- Эком, я спрашивал тебя, что случилось. Ты решил вспомнить, что умеешь врать?
Улыбка моментально схлынула с его лица. Он проследил за моим взглядом и побледнел. Осторожно поставил кофе на столик в углу и повалился на колени на пол:
- Прости, пожалуйста, я подумал, что это не касается тебя.
- Меня касается всё, что происходит с моими людьми! Меня касается всё, что касается тебя!
Он как-то устало попытался ухмыльнуться:
- Парни пытались отыграться на мне за то, что им пришлось подчиняться мне на планете. Их можно понять. Тем более, Паймед давно пытается меня подмять. Но я бы попросил тебя не вмешиваться в это. Со мной ничего не случилось. Я переживу.
Он переживёт? И это резко родившееся желание напрашиваться на секс и бледнеть называется "переживёт"?!
- В твои отношения с Паймедом я и не могу вмешиваться. Это отношения внутри семьи, их может регулировать только Палма.
Эком усмехнулся:
- Она и регулирует. Даже из медкапсулы. Ничего, кроме синяков и царапин, мне не грозит. Только Паймед мог решить, что имеет шансы уговорить меня лечь под него добровольно. Вот теперь старается, уговаривает.
Я рассмеялся. Эком тоже улыбнулся, казалось, с каким-то облегчением. Юбля!
- Ладно, где там мой кофе?!
В хайм мы прибыли рано утром. И несмотря на это, при выходе из портала с базы я наткнулся на целую толпу женщин. Они были какие-то заплаканные все, уставшие. Ёк, а тут-то что случилось?
Глава 38
Венки:
Ко мне вдруг, вынырнув откуда-то, бросилась Роуз, а потом и Файна.
- Слава богу, ты живой!
- А что случилось?
Вокруг меня стояли полтора десятка женщин разного возраста в одинаково заплаканном состоянии. Роуз хлюпала носом:
- Нам Займа сказала, что ей велено приготовить 51 палату с реанимационным оборудованием. Мы, конечно, всегда знали, что даккарцы не на игрушечную войну ездят, но просто так вот внезапно, и так много сразу...
Я огляделся. Все эти женщины смотрели на меня с надеждой. Неолетанки действительно потихоньку строили здесь то самое никому больше непонятное общество - хайм. Эти женщины волновались за нас. И даже вот эта с почти сошедшим за неделю фингалом на лице, наверно, переживала, что подаривший ей этот фингал мог пострадать или даже погибнуть:
- Так, все успокоились. Никто из даккарцев не пострадал. Из неолетанок помощь требуется только Акме и ами Палме. Все остальные пациенты - это спасённые нами из плена молоденькие эми.
Они вздохнули с облегчением, кто-то наоборот расплакался. Женщины странные существа, они привязываются душой к тем, кто составляет их мир, привязываются настолько, что порой начинают отдавать себя, ничего не получая взамен. Хотя, говорят, боги задумали их, чтобы дарить жизнь и излучать любовь; наверное, в эти понятия как раз входит безвозмездно отдавать себя.
Девчонки крутились вокруг меня ещё пару часов. Радостные, рассказывали мне все новости за прошедшую неделю, просто щебетали обо всём на свете. Они волновались за меня, они меня ждали. Нужно было уже взрослеть и браться за свою семью всерьёз: налаживать отношения с ними, учить их жить со мной и в согласии с этим миром. Из записей с сайта Файны я узнал некоторые нюансы наших отношений её глазами. Просто сравнивая даты записей с событиями. На тот вечер, когда Эком швырнул в мою Файну нож, и она убежала к Морок, была маленькая заметка с рассуждениями о любви и одной фразой, явно позаимствованной из неолетанского писания: "Любовь это костёр, который поддерживают двое, уверена ли ты, что регулярно бросаешь в него свою долю дров?". Морок действительно просто рассказывала ей о любви. А всё остальное было результатом моих неподкиданных вовремя дров.
Ёк! Ещё нужно было налаживать отношения с мальчишками, которых мне подсунул старик. Юбля! Они тоже невиноваты, что им достался в отцы я.
Сейчас Самуаль сидел на высоком табурете и, не встревая в разговор, слушал, что я рассказывал девчонкам о походе:
- ...Там была секретная лаборатория, проводившая опыты на неолетанках, мы её разрушили и спасли от туда всех пленниц.
С девчонками он явно подружился. Периодически они пытались подсунуть ему в руки что-нибудь из еды или сладостей, и он явно наслаждался такой ситуацией. Да, преимущество Самуаля было в том, что он ещё походил на ребёнка. Высокий, но черты лица ещё абсолютно детские. А женщины запрограммированы богами любить детей без всяких условий. Данко на ребёнка уже не похож, совсем не похож.
В штабе я задержался только на полтора часа: проверил, что именно читал Эком из базы, сравнил с показаниями камер в приёмной и в кабинете. На всякий случай приляпал ещё пару следилок на стены и комп. Я хотел ему доверять. Ар твердил, что мастер должен вкладывать в отношения безусловное, безграничное доверие. Но я также был генерал-командором даккарского братства и обязан был не давать ему управлять собой.
Ближе к вечеру, когда в школе закончились занятия, я отправился забирать Данко.
Парень нашёлся на спортивной площадке, забивал мяч в кольцо. Он покосился на меня:
- Что, пришёл прикинуться добрым папашкой?
Я усмехнулся:
- Юбля, я старше тебя всего на 12 лет, даже пытаться прикидываться не буду.
- Бить будешь, что я Файке фингал поставил?
- Нет, наверно. Но ещё раз исковеркаешь её имя, выпорю. Коверкать их имена исключительно моя прерогатива. - Я перехватил брошенный им мяч и метко закинул его в корзину. - Эком сказал, что у тебя отвратительный блок левой и ты не умеешь безопасно падать. Этим придётся заняться. В моём роду все мужчины всегда были великолепными мастерами боевых искусств. Нельзя нарушать традицию.
- Хочешь поучить меня драться?
Парень скривился. Я пожал плечами:
- А ты думаешь, это бесполезно? Не знаю. Я бы хотя бы попытался.
Мальчишка поджал губы, явно сдерживая плохо скрываемую злость. С моей стороны это было неправильное поведение. Но как ещё я мог общаться с почти взрослым парнем. Изображать из себя папочку? Плохо представляю себе такое. Вообще не представляю себя отцом. А уж такого взрослого ребёнка и подавно.
- А кроме того, что я не умею падать, твоя шлюха ничего не сказала?
Вот стервец. Я пожал плечами:
- Нет. Он из тех людей, кто говорит только то, что должно быть услышано.
До дома мы добрались молча. За ужином девчонки всячески пытались задобрить Данко, подкладывая ему вкусности, как будто причиной ссоры были они, а не кулаки мальчишки. Ближе к вечеру я действительно утащил мальчишек на спортивную площадку. В конце концов, эту часть задач отца я мог выполнить.
Самуаль занимался с энтузиазмом, пытался выполнять требования, смеялся над моими шутками и злился на свои неудачи. Данко просто участвовал. Приёмы давались ему проще, но добиваться большего он не стремился. А на меня смотрел волком.
Эком:
Оставшиеся два дня пути меня никто не трогал. Куклы и наёмники обходили меня стороной, а даккарцы не показывались в этой части коробля. Я продолжал разбираться с приборами из чемоданчика Веникема, пробовать всякие режимы, дополнительные функции. Меня всё устраивало.
Невероятно, но в этот раз, возвращаясь в хайм, я ощущал себя возвращающимся домой. У меня никогда не было дома как такового. Те помещения, которые я занимал в Клинках, принадлежали роду. И это, собственно, Тибиран настоял, чтобы я жил там. До этого я неплохо размещался и в казарме.
Теперь же здесь, в хайме, я чувствовал себя именно дома. В моём распоряжении было целое крыло огромного здания. Даже не считая всех этих бесконечных садов, веранд, террас, это крыло вмещало около тысячи только спальных комнат. И это не считая кабинетов, библиотек, игровых, трёх бассейнов, пяти спортивных залов и ещё несчётного количества хозяйственных помещений и санузлов. Сейчас, поднимаясь по ступенькам к себе, я впервые задумался: а вот на кой мне здесь столько кабинетов? Причём это ведь не я придумал, эти комнаты на плане были подписаны как кабинет. По логике, это комнаты для детей. Зачем женщине кабинет?! Но и ребёнку, ну пусть даже 15-летнему, зачем? Я свои уроки делал на крыльце школы, прямо на траве. Ну ладно, это неправильно, стол у меня в комнате тоже был. Но... Все эти мои размышления были по сути неважными. Придёт время, узнаю, зачем Палма планировала эти комнаты. Какая разница? Я просто позволил себе расслабится и размышлять о бесполезном. Мне было хорошо.
Лестница вывела на террасу с раскинутым садом. Гдё-то среди деревьев слышались радостные детские крики. Потом из этих кустов выскочил мальчишка с деревянными мечами в руках, маскировочной раскраской на лице и в курточке, плотно утыканной ветками и листьями. За ним тут же понеслись ещё два таких же замаскированных куста. Преследователи налетели на убегавшего, и он развернулся, выхватывая мечи. Это были обычные мальчишеские игры, но у меня они сейчас вызывали счастливую улыбку.
Кусты опять зашуршали, и из них вывалился ещё один замаскированный куст поменьше. В нём легко угадывался Вило. Я на секунду замер, прижимаясь к деревьям, а потом резко выпрыгнул, подхватывая мелкого на руки.
Мальчонка закричал, сначала от испуга, потом от восторга. На его голос подбежали остальные собратья. Один из них тут же тоже бросился ко мне на шею, оказавшись Кэро. Один остался стоять в стороне, наблюдая за нами, а ещё один вдруг испуганно выбросил мечи и прижался к бордюру. Я шепнул на ухо сыну:
- Что это с ним?
- С кем?
Я указал на испугавшегося:
- Пап, это Натиян, она просто боится, что ты ругаться будешь, что она с нами играет, а не делом занимается.
Мальчик действительно быстро избавился от маскировки и оказался девочкой. Впрочем, спутать её с даккарцем всё равно было можно: Натиян уродилась черноглазая и черноволосая. К тому же, около года назад она умудрилась измазать свои волосы клеем, и Терезе пришлось подстричь её очень коротко. Выдавал её только недаккарский цвет кожи.