Всю жизнь Дин мечтал подчинять огонь и думал, что у него получалось. Но скорей уж наоборот – огонь подчинял его себе. Он существовал задолго до рождения Дина и будет пылать, когда его не станет, а вот самому Дину он был необходим, чтобы чувствовать себя живым. Заклинатель огня решил, что привязал к себе Ниару, но та оставалась свободной и всегда поступала как ей вздумается, пусть и следовала за ним. А вот сам он влюбился в нее как мальчишка. Может, они сейчас целуются с Эорни за его спиной, зная, что, уходя на изнанку, он ничего вокруг не видит. Если и так, это даже лучше. Пусть не оплакивает его слишком долго, ни к чему ей страдать.
Впервые коснувшись киригалей, Дин так же решил, что теперь они ему служат, и вновь поплатился за самоуверенность. Что ж, это последняя его ошибка.
Огня бы, хоть крошечную искру… Пусть не сможет защитить от смерти и холода, но ему будет легче умирать, ощущая рядом любимую стихию. Он на изнанке; чтобы извлечь пламя, достаточно щелкнуть пальцами, это простой навык, он освоил его много лет назад… вот только пальцев-то он уже не чувствует.
Парящие в темноте блики начали расплываться, скоро исчезнет все. Что ж, раз это неизбежно, то скорей бы уже!
Яркая вспышка разорвала застилавшую взор пелену. Огромная огненная птица пронеслась перед лицом, обдав его жаром, и это тепло позволило вновь вдохнуть полной грудью. Тьма вокруг расцвела залитой солнцем гамарданской зеленью, до горизонта раскинулся ковер ароматных трав.
«Я уже на Зеленых Равнинах?» – мелькнуло в голове. Мелькнуло лишь на миг; вновь обретя способность двигаться, Дин взглянул на свою грудь – демонами проклятое щупальце по-прежнему силилось достать оттуда его киригаль, и ему почти удалось. Он еще жив, это лишь видения, меркнущий разум обманывает его.
Словно противореча этим словам, пылающая птица вернулась, с лету врезалась ему в грудь, сливаясь с ним в одно целое, мгновенно наполнив тело жаром. Щупальце отдернулось прочь, оставив киригаль Дина в покое. Тут же большой киригаль, из которого оно росло, заверещал на высокой, едва слышной ноте. Лица на его поверхности начали сменять друг друга с невероятной скоростью, глазом не уследить. Птица отделилась от груди Дина и опустилась на траву, коснувшись ее уже мягкими подушечками лап. Когда успела стать кошкой? Поднялась на задние лапы, повернулась к нему уже лицом Ниары, окинула сердитым взглядом, за которым все же читалась забота.
– Пока ты мне нужен, умереть я тебе не дам! – жестко произнесла она, садясь на его колени, и жадно впилась в его губы. Она целовала его, как никогда не целовала прежде, как никто прежде его не целовал. Все тело как ошпарило, волоски на коже встали дыбом. Не любовь, не страсть, что-то совсем иное. Даже после того, как долгий поцелуй прервался и Дин выкатился с иллюзорного солнечного луга изнанки в ночные луга внешнего мира, он продолжал ощущать, что в нем что-то изменилось. Будто частичка Ниары осталась в нем, невидимая огненная ниточка протянулась от нее к нему.
– Спасибо, Искорка, – прошептал он, проваливаясь в крепкий здоровый сон.
Ниара растолкала его утром. Чувствовал он себя на удивление хорошо, ночью даже кошмары не мучили, но теперь по пробуждении ужас пережитого запустил в него свои когти.
– Искорка, что вчера произошло? Мне же не привиделось?
– Тебе лучше знать, – фыркнула она. – До сих пор ты все время говорил, что на изнанке вполне безопасно. А на деле что вышло?
– Но ты ведь была там, должна была видеть, – растерялся Дин. – Кстати, как ты попала на изнанку? Она же доступна только людям!
– А вот это тебе как раз показалось. На изнанку я уж точно заглянуть не могу.
– Но я тебя видел! Кошку, птицу, огонь, зеленые луга… Ты спасла меня! Обожгла эту тварь! Это ты вынудила ее отпустить меня! Я не мог освободиться сам, я даже пошевелиться не мог!
Ниара глубоко вздохнула и села, обняв руками колени.
– Ты ушел на изнанку. Надолго, больше двух долей прошло, – тихо и серьезно начала она. – Мы с Эорни уже спать легли, а потом я услышала странные звуки. Выглянула посмотреть. Ты лежал на земле, трясся, задыхался, будто захлебывался, даже синеть начал. Я испугалась, ну и поделилась с тобой огнем, не знала, чем еще тут можно помочь.
– Поделилась… это как?
– Огненный поцелуй. Отдала тебе частичку себя. Я уже делала так однажды и не знаю, смогу ли так снова, но на тебя моей силы хватило. Ты хоть и любишь играть с огнем, не принадлежишь этой стихии, вот тебе и привиделось разное. Так что, расскажешь, что произошло на изнанке?
– Даже вспоминать не хочу, – вздрогнул Дин. – Киригали – чудовища. Они все это время хотели забрать мой киригаль себе, им нет дела до того, что меня это убьет… Хотя погоди. Но киригаль же и есть я, моя суть, я всегда понимал это так. Почему же так страшно терять это тело? А если киригаль – не я, значит, в каждом человеке живет такая же тварь, жаждущая его убить? Но я чувствовал, что мой киригаль сопротивлялся, он тоже не хотел покидать мое тело. Почему он не желал присоединиться к себе подобным? Я совсем запутался! – Дин схватился за голову, с силой потянул себя за волосы.
Фейра прыснула:
– Как-то сложно у вас. Похоже, Рэйна перемудрила, когда вас создавала.
– Да уж… А что с огненным поцелуем? Что это значит – поделиться своей частью? Я теперь, ну… немного фейра, что ли?
– Смешной ты. Нет, конечно, никто не может изменить свою природу. Просто энергия жизни в тебе теперь немножко смешана с огненной стихией. Ты сможешь ощущать огонь, даже если его не видно, но направлять его, как это умею я, все равно не выйдет. Сможешь чувствовать меня, а я – тебя, ведь отныне мы связаны общей стихией, как невидимой нитью. И тебе больше не будет холодно. Разве что при совсем уж суровых морозах, какие даже в Бьёрлунде, наверное, редкость. Но это и все. А теперь послушай, – она вновь посерьезнела, села прямо. – Когда мой огонь попал в твою кровь, это воспламенило тебя на мгновение. Такая короткая вспышка позволяет справиться со многими болезнями, исцелить раны, вытащить с самого края, когда жизнь готова вытечь из тела. Но потом жар пламени спадает, сейчас огонь в твоей крови лишь тлеет, и не думай, что эта капля тепла защитит тебя впредь. А спасти тебя вновь я уже не смогу. Даже если накоплю достаточно сил, второй поцелуй сожжет тебя. – Она коснулась пальцами его щеки. – Будь осторожен. Теперь, когда мы связаны, потерять тебя будет особенно больно.
Дин перехватил ее ладонь, потерся об нее щекой.
– Спасибо, Искорка. Еще раз спасибо за все. Мне тоже больно тебя терять, прошу, не уходи.
– Глупый. Была бы я здесь, если бы хотела уйти?
Он поцеловал ее долгим поцелуем, но без обычной порывистости. Не жадно, задыхаясь и захлебываясь страстью, а смакуя, наслаждаясь каждым мгновением.
– Не хочу портить этот миг, – проговорил Дин, наконец оторвавшись. – Но как же Эорни? Он влюблен в тебя без памяти и не скрывает этого. И тебе это, похоже, нравится.
Фейра вздохнула.
– Вы оба мне дороги. Я никого из вас не хочу терять. Если любишь меня, хочешь быть рядом, то пойми, прими меня такой.
– Я бы хотел, Ниара. Если это делает тебя счастливой, я правда хотел бы тебе это дать. Но я не смогу. С тех пор как тейнар отправился с нами, я каждую секану ощущал, что теряю тебя. Каждый твой взгляд в его сторону режет меня как ножом. Я не могу пойти на такую жертву, сойду с ума, не продержавшись и сезона.
– Ты привыкнешь, Дин, если захочешь. Посмотри на Эорни, его твое присутствие не смущает.
Теперь вздохнул Дин, прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями.
– Давай закончим то, зачем сюда пришли. Поможем Айнери, потом обсудим все вновь.
– Конечно, любимый. Я понимаю, тебе нужно все обдумать. – Она приластилась к нему, прижалась боком – точь-в-точь кошка. – Так что ты успел узнать на изнанке? Куда нам идти?
– Насколько я понял, вон там за полями – дорога, и по ней вскоре должен пройти Йорэн. Он идет назад в Виарен, считает, что Айнери все еще ждет его в столице. Надо встретить его по пути и рассказать, что они разминулись, ведь его помощь очень даже не помешает.
Проснулся Эорни, скользнул по Дину привычным безразличным взглядом и, накинув рубашку, двинулся к костру.
После завтрака они направились к ближайшей тропке, что вела через поле, проходя между двумя оградами. Дин еще пару дней назад заметил, что ограды на местных полях отличаются от привычных. К вбитым в землю столбикам арлах в полутора от земли тут были приделаны доски, образуя сплошную деревянную полосу шириной примерно в один арл. Странно: обычно для обозначения границ поля хватало колышков с привязанными к ним поперечными бревнышками, а то и просто с натянутой между ними веревкой. Когда они подошли к углу изгороди, Дин заглянул за ограду и увидел обратную сторону досок. Ниара тоже заинтересовалась.
– Люди всегда так украшают свои заборы? – спросила она с легким удивлением.
Дин покачал головой. Внутри по всей деревянной полосе шел нарисованный черной краской непрерывный орнамент из переходящих друг в друга сложных узоров, повторяющихся через каждые несколько ланов. Прежде не приходилось слышать о том, чтобы земледельцы разрисовывали заборы. Поле, как правило, принадлежало не одному человеку, а целой деревне, а кто же станет так трудиться, если речь не о его собственном огороде. Да и для чего украшать обычную изгородь? Тем более не рисунками, а непонятными символами. Дин заглянул и за ограду по другой стороне тропинки: тот же орнамент обнаружился и там.
– До сих пор такого не видел, – честно признался он.
Дин двинулся по тропинке, глядя по сторонам. В полях, шелестя на ветру, желтели ряды пшеничных колосьев, красивые, ровные. Он невольно залюбовался этим зрелищем.
– Смотри, – нахмурившись, сказала вдруг фейра, указывая вниз, в сторону ограды.
Дин замер, пытаясь разглядеть что-нибудь в траве.
– Что там? – наконец спросил он, так и не увидев ничего необычного.