Дин усмехнулся:
– Это верно.
На обоих конях были седла. Вряд ли Ниара постаралась, скорее всего, взяла тех, что не успели расседлать.
– А конюх где?
– Убежал, как меня увидел.
Дин не стал спрашивать, в каком облике она тому показалась, что так напугала. Он навьючил гнедую кобылу и шагнул к ближайшему коню.
– Дин…
– Что? – он не заметил, как она оказалась рядом.
– Мне страшно. И… я впервые отняла чью-то жизнь.
Глаза девушки лихорадочно блестели. Когда он обнял ее, чтобы успокоить, она прижалась к нему и впилась в губы поцелуем.
Дин уже и забыл, когда в последний раз испытывал страх или хотя бы волнение перед зрителями. Может, самые первые несколько раз, когда только начинал выступать. Научился он этому быстро и сначала, конечно, показывал трюки попроще, поэтому опозориться перед толпой и не доводилось. Конечно, за все время, что он путешествовал с бродячим цирком, бывали случаи, что сложный трюк не удавался, реквизит падал из рук, но ведь это всегда легко перевести в шутку: сказать девушке в первом ряду, что отвлекся, заглядевшись на ее красоту, или посетовать, что сам Фрах ревнует и толкает под руку.
Однако сейчас Дину было не по себе: выступать приходилось перед первыми лицами Арденны, да что там, перед самим королем!
Надо же было оказаться в Виарене накануне такого праздника, да еще попасться на глаза тому человеку! С одной стороны, конечно, повезло, а с другой, если достойно выступить не сумеет, тут уже не отшутится. Наверняка засмеют да и прогонят взашей.
Они с Ниарой вернулись в город несколько дней назад. После того что они устроили в трактире, держались подальше от жилья и постоялых дворов, да и вообще старались ехать по менее людным местам. И уж конечно, не давали выступлений. Когда добрались до трактира Смаля, от припасов оставалось меньше половины. Вот и решили задержаться ненадолго, поработать вечерами, как раньше. Заодно посоветоваться с трактирщиком насчет какого-нибудь плана по спасению Айнери. Фейра оттаяла, хотя полностью обиду не забыла. Их отношения потеряли прежнюю легкость, но они снова были парой и, по крайней мере, не выглядели как едва знакомые люди. Кто бы мог подумать, что сблизит их совместное убийство и поджог? Вспоминать об этом было неприятно, и Дин гнал эти мысли прочь, как всегда старался поступать с тем, что его тревожило, если никак не мог это исправить.
Узнав про Айнери, Смаль забеспокоился. Что она убежала следом за Йорэном, он и так знал, но что сехавийцы уже прорвали границу, еще не слышал. Сначала и не поверил, но Дин доказал, что и впрямь может быть осведомлен о том, чего сам не видел и о чем не мог от кого-то услышать. Он рассказал кое-что о прошлом самого Смаля, и старик сдался.
Дельных советов от него нашлось немного. Трактирщик согласился, что большой отряд собирать не стоит, вдвоем проскользнуть в логово врага куда проще. В крайнем случае можно позвать с собой еще одного или двоих, если желающие помочь найдутся, но не более. Еще стоит одеться как можно менее броско. Оказавшись ближе к Сехавии, лучше вообще прикинуться бродягами, нацепить лохмотья, измазать лицо и руки сажей, тогда наверняка никто и не взглянет в их сторону. А раз уж у Дина есть источник сведений почти обо всем, стоит разузнать про Фреден как можно больше: как туда пробраться, где укрыться внутри, какие деревни есть поблизости – ведь Айнери могла остановиться в одной из них. В остальном же остается лишь уповать на богов и удачу.
Дин поблагодарил за совет и решил, что двинется в путь дней через пять.
И вот на второй вечер во время выступления к ним с Ниарой подошел человек. Богато и пестро одетый, он не стал ждать окончания представления и обратился к Дину, едва тот закончил очередной трюк. Он похвалил парня за мастерство, представился посланником короля и предложил через день выступить на празднике, посвященному рождению наследника Риолена, случившемуся с декану назад.
Заплатить обещали по-королевски, да и не выглядел посланник тем, кто принимает отказы. И вот Дин готовился, вероятно, к самому важному выступлению в своей жизни. Фейра, похоже, не волновалась вовсе: игриво поглядывала по сторонам, будто это очередное их представление перед трактиром. Что ж, пришло время начинать, а дальше будь что будет.
Горящий шар на цепи, шест, описывающий вокруг него огненные круги, залпы разноцветного огня, что Дин выплевывал в небо… Все шло отлично – ни ошибок, ни заминок. Аплодисменты могли быть и громче, но оно и понятно, не перед деревенскими красуется, придворную знать удивить нелегко. Впрочем, когда Ниара показала танец парящих в воздухе разноцветных огоньков, публика все же взорвалась овациями. Дин научил ее шевелить пальцами так, будто она извлекает огонь с изнанки, а сам стоял неподалеку, осторожно касаясь нитей, чтобы маги из числа зрителей не заподозрили, что огонь в этом трюке появляется вовсе не магическим путем. Ведь если нити останутся не потревоженными, они это почувствуют. Когда фейра закончила, Дин перешел к следующему номеру, в котором жонглировал с ней десятком факелов. Ниара вновь не подвела, исполняя все безупречно. Трюк был зрелищным, но публика зашумела куда громче, чем он рассчитывал, и в голосах слышался отнюдь не восторг. Привыкший тонко чувствовать настроение зрителей, Дин понял, что что-то не так.
На фейру упала чья-то тень.
Ниара была влюблена и счастлива. Даже среди своих сородичей ей оказалось трудно найти взаимопонимание, среди других эорини и людей это выглядело и вовсе невозможным, особенно после неудачных попыток. Да, фейра понимала, что пыталась выстроить отношения всего-то пару раз, но уж если ее не устроил почти идеальный тейнар, где она найдет кого-то получше? И вот ей встретился Дин, и этот парень казался прямо воплощением ее мечты. Если она предложит ему прогуляться от снегов северных гор Бьёрлунда до самых жарких песков Хаммара, он согласится с легкостью, будто она позвала его на прогулку в парке. Он тоже любит огонь и с радостью учит ее красивым трюкам. Это стало их общим увлечением. Она открыла ему свою природу, и он принял ее такой. А еще он был красив – пусть не такой благородной красотой, как Эорни, зато обладал обаятельной и лучезарной улыбкой. А как он смотрел на нее, как целовал!.. В ее объятиях он отдавался страсти без остатка, как и она сама.
Затем он научился общаться с киригалями, и это стало первой трещинкой в их отношениях. Он оставлял ее одну по вечерам, чтобы поговорить с ними, даже когда они еще не отвечали. Это само по себе вызывало раздражение и легкую ревность, но хуже всего то, что она не могла присоединиться к нему в этом. До сих пор у них с Дином общим было все, теперь он умел что-то, чего ей не дано. Как и магией, этой способностью наделены только люди. И если как маг Дин был ничтожно слаб, то здесь проявил заметный талант. Она завидовала ему, ведь обидно не уметь чего-то по своей природе. Не потому, что ленишься научиться или не обладаешь достаточным талантом, а просто не можешь совсем, как слепой не способен увидеть солнце. Да, она владеет огнем так, как человеку не дано, но Дину все же удалось приручить его по-своему, а вот ей к киригалям не пробиться никаким путем.
А потом те самые киригали, будь они прокляты, сказали ее возлюбленному, что его подруге нужна помощь, и он решил идти ей на помощь, наплевав на все. С одной стороны, это было очень в его духе, она и любила его за такие порывы. С другой, этот характер хорош, лишь когда Дин принадлежит ей одной. Разумеется, она готова дать ему немного свободы, не привязывать к себе, как сама не терпит, когда ограничивают ее. Но отпускать его к другой?! Всего лишь подруга, как же. Разве за «просто подругой» несутся на край света?!
Ниара чувствовала, что ее снова бросили, отвергли. Как тогда, в первый раз, на Диомире.
Или нет? Дин клялся, что хочет быть с ней, что зовет с собой, что лишь поможет подруге и все снова будет как прежде. Как же ей хотелось в это верить!.. Но позволить снова себя обмануть, ранить, разорвать сердце в клочья она не могла. И она прогнала его, а утром все же потащилась следом. Напускала на себя гордый вид, отворачивалась, будто и вовсе его не замечает, а все равно ощущала, что бежит за ним, как побитая собачонка. Говорила себе, что бросит его. Завтра, послезавтра. Вот еще один день, и уже точно. И продолжала идти рядом. Это же ее Дин! Где еще она найдет такого? Да, оказалось, что он может разбить ей сердце, а потому оставаться с таким не стоит. Но разве его уход так же не вырвет ее сердце из груди?
Первые дни Дин пытался ее разговорить, но она продолжала его избегать, и он прекратил попытки: вероятно, смирился. Спустя несколько дней молчания, очередным вечером за ужином в очередном трактире, он заговорил с ней вновь. Тогда она лишь огрызнулась, но чуть позже, поднявшись в отведенную им комнату, всерьез колебалась, готовая дать ему шанс, обговорить все еще раз, постараться поверить и понять. А он лишь бросил вещи и вновь ушел задавать вопросы своим киригалям.
Ожидая его возвращения, фейра задремала, а проснулась от громкого спора. В зале что-то происходило. Сначала она решила, что это просто пьяная ссора между посетителями, но потом услышала голос Дина. Слов не разобрала, но по тону ей показалось, будто он оправдывается. Другие же голоса звучали жестко и даже зло. Пока она пыталась понять, в чем же там дело, пока одевалась, чтобы выйти и посмотреть, дверь в ее комнату начали ломать. Та рухнула быстро, и к ней ворвались двое. Оба были пьяны – не очень сильно, но достаточно, чтобы хмель их раззадорил. Ниара испугалась, ее первым порывом было шагнуть назад, отгородиться столом, забиться в угол. Но ворвавшийся первым человек в два шага преодолел разделявшее их расстояние, схватил ее за руку и дернул в сторону двери.
– Давай-ка с нами, демонская подстилка! – произнес он насмешливо, дохнув ей в лицо кислым пивом. В его глазах искрился азарт: похоже, он предвкушал развлечение.
Злость накрыла Ниару огненным маревом. Она все еще злилась на Дина, променявшего ее на другую и на общение с киригалями. И чем больше она злилась на него, тем больше презирала всех мужчин. Охотника с Диомиры она не простит никогда. По поводу Эорни она поначалу сама ощущала себя неловко, ведь это она ушла не прощаясь, но после ссоры с Дином все больше убеждала себя, что это тейнар виноват: не соответствовал ее ожиданиям. Не хотел даже попытаться.