Старик некоторое время молчал:
- Знаешь, Веникем, ещё полчаса назад я бы, возможно, привёл тебе несколько аргументов в поддержку сохранения Сыновей рода. Не то, чтобы я не сомневался. Эта идея никогда не казалась мне безупречной... но...
- Что случилось за эти полчаса?
- Я увидел, как Адениан общается с детьми. Никто не ждёт от взрослого, полного сил воина, что он будет возиться, как нянька, и сюсюкать с сыновьями. Но дети слабы, им нужна опора. А Адениан, кажется, не понимает этого.
- Он не умеет быть отцом, потому что никогда этого отца не имел?
- Ну, мне приходит на ум именно это объяснение. Адениан сопляк и порой делает очень грубые ошибки, но, если честно, я бы гордился таким сыном. И дело даже не в его таланте стратега. Он честен, трудолюбив и самоотвержен. Именно такими мальчишками Даккар и побеждает. Ему бы ещё лет 10-15 посидеть генералом-стратегом за спиной прожженного генерал-капитана, он бы набрался ума. Он незамкнут, всё впитывает, учится, анализирует, делает выводы. Поэтому то, как он равнодушен к своим сыновьям, я могу списать только на то, что впитывать эту сторону жизни ему было неоткуда.
Старик замолчал, потом ухмыльнулся чему-то своему:
- Я согласен расформировать мальчишек, которые сейчас числятся как сыновья рода, раздать их мужчинам в хайме. Тем более, мы ведь не запрещаем привозить пацанов? Просто парни должны будут забирать их в свой дом?
Я кивнул. Старик снова повернулся к окну.
- Я порой бываю ворчлив, но ведь в моём возрасте положено ворчать. Не злитесь на старика. - он снова ухмыльнулся. - Когда Анжею взбрела в голову мысль отдать тебе ордена Генерал-командора, я счёл его сумасшедшим. Теперь думаю, что, возможно, в этом есть польза... - Старик встал. - А насчёт мальчишек, давай дождёмся возвращения Анжея. Всё-таки это не твой и не мой род, а его.
Анжей, как мне сообщили, вчера ночью срочно улетел по своим делам, вернуться обещал дня через два-три. Конечно, я согласен его дождаться.
Обратно до штаба я отправился пешком. Нужно было всё обдумать, взвесить. Нужно, в конце концов, придумать, что делать с Экомом. Побить генерал-капитана - это серьёзный проступок. Я обязан его наказать.
Глава 25
Эком:
Веникем появился в штабе почти на час позже меня. Что можно было так долго обсуждать?! Он привычным жестов навис надо мной, слегка обнимая за плечи. Последние несколько дней у него появилась привычка вот так вот иногда прикасаться ко мне. Не как к шлюхе, а обычно. Я бы даже сказал, что на Даккаре так прикасаются к друзьям. Это лучший друг может потрепать по макушке, приобнять за плечи... Веникем мне, конечно, другом не был, но этими своими прикосновениями меня сильно путал.
- Пойдём-ка поговорим.
В своём кабинете он, как обычно, усадил меня на пол у своих ног. Я скоро лаять начну.
- Рассказывай, какого чёрта ты там оказался и во всё это влез.
Я поморщился и кратко изложил, зачем меня позвал Карл и как на меня напал Адениан. Пока я рассказывал, он как будто неосознанно, задумавшись, лохматил мои волосы. Ещё один дружеский жест от врага. Юбля, интересно, а у неолетанок такие жесты что-то значат?
По итогу объяснений он задумался и неожиданно выдал:
- Ну, я тоже считаю, что если на тебя нападают, ты имеешь право дать отпор. Хотя, с другой стороны, я уверен, что с твоими мозгами драки можно было избежать, и ты не стал её избегать осознанно. Возможно, из-за сына. Действительно, оскорблять Кэро Адениан не имел никакого права. Короче, сделаем так: я тебя накажу формально, потому как виновным не считаю, но вряд ли со мной согласятся другие мужчины. Но, - он сделал паузу, внимательно посмотрев на меня: - если это повторится, то ты получишь уже то наказание, которое осознаешь в полной мере.
Оппа. Интересно, формальное - это как? Общественное порицание мне выскажет?
В этот момент Веникем, наконец, заметил мою записку про остановившийся цех:
- В смысле, "кукла кончилась"? Померла опять, что ли? От чего на этот раз?
- Под пресс попала. Под дурманом наркотиков они становятся неосторожными.
Он вздохнул:
- Да, а подсаживаются на эту дурь почти моментально, не уследишь. - Он отбросил записку на стол - Надеюсь, ты проследил, чтобы куклы были чем-то заняты, пока производство стоит?
- А надо было?
- Да, куклы это та категория работников, кому свободного времени давать нельзя. Они саморазрушаются, если имеют время думать. Если для них нет работы, их нужно занимать чем-нибудь. Копать, косить, ещё что-нибудь. Не всех, конечно. Но тех идиотов, что работают на производстве, нужно. Позвони сейчас, пусть займутся сорняками вокруг плантаций. А вечером я решу с новым рецептурником.
Вот так, никаких нервов: стоит производство - и ладно.
Как только я закончил давать распоряжения куклам, Веникем похлопал меня по плечу:
- Ну, пойдём разбираться с твоим наказанием.
В руках у него был чемоданчик, пару минут назад принесённый молчаливой куклой. Он махнул следовать за ним. И в чём заключается моё формальное наказание?
Мы вышли из приёмной, свернули дальше по коридору, потом спустились по лестнице и остановились перед неприметной дверью. Веникем вытащил обычный металлический ключ и открыл её.
Небольшая комната без окон, темно-малиновые стены, почти чёрный ковёр, стол, два глубоких кресла, узкий шкаф и широкий расправленный диван в углу с одной массивной деревянной спинкой в изголовье. Так и знал: всё сводится к банальному траху. Даже помещение специальное для этого приспособил. Чёртов извращенец!
- Решил перебраться в более удобные условия, командир? В кабинете некомфортно?
Он усмехнулся и ответил как-то отрешённо-спокойно:
- Мне не понравилось, что в прошлый раз в моём кабинете тебя успела обнаружить куча народа. Я, говорят, ревнив. - он ухмыльнулся: - В моём доме тоже неудобно, ты пугаешь моих женщин. Поэтому я велел притащить диван сюда. Не люблю незапланированную публичность.
Публичность? Ладно, публичность я тоже не люблю. Да, в этой комнате шанс быть кем-то обнаруженным действительно стремился к нулю. Незаметная дверь вниз по второй лестнице в той части крепости, куда и не ходит никто. Да и стены явно со звукоизоляцией, можно хоть заорать - никто не услышит. Правда, замок изнутри открывается без ключа, хоть это радует.
Он раскрыл принесённый чемоданчик, являя моему взгляду кнут и пару многохвостых плёток. Ээээ...
- Эком, в качестве формального наказания я собираюсь тебя слегка выпороть. Знаю, что к физической боли ты почти не восприимчив. Поэтому уверен, что такое наказание в твоём случае как раз сойдёт за формальное. Тем более, что особо сильно бить тебя я не собираюсь. Всё в рамках терпимого. Раздевайся.
Я поморщился. Давно меня не пороли. На Даккаре поркой наказывают только детей или совсем молодых рядовых солдат, подчёркивая, как недалеко они от этих детей ушли. Хотя для моего теперешнего статуса наказание, конечно, в самый раз. Я стянул с себя одежду и распластался на кровати.
Веникем уселся рядом, аккуратно связал мне руки, продев верёвку через резные столбики спинки дивана. Да ладно, и так бы не убежал!
Если я ожидал, что он просто привяжет меня, а потом отсыплет положенное количество ударов одним из своих девайсов, то я забыл, что передо мной Веникем, который просто ничего не делает.
Сначала он принялся массировать мне спину. Неторопливо, именно массаж, без каких-либо поползновений. Я даже расслабился. Потом он вытащил плётку, но она оказалась настолько мягкой, что я воспринял это как продолжение массажа. Потом сменил её на другую. Эта была чувствительней, но тоже не особо. И буквально с десяток раз ударил кнутом, тот ощущался более чем, но на фоне общего разогретого состояния тоже ещё втискивался в рамки "массаж". Даже мразь-Адениан больнее бил.
Веникем сел рядом со мной на кровать и склонился к самому уху.
- Ты специально оставил запах, который я тебе подобрал?
Он тяжело дышал и, если судить по тому, как тискал мою шевелюру, был возбуждён.
- Ты не сказал, можно ли мне его смыть. Я решил не торопиться и сначала спросить.
Он продолжал наглаживать меня, возбуждая, аккуратно избегая мест пострадавших от порки. Тело легко отзывалось. Подсело уже, как та кукла, на его наркотик. Интересно, как на этот раз он меня одурманил? Кнут, наверно, смазал, на спине явно кровь, впиталось напрямую.
Венки:
Как я и предполагал, порку Эком перенёс, только слегка поморщившись. У даккарцев вообще болевой порог высокий, а Эком ещё и сам по себе любитель подраться.
Я отвесил запланированные удары. Спина выглядела как после жестоких истязаний, при этом сам истязаемый лежал абсолютно расслабленный.
Я уселся рядом на кровать. Он слегка покосился на меня. Сейчас он снова был разгорячен. Идентификационные запахи усиливаются в таких ситуациях, и он снова пах как... мой. Что-то даже не родственное, просто упрощающее сближение. Мой человек, мой помощник, мой любовник...
Я запустил руку в его волосы, вторая сама ушла бродить по всему телу. Наверно, стоило бы сдержаться, я ведь обещал наказание чисто формальное, а такое продолжение он формальным может и не счесть. Но пока я раздумывал, Эком начал отзываться на прикосновения. Прогибаться в спине, прижиматься к рукам. Движения были еле заметные, но и не заметить их совсем я не мог. Ёк, а ведь я не опаивал его ничем сегодня и руками никаких точек не касался. Тогда... Зато дальше я не раздумывал. Меня дико возбудило его желание, и игнорировать его я не мог. Я забрался на кровать, рывком поставил Экома на колени, развёл ему ноги и, одной рукой освобождая себя от штанов, пристроился сзади.
Эком:
Он вломился в меня без всякой подготовки. Просто без прелюдий поставил раком и за несколько минут довёл до самого сногсшибательного оргазма в моей жизни.
Потом я просто лежал, растянувшись на этом самом диване, расслабившись. Закрытая дверь и помещение, куда вряд ли кто начнёт ломиться, давали такую возможность, а связанные руки не оставляли выбора.