В ее схему не укладывались два обстоятельства того вечера. Первое: ни в одном зеркале не было отражения Адама Черного. И второе: образ, который она вобрала в себя, двигался примерно в направлении Дороги Запустения.
Глава 32
С тех самых пор, как призрак отца сказал ей, что она подменыш, Арни Тенебрия отказалась жить под одной крышей с обоими родителями, живой и мертвым. Если уж она Манделья, она станет жить как Манделья в доме Манделий. Она застала дедулю Арана спящим на крылечке среди сеянцев (в последнее время он воспылал страстью к садоводству, отчасти из-за несостоявшегося отцовства). Его рот был широк и храпел. Арни Тенебрия протолкнула в него чилийский перчик, и когда объявшие дедулю Арана жар и раж поутихли, сделала книксен и сказала:
– М-р Манделья, я ваша дочь, Арни.
Так она ушла из дома Тенебрий, стала жить под крышей семейства Манделья и называть себя новым именем, хотя все всё равно звали ее маленькой Арни Тенебрией, как делали это всегда. Она ненавидела, когда ее звали маленькой Арни Тенебрией. Ей девять лет, она хозяйка своей судьбы, как доказал выбор ею родного дома, и в качестве таковой ее должны принимать всерьез. Не она ли спровоцировала величайший скандал на Дороге Запустения после смерти отца, так что теперь ее мать живет фактически отщепенкой, и разговаривают с ней одни Сталины, и весь их разговор сводится к издевкам и попрекам? Арни Тенебрия – персона довольно важная, а тех, кто насмехается над ее тщеславием, она ненавидит.
– Я им покажу, – говорила она зеркалу. – Манделья я или Тенебрия, мое имя громом прогремит в небесах. Я – персона значительная, я такая.
В городке Дорога Запустения не было значительных и гремящих громом имен. Городок жил, просто жил, и довольство своим просто-житьем выводило Арни Тенебрию из себя: она не могла жить, не став хоть чем-то. Дорога Запустения ей прискучила. Приемные родители ей прискучили тоже. Она терпеть ненавидела их мелкую любименькость; ее воротило с их многочисленных добренькостей.
– Я вырвусь на свободу, – откровенничала она с отражением. – Как Лимааль, который прославился в Белладонне, или даже как Таасмин; ей хватило сил выдраться из плесени общества и жить среди камней, словно жиряк, неужели я не смогу?
Она сторонилась людей, даже отца и матери, которые в ней души не чаяли; она знала: люди считают ее маленькой вымогательницей, играющей на доверии и фантазиях старика и старушки. Она нашла дорогу в дом д-ра Алимантандо и по многу часов блаженного одиночества читала его книги и заметки о времени и временности в убежище погодной комнаты. Ушли, ушли-ушли-ушли все, кто приходил на Дорогу Запустения, все, кто был интересен, любил приключения; а что Арни Тенебрия?
В один прекрасный день она высмотрела валы пыли, катившие с пустынных равнин, и, прежде чем они превратились в дюжину вооруженных МЦБО мужчин и женщин в мышастой форме на трехколесных мотовездеходах, знала, что по пустыне мчится ее избавление.
Поначалу она была осторожна, лишь бы не спугнуть избавление, как нервную птичку, и пряталась за толпой, пока вооруженные солдаты зачитывали объявление: они – Войска Правды Северо-Западного Четвертьшария Армии Всея Земли, которой этот город временно оккупирован. Она хранила молчание, пока солдаты объясняли заявленные цели Армии Всея Земли: закрыть мир для дальнейшей иммиграции, забрать контроль над технологиями экологической эксплуатации у РОТЭХа и передать его планетарным властям, дать каждому континенту право избирать региональный автономный парламент, способствовать истинно автохтонной всепланетной культуре, не замаранной шлаками и вырождением Родины-Матери, а также уничтожить транспланетарные корпорации, чьи алчность и коррупция высасывали землю добела. Она не присоединилась к протестующим, когда солдаты забрали Доминика Фронтеру и троих работников «Вифлеем-Арес Ж/Д», поместив их под домашний арест на все время оккупации; ее не было рядом с Рути Фронтерой, когда та, зареванная и обезумевшая от горя, каталась по земле перед домом, где содержались пленники.
Нет, Арни Тенебрия, укрывшись в тени зонтичного дерева, наблюдала, как герильеро наводняют дом д-ра Алимантандо и делают что-то с башней-ретранслятором. Она увидела логотип на ящиках с радиотехникой, и внезапно оккупация стала ясной и понятной.
– «Свингующее Радио», – пробормотала она, вычерчивая пальцами буквы на ящиках. – «Свингующее Радио».
«Свингующее Радио» – вампирская музыка. В ряде городов тех, кого поймали за слушанием «Свингующего Радио», наказывали штрафом, пятьюдесятью сутками общественных работ, конфискацией радио и даже публичной поркой. Это музыка подрывных элементов, террористов, анархистов: они рыщут по пустоте мира на вездеходах-трайках, ищут башни-ретрансляторы и втыкают в них свои преступные передатчики, и дети слушают подрывную, террористскую, анархистскую музыку в тупиковых улочках, пустых спортзалах, на задних сиденьях рикш, в закрытых барах, запертых кооперативах, вот и маленькая Арни Тенебрия/Манделья слушает Супер-Супер-Звук Новой Музыки под стегаными одеялами в два ноль два по ночам. Это лучшая музыка в мире, твои ноги пустятся в пляс, друг, ты захочешь танцевать, друг, и вот девчонки поддергивают юбки и закатывают брючины комби и танцуют, и мальчики кувыркаются, и делают сальто назад, и кружатся на полу, или бетоне, или утоптанной бурой земле: дерзкая-предерзкая подвальная музыка Дхарамжита Сингха и Гамильтона Боханнона, Бадди Меркса и самого Короля Свинга, Человека, Провалившегося в Дыру Времени, – Гленна Миллера и его Оркестра. Подвальная музыка из дымных погребов глубоко под Белладонной и подпольных студий звукозаписи с названиями вроде «Американский Патруль», «Желтый Пес» и «Зут-Зузы»; музыка, которая шокировала твою мать, вот что такое «Свингующее Радио», и оно вне закона.
Оно вне закона, потому что это пропаганда, пусть и без политического мессиджа. Подрыв основ через удовольствие. Лучший пиар в истории профессии, и успех его измеряется хотя бы тем, что полмиллиона детей в день насвистывают знаменитые позывные, и столько же родителей насвистывают ту же мелодию, не зная, что она такое. От рисовых полей Великого Окса до башен Мудрости, от фавел Жизнерадости до выгонов Руномагонга с приближением двадцати часов дети перекручивают ручки на «Блин 881», а сегодня вечером знаменитые позывные прогремят по миру с Дороги Запустения.
– «Блин 881», – сказала Арни Тенебрия. – Здесь, на Дороге Запустения. – Как если бы Бог послал святых ангелов петь и танцевать только для нее.
– Эй! – Дебелая молодая женщина махнула в ее сторону Многоцелевым Боевым Оружием. – Детка, а ну отойди от аппаратуры. – Арни Тенебрия сбежала обратно в укрытие под зонтичным деревом и до обеда смотрела, как солдаты работают. Тем вечером в два ноль два она слушала «Свингующее Радио» под стегаными одеялами, так что приемные родители ничего не заподозрили. Сумасшедшая, плохая музыка играла, и играла, и играла, и по щекам Арни Тенебрии текли слезы безысходности.
Некий инженер Чандрасекар, паренек с фермы, чуть старше нее, из Великого Окса, улыбнулся ей на следующее утро, когда она везла морковь из сада. Арни Тенебрия улыбнулась в ответ и пригнулась еще ниже, чтобы он попялился на декольте ее комби. После обеда инженер Чандрасекар подкатил завести разговор и постарался до нее дотронуться, но Арни Тенебрию чуть напугали силы, которые она разбудила в парне-солдате, и она отвергла его щенячьи нежности. Но вечером пошла в деревянную лачугу, где Войска Правды оборудовали радио– студию, и спросила сублейтенанта Чандрасекара. Когда тот подошел к двери, Арни Тенебрия ослепила его сверкающими белыми зубами и распахнула кофточку, демонстрируя гордые девятилетние груди, сияющие, как купола храма в свете лунного кольца.
Потом они лежали в полосках небесного света, бившего сквозь жалюзи. Арни Тенебрия включила радио и сказала:
– Возьми меня с собой.
Нога инженера Чандрасекара нечувствительно притоптывала в такт Большому Свинговому Биту.
– Это не так-то просто.
– Это – тоже. Через пару дней вам нужно будет строить новый ретранслятор. Просто возьми меня с собой.
– Мы – секретный высокомобильный отряд, мы не можем просто взять кого-то, кто хочет пойти с нами. Ты просишь о высоком доверии.
– Я доверила тебе самое ценное из того, что есть у женщины. Ты не можешь доверять мне в ответ?
– Что у тебя с идеологической позицией?
– Ты про «закроем небо» и всем таком? Да, факты я знаю. Вот послушай. – Арни Тенебрия села и возобладала над инженером Чандрасекаром легким суставчатым телом, пересчитывая идеологические позиции на липких пальцах. – Все просто, да? Один Парус-Корабль Президиума перевозит до полутора миллиона колонистов, и когда они прилетают на нашу землю, им нужны дома, фермы, пища, вода, работа. И если каждый год прибывают десять таких транспортов, это пятнадцать миллионов, то есть пять городов размером с Меридиан – каждый год. И если так будет продолжаться сто лет, это триста городов, тысяча Парус-Кораблей, полтора миллиарда человек, а откуда для этой оравы возьмутся пища, вода, работа, дома, заводы, фермы? Вот почему появилась Армия Всея Земли – чтобы сохранить эту землю для своих и не отдать ее жадинам, которые отнимут у нас наш прекрасный мир и забьют его своими мерзкими телами. Верно же?
– Если сильно упростить.
– Ну вот, принципы мне известны. Я пойду с вами?
– Нет…
Арни Тенебрия завопила от безысходности и укусила грудь инженера Чандрасекара. Дедуля Аран застучал по стене и крикнул сделать радио потише.
– Я хочу с вами!
– Это не мне решать.
– Слушай, я могу такое, что ты бы не поверил…
– Это я уже понял, моя вишневая косточка.
– Я не про то. Я про оружие, про то, что сделает вас непобедимыми. Слушай, много лет назад у нас здесь жил один старик. Он создал это место, рассказывают, что потом он повстречал зеленое существо и отправился с ним вдоль по времени, хотя я не очень-то верю. Но его дом – вон там, где вы взяли передатчики, и в нем полно чертежей таких штуковин, что ты бы не поверил.