– Не, ну ты слышал этого белобрысого? – Кин даже не пытался скрыть насмешки. – Пять лошадников! Клянусь пастью Кхарна, он клопа-то раздавит с третьей попытки.
– Ну а что ты хотел? – зевая, отозвался Эл. – Это ж под утро уже было. Уверен, через декану он будет рассказывать, что в одиночку разогнал всю сехавийскую конницу. Чем слабее и трусливее воин, тем громче он хвастается.
– Это точно! Я вот за все время, как с набегами боролись, только двух сехавийцев прикончил, и то не в один день. Но я же так и говорю, сколько бы ни выпил. А тут пять, надо же. Что-то, после того как этот «герой» меня трусом назвал, не я по брусчатке свои зубы собирал. Уверен, он во время этой их вылазки до передовой-то и не добрался, трясся за спинами товарищей. А теперь от таких шума, как от сотни демонов. Хорошо еще большая часть жителей догадались с вечера по домам сидеть, а то им бы точно не поздоровилось. Я слышал от ребят, что даже девицы из веселых домов на сегодня отгул взяли. – Кин захохотал. – Представляешь, что было бы, наткнись эти бравые вояки на приличных девушек?
– Ну, кого-то вроде пытались в углу зажать, – наморщил лоб Эл.
– Да, конечно, нашлись дурочки, которых понесло куда-то на ночь глядя, но, к счастью, таких немного было. С теми, кто к ним приставал, сержанты без нас разобрались. Все-таки надо отдать полковнику должное, хоть он и болван, каких мало, но слушаться своих воинов научил. Старших по званию они даже упившись в хлам боятся. Я-то, сказать по правде, думал, в илденском войске никакого порядка. Кстати, смотри: какая-то польза от вчерашней драки все же есть. Лошадники присмирели, носу не кажут. – Он кинул камешек на утоптанную землю перед воротами, где и впрямь, насколько доставал взгляд, людей не наблюдалось. – Хоть не приходится выслушивать их оскорбления.
– Не волнуйся, долго ждать не придется, – хмыкнул Эл, поудобнее перехватывая тяжелое копье. Всем стражам на стенах полагались такие по уставу: как дополнительное оружие, отгонять тех, кто рискнет лезть на стены с лестницами. На деле же было удобно дремать, опираясь на устойчивое древко, чем молодые стражники и собирались заняться по очереди. Нужно пользоваться обстоятельствами; скоро, возможно, им и вовсе придется забыть про сон.
Этим утром Кина разбудил шум.
На улице кричали, бегали, где-то хлопали двери. Зарыться головой в подушку не помогло. Пришлось вставать.
«Кхарн вас всех сожри», – пробормотал он привычное ругательство, плеская себе в лицо водой из рукомойника. За окном было еще темно, до дежурства оставалась не одна доля, спать бы себе да спать. Другие в казарме так же нехотя выбирались из постелей. Натянув форму, Кин собрался было открыть дверь, но та распахнулась без его участия.
– Живо на плац! Общее построение! Шевелись! – закричал появившийся на пороге сержант. – Если кого застану тут на обратном пути, будете декану дежурить вне очереди! – И бросился к следующей двери.
Люди на улице были встревожены не на шутку: бестолково метались между домами, собирались кучками, что-то взволнованно обсуждая. На крышах сидели мальчишки, уставившись в одну сторону. С земли было непонятно, что они там увидели.
– Чего застыл? Марш на построение! – мимо пробежал другой сержант.
На плацу постепенно собирались воины, но на строй это и близко не походило. Все толкались, шумели, переговаривались, благо старшие по званию продолжали будить и выгонять из казарм остальных.
А вот вдалеке, в проходе между домами, виднелись ровные шеренги солдат. Свои все тут, значит, полковник отряды собирает. Очередная вылазка за стену? Или лошадники наконец сами полезли? Это объяснило бы весь этот шум. Но мальчишки на крышах смотрели не в сторону сехавийской границы, а вдоль стены, на восток. Соображалось спросонья медленно.
И вдруг все встало на место одним щелчком. За миг до того, как Кин услышал обрывки разговора.
– Да продержатся, куда они денутся! Тут пути-то на три дня, и то если не спешить.
Сехавия и впрямь напала, только не на Фреден, на соседнюю крепость. А с крыш наверняка было видно дымовой сигнал.
К третьей дневной доле город несколько поутих, крыши опустели, хотя столб дыма на востоке все еще поднимался в нежно-голубое небо уродливым деревом. Полковник со своим войском давно ушел. Гарнизон крепости помуштровали доли полторы и отпустили, как раз незадолго до начала смены Кина. Вот и стоял он на своем обычном месте на стене, изо всех сил борясь с зевотой. Поначалу все спорили, нападет ли сегодня Сехавия и на Фреден, но потом надоело и это.
– Никак началось? – удивленно воскликнул стоявший рядом Мит, легонько подтолкнув Кина. Тот встрепенулся, пробуждаясь от все же одолевшей дремы, и уставился на горизонт, куда указывал друг.
У дальних холмов клубилось облако пыли с черными точками. По мере приближения стала видна пехота – впрочем, это Кин понял еще по скорости передвижения. Время всадников еще не пришло – лошадь на стену не загонишь при всем желании, но в том, что за холмами ожидает конница, сомневаться не приходилось.
Раздались приказы, воины побежали на стену, выстраиваясь ровными рядами. У парапета стало тесно, тишина сменилась руганью и грубыми шутками. Несколько стрел полетели вдаль, хотя до первых рядов противника было слишком далеко.
Тут же последовал окрик:
– Не стрелять без команды! А то отправлю за стену стрелы собирать!
– Подходите же, твари… – услышал Кин чье-то бормотание. – Чего тащитесь? Столько лет руки чешутся надрать вам зад!
– Луки к бою! – взвизгнул справа десятник, худенький парень едва ли старше самого Кина.
Кин ощутил, как вспотели ладони. Сейчас начнется настоящий бой, это не горстку грабителей прогнать. Лук он не натягивал, берег силы. Видел, как людское море гонит свои волны к их стенам, и слушал биение собственного сердца.
Позади пехоты появились и всадники. Они быстро сокращали расстояние: глядишь, до крепости одновременно доберутся. Первые ряды были уже близко, можно достать, ну же! Уже видны длинные лестницы, которые тащат сехавийцы. Через полсеканы полезут…
– Цельсь!
Кин поднял лук. Натянувшая тетиву рука не дрожала, и сердце успокоилось. Стрелять ему не впервой, это привычно; не так важно, что перед ним целое войско, их гарнизон тоже немаленький.
– Пли!
Воздух заполнился стрелами, черные штрихи перечеркнули небо, на миг будто застыли и обрушились вниз. Раздались крики, на землю брызнула первая кровь. По телам побежали свои же, хотя часть упавших наверняка была еще жива. Однако упали немногие: большинство укрылись за щитами, кого-то спас доспех, некоторые раненые остались в седле.
– Цельсь!
Еще несколько залпов почти не проредили толпу. Сехавийцы подбежали к стенам, подняли лестницы, цепляясь крюками на их концах за крепостные зубцы.
Часть воинов убрали луки и принялись отталкивать лестницы от стен тяжелыми копьями и баграми. Успевшие взобраться по перекладинам сехавийцы посыпались на землю, ломая руки, ноги и шеи. Однако врагов внизу становилось все больше, по лестницам карабкались десятки человек, и столкнуть их так легко уже не выходило.
Из бойниц и со стен на головы лошадников полилось кипящее масло. Это сдержало поток штурмующих, но лишь ненадолго, сзади напирали новые ряды, за ними подоспели конники, подняли луки. Небо вновь расчертили стрелы, Кин пригнулся, прячась за парапетом, оттолкнул лезущего через зубцы сехавийца, но сам споткнулся и упал в стороне от стены, больно ударившись коленом. Рядом со стуком посыпались стрелы, до спасительных зубцов оставалась всего пара арлов[22], но тут кто-то с воплем повалился на Кина сзади, беспорядочно дергаясь. Судя по голосу, свой…
Стрелы продолжали стучать по камню, потом все вроде бы затихло. Кин, морщась от боли в колене, поднялся, выползая из-под уже неподвижного тела. У арденнца из поясницы торчала стрела. Помочь ему мог только лекарь, не Кин – ему было некогда возиться с ранеными. Если не отстоять стену, раненых и убитых будет куда больше. Кин взялся за лук, но не успел и выглянуть за зубцы, как рядом спрыгнул сехавиец. Бросив лук, Кин схватился за меч, и не успел противник сообразить, что происходит, как сталь, пронзив кожаный доспех, глубоко вошла ему в бок. Ненависть во взгляде сехавийца сменилась болью, и со стоном он завалился назад.
Враги лезли через парапет один за другим, тут и там завязывались схватки. Кин озирался, пытаясь в мельтешении и суматохе найти противника для себя, но почти все сехавийцы уже были заняты. Внезапно он увидел Мита: друг сцепился с одним из нападавших, явно неплохим бойцом, потому лишь парировал удары и отступал. Протолкнувшись к ним коротким броском, Кин не раздумывая нанес удар. Он впервые бил в спину; как странно, они с друзьями всегда смеялись над лошадниками, называли их трусами. Те постоянно нападали исподтишка, сзади, любили устраивать засады, это не говоря уже об их любви к ядовитым стрелам. Ни намека на благородство, на честный бой. А вот сейчас он ничем не отличается от них. Какая уж тут честность, когда нет времени понять, о чьи трупы спотыкаешься – друзей или врагов.
С неба вновь сыпался ворох стрел, а укрыться было уже некогда, но Кину везло, его до сих пор не задело. Новый залп тоже пролетел мимо, за ним еще один – и всё. Больше сехавийцы не стреляли. Наверное, не хотели попасть по своим: нападавших на стене стало слишком много.
Кин вовремя обернулся: еле успел отбить вражеский клинок. Опасность грозила со всех сторон, оставалось крутиться на месте и жалеть, что глаза всего два. Парень нашел удобное место у стены, прижался спиной – теперь хоть сзади не подберутся.
– Ну же, кто следующий?! – оскалился он, поудобнее перехватывая рукоять меча вспотевшими ладонями.
В окружающей суете казалось, что время неслось, само превратившись в падающую в пропасть стрелу. Кин устал так, будто сражался несколько долей кряду, но не удивился бы, узнав, что прошло не больше секаны. Скольких он убил? Это тоже ускользало. Человек двадцать? Или пятерых, просто каждый засел в памяти так, что вспоминался по несколько раз. Одно было ясно – штурм захлебнулся. Сехавийцы больше не появлялись, бой на стене почти прекратился. Кое-где еще сражались, но многие арденнцы тяжело опирались на оружие и друг на друга, стараясь отдышаться. Конечно, те, кто остался жив. Раненые ковыляли прочь, кого-то тащили товарищи.