Когда все закончилось, он даже не мог с уверенностью сказать, зарубил ненароком кого-то из своих или нет. Вроде один был в ротаренской форме. Показалось? В любом случае тот первым на него замахнулся. Или не на него, а куда-то вбок?.. А тот, с бородкой? Антер только его лицо и успел заметить, ударил почти вслепую. А, пустое. Теперь уже какая разница. Свой, чужой, назад не вернешь. Остается лишь надеяться, что на Зеленых Равнинах те и другие будут жить в мире. Кстати, как там с этим обстоит? Жрецы говорят – мир, счастье, ни смерти, ни болезней. А если с соседом что не поделишь, тогда как? Жену у тебя уведет, так что, и в зубы не дать? Как-то раньше об этом не задумывался. Надо будет в храме спросить при случае.
Прошло уже больше деканы с тех пор, как они взяли Рикерн. Здесь решили и остаться, подождать гаэльтранское войско – лучше за стенами, чем в чистом поле. Так что Антер этой ночью снова оказался на стене: охранял ворота, чтобы в случае появления врага поднять тревогу. Он был не один, но второй страж задремал, привалившись к башне, а Антер не стал его будить. Если что-то случится, достаточно шум поднять, в башне еще четверо дрыхнут, и в соседней столько же. Да и чего тут опасаться? Вражеская армия незамеченной не подберется. Местных обезоружили и заперли. Пусть напарник спит, после успешного штурма все они заслужили отдых.
– Эй, войин, – раздался голос с внутренней стороны стены. Внизу к воротам двигался силуэт. Когда он вышел на свет факелов, оказался эльфом. Больше никого в темноте Антер не заметил, как ни вглядывался.
Он все еще относился к эльфам с подозрением, даже легкой неприязнью, все-таки нелюдь – нелюдь и есть, но сражение бок о бок с кем угодно сблизит. Не у всех эльфов были жезлы, многие так же, как он сам, сражались мечами. Может, они и впрямь не такие уж плохие парни, хоть и демоново отродье. Ведь, говорят, в давние времена все народы вместе жили и особо не ссорились, хоть в это и не очень-то верится. К тому же кто знает, как без них бы тут все обернулось? Может, лишь благодаря им он и жив еще.
– Чего тебе?
– Сотьник твой прасиль перидать… Не хачью кричать, давать спускаться.
Ох уж этот их выговор. Редкий эльф знал арденнский, но и тех, кто знал, Антер сначала вообще не понимал, хорошо хоть, за эти дни немного привык.
– А почему тебя прислал?
– Ты спускаться, я объяснять.
Антер не спеша сошел по ступенькам. Всего несколько дней назад он тащился здесь в толпе таких же воинов, думая, что идет на верную смерть. Теперь же это была их башня, их стена и их город. Но от эльфов всякого можно ждать, так что меч он на всякий случай все же достал.
Приоткрыв дверь, Антер выскользнул наружу. В лоб ему тут же уткнулся алмаз – драгоценный камень на конце эльфийского жезла. Воин открыл было рот, но крикнуть не успел. Не успел почувствовать и боль, лишь нестерпимо яркая вспышка мгновенно сменилась тьмой и забвением.
Эльдалин не спалось – в который раз. Да что уж говорить, спала она плохо с тех самых пор, как стала королевой, а здесь, посреди битвы, до сна ли вообще? На чужой земле, среди толпы тех, для кого она нелюдь, кошмары приходили каждую ночь. Не кошмары даже – скорее смутные тревожные видения, что забывались поутру, но оставляли голову тяжелой на весь день.
Однако Эльдалин запрещала себе сомневаться в принятом решении. Стоит дать слабину – сомнения навалятся, задушат, а там и до беспросветного отчаяния недалеко. Жаль, с ней нет Ломенара… Конечно, она позвала его с собой, и он не отказал ей прямо, но мимолетная судорога, исказившая его лицо, и сжавшиеся у пустого пояса пальцы говорили ей о многом, пусть сам Ломенар и молчал. Да, он рассказал ей в подробностях о поисках отца, о том, что наконец нашел его, об их соглашении и Алой Сфере, но Эльдалин ясно понимала: он не договаривает. Случилось в этом путешествии что-то, едва не погасившее и без того раненый свет его сердца, и в его темных глазах королеве вместо мерцающих таинственными огнями глубин все чаще чудилась глухая черная бездна.
Однако лучше уж бездна его глаз, чем бездна сомнений здесь, вдали от дома. Эльдалин все вспоминала тот разговор с Итиолом и Артималем, когда она убеждала их принять предложение Арденны.
«Ты и правда хочешь в это ввязаться?» – спросил тогда Итиол.
«Для начала просто поговорить, – ответила она. – Возможно, их условия нас и не устроят».
«Но если устроят, то ты готова вступить в войну».
«Ты разве не понимаешь, что это удачный случай? Наставник, я всегда была за мир, как и ты, я взошла на трон с обещанием заключить союз с людьми, по крайней мере приложить все силы к этому, и мне не удалось. Мало того, выяснилось, что сейчас в Арденне по сути правит Измиер, а от него можно ожидать чего угодно, в том числе и вторжения. Его тщеславие безмерно, за чужую жизнь он не даст и медного стина. Если он посчитает, что Арденне мало земель, или решит путем побед укрепить свое политическое влияние, он колебаться не будет. Это значит, что нужно готовиться к войне. Я уже половину казны на это растратила, теперь у нас гора оружия и толпа амдаров, научившихся держать меч. Но это значит, что меньше осталось землепашцев, ремесленников, торговцев. Чтобы восполнить потраченное, придется в ближайшее время увеличить поборы, а с чего жителям платить, если половина их сыновей, а у кого-то даже и дочери лишь впустую мечами машут, сокрушая соломенные чучела? Если люди не нападут, через несколько лет Риадвин рухнет сам, вернее, это будет моя вина. А если нападут, нам все равно не справиться со всей военной мощью Арденны. Нас слишком мало, даже если вооружить всех поголовно».
«Ну, Триан, к примеру, считал иначе», – возразил Артималь.
«У Триана были свои тайны, он заигрывал с запретными силами, о которых нам неизвестно», – ее передернуло. Вспомнились раскаленные латы, из защиты превратившиеся в смертельную ловушку. Однако страшнее ожогов был нож, заряженный невидимой смертью. Смертью, чья сила, возможно, оставила на ней несмываемый отпечаток, хоть Измиер и утверждал иное. Боль прошла, к шрамам она почти привыкла, но этот ужас все не уходил и, возможно, будет преследовать ее всю жизнь. Усилием воли Эльдалин тогда стряхнула оцепенение и продолжила: «С Трианом в случае войны еще можно было на что-то надеяться, хоть и неизвестно, чем потом пришлось бы расплачиваться. У нас все безнадежно. Другое дело – Сехавия. Она слабее, ведь годами платила подати Арденне и не могла развиваться так же быстро. Там меньше магов, по крайней мере ты, наставник, утверждаешь, что единственная Академия Магии на материке – виаренская. И нам не нужно выигрывать войну с ними, достаточно просто поучаствовать и оказаться на стороне победителей. Договориться с Арденной, что получим часть сехавийской земли. За оказание военной помощи люди станут относиться к нам с большим уважением и доверием, и тогда мы проведем новые переговоры о союзе, торговле и свободном передвижении по землям Арденны. И эти переговоры наверняка окажутся успешнее».
«Королева, ты ведь сама говоришь, что Измиеру не может быть доверия. Он примет помощь, разобьет Сехавию с меньшими потерями со своей стороны, нас же эта война, напротив, ослабит до предела. – Итиол тяжело поднялся, опираясь о край стола. – Что мы сможем сделать, если Арденна решит забыть о своих обещаниях? А вот Измиер при желании возьмет нас голыми руками».
«Я верю Ирмалене, она сможет предупредить меня, если Измиер замыслит обман. Пойми, нам нужна эта война, амдары не захотят жить в постоянном ожидании нападения, а я не могу постоянно растрачивать казну на поддержку сильной армии», – Эльдалин чувствовала, что наставник будет стоять на своем, и это подтачивало ее уверенность. В памяти всплывал недолгий разговор наедине с арденнской правительницей. Разве может она одна удержать Измиера? «А что можешь ты? – спрашивал внутренний голос. – Давно ли ты сама была такой же слабой и сомневающейся, давно ли бежала из дворца от страшного Триана? То, что ты в итоге победила его с помощью другого мерзавца, не делает тебя второй Неллиэт, что бы там ни кричали на площадях».
Усилием воли взяв себя в руки, она спокойно закончила: «Воинов нужно лишь обучить, подготовить, через пару лет отправим их обратно заниматься мирным трудом. Как я уже сказала, многие в стране ждали, что я заключу союз с людьми, и я подвела их. Другие, наслушавшись увещеваний Триана, напротив, мечтали, что ничего не выйдет и свободы придется добиваться силой, – эти тоже не получат своего. Если я буду бездействовать, мне не усидеть на троне долго, народ просто выберет кого-то более решительного, вероятнее всего, Амолу. Представляешь, к чему может привести Риадвин он?»
Взгляд Итиола стал отстраненным.
«Если ты все решила, моя королева, то к чему этот разговор? – холодно ответил он, садясь на место. Тщательно разгладил кайму плаща. – Ты вправе действовать как пожелаешь, не интересуясь чьим-то мнением».
Эльдалин ощутила нарастающую панику.
«Наставник, умоляю, не надо так. Я всегда ценила любой твой совет, и сейчас ты во многом прав, но верного выбора тут нет, и я лишь пытаюсь выбрать меньшее зло. Я сама боюсь войны, я не смогу хладнокровно смотреть на трупы своих подданных, на залитые кровью поля и видеть в этом лишь число потерь на бумаге. Но еще меньше я хочу видеть, как моя страна медленно угасает или как в пропасть ее ведет кто-то другой. Кто еще, как не ты, поможет мне не наделать глупостей и сократить число жертв…»
Итиол долго и пристально смотрел на нее, потом застывшее лицо расслабилось, уголки губ дрогнули.
«Хорошо. Артималь, что думаешь ты? Если поддержишь королеву, я приму вашу сторону».
Правитель Изумрудов потер лоб и покачал головой, выражая сомнения.
«Я думаю, королева все же права, – сказал он наконец, хоть и не слишком уверенно. – Мы слишком долго сидели в этих горах, и после того, как Триан поманил всех свободой, многие не захотят больше мириться с нынешним положением. Ну и, в конце концов, речь пока лишь о переговорах. Как ты сама говоришь, Арденна может и отвергнуть помощь или предложить в ответ на нее что-то, что не устроит нас. Я за то, чтобы попытаться. И потом, если без нашего вмешательства Сехавия победит, она может на этом не остановиться, решить, что вполне можно захватить следом и наши горы. Я же верно помню, что сехавийцы всегда были злее и воинственнее Арденны, Итиол? Ты лучше нас знаешь историю людей, вот и скажи: