«Байрон постоянно твердил, что никто в Австралии ничего не знал о подписании контрактов, – вспоминает Эрик. —
Когда он отправился в Голливуд, то связался с парой ведущих тамошних юристов, которые занимались контрактами. Вот как он умел влиять на людей. Эти юристы говорили ему, что делать, на что обращать внимание и тому подобное. Они дали ему несколько своих контрактов, чтобы он сохранил их, привез домой и изучил».
В том же году Кеннеди переехали из Ярравилля в новое жилье в Верриби, штат Виктория, – более просторный дом, который Эрик тоже построил вручную. В некотором смысле семья из четырех человек превратилась в семью из пяти. С новым домом появился и новый сосед: недавно окончивший университет молодой доктор Джордж Миллер, который прожил у них несколько лет. Лорна вспоминает покладистого жильца так: «Джордж не доставлял никаких хлопот. Он вел себя, словно невидимка. Вы могли даже не знать, что он находится в доме». Эрик добавляет: «В Джордже была некая кротость». И Андреа: «Он был милой нежной душой. Каким вы видите его по телевизору сегодня – веселым, образованным, простоватым, добродушным парнем, – таким он и был всегда».
В проживании под одной крышей с квалифицированным врачом есть определенные преимущества. Однажды Эрик почувствовал себя нехорошо. Соответствуя гордому образу крепких и выносливых австралийских мужчин, он привык не говорить о своем здоровье и, уж конечно, не жаловаться на него. Но когда Джордж и Байрон вернулись домой около 10:30 вечера, они обнаружили Эрика развалившимся на диване – он уже был не в силах скрыть недомогание. Когда Миллер спросил, в чем дело, глава семейства представил список симптомов. После дополнительных расспросов молодой врач поставил диагноз: он был совершенно уверен, что у Эрика аппендицит. «Я мог бы поставить более точный диагноз, – сказал Миллер Эрику, – но для этого мне пришлось бы засунуть палец вам в зад».
Все выступили против такой процедуры, и Джордж с Байроном отвезли Эрика в ближайшую больницу – примерно в двадцати пяти минутах езды от пригорода Футскрей. Когда они прибыли, Миллер подошел к стойке регистрации, представился врачом и поделился своими подозрениями. Все они подтвердились, и Эрика прооперировали в течение часа.
«Зная папу, – говорит Андреа, – я уверена, что он сидел бы и терпел боль всю ночь, не придавая ей значения. Позже мы поняли, что он мог умереть».
Джордж Миллер видел в переезде к Кеннеди то же преимущество, что и многие другие молодые люди, которые возвращаются к своим мамам и папам, – экономию денег. Жить с ними было дешевле, чем жить одному, и при необходимости они с Байроном могли круглосуточно работать над любым проектом, который в то самое время занимал их умы. Одна из таких масштабных идей уже была на подходе. Друзья решили приступить к своему первому полнометражному фильму, который после продолжительных охов и вздохов собирались назвать «Безумный Макс». Это название поменяли, когда проект был закончен, а затем его вернули обратно, прежде чем картина вышла в прокат. Лента перевернула австралийскую киноиндустрию, не только навсегда изменив жизни Миллера и Кеннеди, но и повлияв на многих других людей, а также на сам ход истории – с точки зрения формирования массовой культуры, разумеется.
Но пока у Миллера и Кеннеди не было ни сценария, ни денег, а лишь огромные амбиции. Позже все изменится, однако это будет нелегкий путь. Когда стало очевидно, что ради успеха в кино ее упорный единственный сын ни перед чем не остановится, мать Байрона, Лорна, отозвала его в сторону и попросила:
«Я сказала Байрону, что хочу увидеть нечто вроде"Унесенных ветром", – вспоминает она. – Он посмотрел на меня и сказал:"Мам, мы собираемся снимать фильм, но у нас вряд ли получатся "Унесенные ветром"».
Глава 3. Создание «безумного» мира
«Если вы не можете продать мне это за час, на что можно надеяться за тридцать секунд рекламы по телевизору? Я не считал замысел фильма достаточно хорошим, чтобы такое можно было продать аудитории».
Трудно представить себе версию «Безумного Макса», где главный герой не был бы одиноким воином, а жанр фильма не был бы боевиком. На самом деле ни то, ни другое не было частью первоначальной идеи, крутившейся в голове Джорджа Миллера после того, как его лучший друг и продюсер Байрон Кеннеди настоял на создании полнометражного фильма. На самых ранних этапах работы, когда он делал наброски на бумаге (еще в те докомпьютерные времена), Миллер даже не задумывался ни о головокружительных погонях, ни о футуристических декорациях. Жанр не был боевиком, а главный герой не являлся воином-одиночкой.
Когда Миллер приступил к мозговому штурму, перебирая идеи, из которых в конечном итоге получился «Безумный Макс», Макс Рокатански занимался – ни больше ни меньше – журналистикой. Режиссер был заинтригован, узнав о реально существовавшем репортере, скажем так, с подвижными этическими стандартами: эквивалент адвоката, всюду следующего за неотложкой.
«Он был радиожурналистом, который приезжал за полицией на места автомобильных аварий и брал интервью у участников автокатастроф, – позже вспоминал Миллер. – Это каким-то образом нашло во мне отклик, потому что я помню свои ощущения от работы в травматологическом отделении больницы Святого Винсента. Меня очень беспокоило насилие и жестокость на дорогах, а также наше отношение к происходящему».
Чтобы найти деньги на период работы над сценарием, Миллер и Кеннеди попробовали организовать службу экстренной радиосвязи (по сути, дублируя услуги скорой помощи). Они интенсивно работали в течение трех месяцев: продюсер сам сидел за рулем машины, пока режиссер оказывал медицинскую помощь. Иногда они трудились по нескольку дней почти без сна, Миллер накладывал швы людям, которые чуть не погибли сами и, возможно, едва не убили своих друзей, – и наблюдал изуродованные тела, боль и страдание в их глазах.
Кеннеди однажды рассказал о нескольких трагических днях на дорогах Виктории, которые эти двое не могли выкинуть из головы.
«В середине 1975 года за один уик-энд на дорогах штата Виктория погибли около двадцати пяти человек, – говорит он. – Складывалось впечатление, что гибель в автоаварии для людей уже казалась чем-то привычным. И все же это не считалось настолько ужасным, как, скажем, смерть человека из-за падения c пятнадцатого этажа. Вот мы и подумали, что это может стать основой для художественного фильма».
Изо всех сил пытаясь воплотить концепцию в жизнь, Миллер сохранил важную черту первоначальной версии персонажа – сниженную чувствительность к насилию, но сменил ему профессию. Макс стал полицейским, а не журналистом. Следующим принципиальным изменением была обстановка. Миллер решил, что события, о которых он хотел рассказать, не выглядели правдоподобными здесь и сейчас, поэтому действие фильма перенесли в будущее. Он предвидел, что бюджет будет ограничен – его, разумеется, не хватит для экстравагантных футуристических декораций, – поэтому вариант отдаленного будущего тоже не подходил. События «Безумного Макса» развернутся в преддверии надвигающегося апокалипсиса: дня, когда оправдаются самые актуальные опасения общества, от засухи и опустынивания, вызванных изменением климата, до радиоактивных осадков и экономического краха.
Расстроенный тем, что работа над сценарием «Безумного Макса» продвигалась не так, как он надеялся, – вдохновения не приходило, – Миллер решил, что ему нужна помощь. Особенно с диалогами, которым, по его мнению, не хватало остроты. Возможно, именно предыдущая профессия Макса – журналистика – привела Миллера к Джеймсу Маккосленду, который в то время работал редактором финансового отдела газеты The Australian в Мельбурне. Или же все дело в долгих вечерах с алкоголем, которые они проводили вместе, болтая о кино.
«Думаю, истинная причина – в написанном мной рассказе о том, как я приехал в Австралию и почему решил здесь остаться, – вспоминает уроженец Нью-Йорка Маккосленд. – Джорджу понравился тон истории, и он спросил, не хотел бы я написать сценарий. Я ответил: “Конечно”. Что еще я мог сказать? У него был синопсис на одной странице. Джордж сказал тогда: “Знаю, что ты никогда не писал сценариев, но ты журналист. – И добавил: “Журналисты иногда цинично относятся к событиям, но они умеют писать. Просто постарайся не быть циником”».
Одним из недавних громких событий, которое особенно вдохновило Маккосланда, был так называемый первый «нефтяной шок». В 1973 году конфедерация нефтедобывающих стран вызвала возмущение и панику во всей мировой экономике, объявив нефтяное эмбарго. Одиннадцать стран Ближнего Востока (включая Ирак, Кувейт, Египет, Сирию и Саудовскую Аравию) под эгидой Организации арабских стран – экспортеров нефти (ОАПЕК) преследовали простую цель: повысить цены. Стратегия сработала, и стоимость бензина взлетела с 3 до 12 долларов США за баррель.
Позже Маккосленд написал в статье, опубликованной в The Australian:
«Пара забастовок, которые поразили многие нефтяные скважины, показали, с какой яростью австралийцы будут защищать свое право наполнять бак».
На заправочных станциях образовались длинные очереди за бензином – и любой, кто пытался проскользнуть вперед, встречал грубый отпор.
Внезапно будущее, в котором граждане были готовы драться друг с другом за бак бензина, стало реальностью. Основная концепция «Безумного Макса» задела публику за живое. Зрителям было небезразлично, что происходит на автозаправках, а значит, им был небезразличен и сам Безумный Макс.
Однако ранняя версия сценария произвела не лучшее – если не сказать ужасное, – впечатление на Грэхэма Бурка, влиятельного австралийского кинематографиста, занимавшего высокое положение в должностной иерархии компании-прокатчика Village Roadshow. Стремясь завоевать его расположение, Миллер и Кеннеди прибыли в мельбурнский офис Бурка и изложили свою идею. Они хотели, чтобы Берк, большая шишка австралийского кинопроката, сказал в ответ нечто вроде: «Фантастика, мне это нравится!»