часто выносят несправедливые суждения, когда в нашей отрасли, полной междоусобиц, появляются слухи о проблемном производстве. Мне нравился Джордж, хотя я знал его не очень хорошо, но видел, что он разделяет мое собственное немного сумасбродное творческое восприятие, как и мою любовь к кино. Хотя, честно сказать, если бы Байрон предложил весомую сумму, возможно, я бы отложил свой сиднейский бизнес и согласился».
БТС продолжает:
«Я предположил, что если проблема заключается в эффективном планировании, а не в творческих вопросах, то лучшим решением было бы оптимизировать работу помощников режиссера и директора по производству. Байрон последовал моему совету, и Джордж смог выпустить прорывной фильм. Я никому никогда не рассказывал о звонке Байрона».
Никто не может сказать, как сложилась бы судьба фильма, если бы Тренчард-Смит принял предложение Кеннеди стать сорежиссером «Безумного Макса». Позднее члены съемочной группы утверждали, что они сплотились вокруг Миллера. Дэвид Брэкс вспоминает, как возражал продюсеру: «Если Джордж уйдет, мы все тоже уйдем», – якобы сказал он. Но Байрон Кеннеди был не из тех людей, кого можно принудить принять решение. К середине ночи ситуация так и не разрешилась. В три часа невыспавшийся и измученный душевными терзаниями Миллер поговорил со своим лучшим другом и продюсером. «Я не заносчивый человек, – сказал он, – но об одном своем достоинстве я могу заявить прямо: я могу снимать фильмы».
Возможно, Кеннеди все обдумал или согласился с доводами партнера. А возможно, с учетом отказа Тренчарда-Смита и отсутствия достойной замены (ведь австралийских боевиков до «Безумного Макса» практически не существовало), у него просто не было «плана Б». Стоит ли говорить, что на следующий день Джордж Миллер вернулся в режиссерское кресло. Значительную часть съемочного графика пришлось изменить, но увольнение ему не угрожало.
Проведя в больнице менее 24 часов, Грант Пейдж тоже вернулся на съемочную площадку. Прикованный к инвалидному креслу, мочившийся кровью и с носом, расплывшимся на пол-лица, постановщик трюков приступил к работе.
Глава 8. Все по-настоящему
«Мы наплевали на осторожность, сказав: "К черту все, давайте сделаем это". Мы совершили много сумасшедших поступков, и нам повезло, что несчастных случаев больше не случалось».
Люди, употребляющие наркотики, различают запрещенные вещества в зависимости от уровня их чистоты. Любой находящийся под кайфом «зельевар» знает, например, что пакетик чистого белого колумбийского кокаина дает гораздо больший эффект, чем пакетик некогда чистого кокса, который местный дилер перемешал с кукурузной мукой. Можем ли мы подобным образом относиться к кинотрюкам, признавая, что наибольший кайф зрители получают только от сцен, сыгранных вживую (в отличие, например, от компьютерной графики)? Если да и «Безумный Макс» – наркотик, то это качественный наркотик. Невероятный антиутопический крышесносный экшен Джорджа Миллера и Байрона Кеннеди, до отказа набитый эпизодами кровавых сражений людей на тачках, обладает аурой тревожного правдоподобия, отчасти обусловленной стремлением создателей фильма сделать многие вещи по-настоящему.
Автомобиль, управляемый бандитом по кличке Ночной Ездок, который выглядит так, будто приводится в движение ракетой, действительно летел по дороге благодаря ракете. Мотоциклисты, сбитые с байков и взлетевшие в воздух, как тряпичные куклы, были реальными людьми, бросившими вызов законам природы. Задолго до появления компьютерных эффектов настоящие взрывы при работе над фильмом были само собой разумеющимся приемом: члены съемочной группы «Безумного Макса» до сих пор вспоминают, как их лица обжигало жаром пламени. Стремление Миллера и Кеннеди к аутентичности было, кроме всего прочего, экономически выгодным. Учитывая, что роли многих членов банды Пальцереза не требовали озвучки, почему было не пригласить в качестве исполнителей настоящих байкеров? Эти парни обойдутся недорого. К тому же они с меньшей вероятностью стали бы досаждать производственному отделу из-за питания и сверхурочных, о чем об