Несколько мгновений она не слышала и не чувствовала ничего. Потом наверху кто-то отчаянно закричал, послышался пронзительный звук искореженной стали и бьющегося стекла — машина рухнула вниз. Боль сковала тело Маренн. Она ощутила удар в позвоночнике, точно ее пронзил острый клинок. Ее сильно встряхнуло. Но подчиняясь скорее инстинкту, чем разуму, она схватилась за сиденье и старалась удерживаться, пока машина безудержно неслась вниз по каменистому склону в карьер.
Маренн закрыла глаза, ожидая неминуемый конец. Но машина вдруг… остановилась. Совершенно неожиданно. Послышался какой-то отвратительный хруст. Маренн открыла глаза. Машина стояла неподвижно. Все вокруг было неподвижно. Внутри у Маренн болела каждая косточка. Различить что-то вокруг было трудно, так как перед глазами расплывались цветные круги. Напрягая зрение, Маренн рассмотрела, что «мерседес» остановило дерево — старая сосна торчала впереди, наклонившись над обрывом. Капот «мерседеса» был погнут, он точно обнял толстый древесный ствол.
— Фриц! Ты где? — позвала Маренн. — Жив? Кто-нибудь!
Голос прозвучал глухо. Маренн огляделась вокруг. Наконец она увидела Рауха. Он лежал лицом вниз, зажатый между сиденьями, — половина тела на переднем сиденье, вторая половина — сзади. Видимо, его тащило вниз, а когда машина врезалась, подмяло. Он не откликнулся и не пошевелился. Маренн инстинктивно рванулась вперед — и застыла в изумлении. У нее это получилось. При ударе плащ порвался, и теперь она была свободна и могла двигаться. Прихрамывая от боли в колене, Маренн обошла машину.
— Фриц! — Она осторожно тронула плечо Рауха. Ответа не последовало. Фуражка где-то потерялась, осколки стекла сверкали на спутанных светлых волосах. На рукаве и манжете виднелась яркая полоска крови. Маренн наклонилась к Фрицу — и тут совершенно отчетливо ощутила запах бензина.
Она поняла — машина вот-вот взорвется. Надо как можно скорее выбираться. Но как? Маренн подняла голову. Они находились глубоко в карьере — не на дне, но почти на дне. Над ними — известняковая скала. Что и кто наверху — не видно и не слышно. Внизу — каменная бездна, могила.
Маренн снова обошла машину. Села на пассажирское сиденье. Взявшись за ручку дверцы, осторожно попыталась открыть машину изнутри. Ручка сработала, но дверь не поддалась, ее заклинило. Тогда Маренн попробовала толкнуть дверь. Никакого результата. Тогда, держась за спинку сиденья, она со всей силы ударила в дверь ногой. Звук, усиленный эхом, получился оглушительный — точно выстрелили из орудия. Но дверь, оторвавшись, грохнулась на каменистый склон.
Запах бензина становился все сильнее — это нельзя было не заметить. Вот-вот произойдет взрыв. Маренн снова взглянула на машину — переднее крыло вмято. Она едва держалась над пропастью, зацепившись за спасительную сосну. Как вытащить Фрица? Ведь машину качнет — и они оба вместе с ней просто улетят вниз. Оттуда их уже точно никто не достанет. Да и доставать будет нечего — «мерседес» их просто раздавит. «Надо делать осторожно и быстро, — решила она. — Как можно осторожнее и как можно быстрее! Говорил же Фриц — держись подальше от машины. Не послушала».
Заглянув в «мерседес», Маренн заметила, что нога Фрица застряла между сиденьями. Забравшись внутрь, она попыталась высвободить ее, но машина сильно закачалась. Фриц застонал.
— Очнись! Очнись быстрее! — Маренн попыталась привести его в себя, похлопав по щекам. Приподняв веки, заглянула в зрачки — неподвижны, он без сознания и ничем не может помочь. «Что ж, надо пытаться еще!»
Маренн взяла Рауха под мышки и попыталась вытащить из машины. «Солдаты фюрера — это ноша не из легких! Если нет носилок на колесиках», — она сама удивилась, что сыронизировала про себя. До шуток ли теперь! Еще раз потянула — скрежет металла заставил ее содрогнуться от страха. Но в третий раз, собравшись с силами, она все-таки вырвала Фрица из ловушки. Они оба упали на камни.
Однако разлеживаться времени не было — это Маренн точно знала. Надо было как-то взбираться наверх. «Вообще, лучше бы уж поехали к Олендорфу и сфотографировались с большевистским генералом, — подумала она. — Сами себе западню устроили. Да еще какую».
Она присела на колени, положила руку Рауха себе на плечо и хотела поднять его. Но вдруг за спиной послышался шум — посыпались мелкие камушки. Маренн обернулась — крупная овчарка осторожно спускалась вниз, приникнув мордой к земле. Это был Граф. «Похоже, Пирогов наверху и послал собаку на поиски», — догадалась она.
— Эй! Мы здесь! — Маренн произнесла негромко, громко кричать она боялась.
Собака вскинула голову и, увидев Маренн, завиляла хвостом и стала спускаться быстрее.
— Граф, миленький, мы живы, живы!
Когда овчарка подбежала, Маренн потрепала ее по загривку.
— Тебя послали искать нас? Ну, нашел, нашел, молодец. Теперь надо поскорее подниматься, показывай дорогу, — попросила она. — Как ты сюда спустился? Ведь не по отвесной же скале? — Она подняла голову. — Это невозможно.
Виляя хвостом, Граф лизнул руку Маренн и, подпрыгнув, заскулил — он точно призывал идти за собой. Затем побежал между камнями вдоль скалы. Взвалив на плечо Фрица, Маренн поспешила за собакой — она догадывалась, что счет идет на секунды. Так и получилось. Едва они отошли на несколько метров — машина взорвалась. «Мерседес» объяло пламенем. «Как же ты вовремя, собачка!» — с отчаянием подумала Маренн. Она ясно понимала, что они чудом избежали гибели.
Собака неторопливо шла вдоль скалы и все время оборачивалась, проверяя, идет ли следом Маренн. Внизу, в карьере, солнце палило нещадно. На какое-то время Маренн потеряла счет времени. Она отдавала себе отчет, что, скорее всего, Граф ведет их в обход, к более пологой части, где спустился сам и где они смогут подняться наверх. Она уже не могла точно сказать, сколько они идут, ей казалось, что прошли часы. Вдруг она заметила, что ноша ее стала легче. Фриц пришел в себя — он оперся рукой о скалу и отпустил ее шею.
— Я же говорил тебе, от машины надо отойти подальше. Тебе же просто необходимо было помахать Ивану веточкой, а то без этого не обойтись никак, — произнес он недовольно. — Где теперь эта веточка? В машине сгорела?
— Нет, представь, со мной, — ответила Маренн сдержанно. — В кармане. Во всяком случае, то, что от нее осталось. Как ты? Сильно покалечило? Только рука?
— Да, ободрало. — Он кивнул. — Ничего, заживет. Еще головой стукнуло. Но — ерунда.
— Потом проверю, не думай, какая это ерунда, — предупредила Маренн. — Кто же знал, что такое случится. Что известняк этот такой сыпучий.
— Сам виноват. Поставил машину слишком близко к обрыву. Но ничего бы не было, если бы ты не приблизилась к ней перед самым падением. Ну, упала бы. Только лучше. Хороший повод вообще снять вопрос о поездке к Олендорфу. Машины нет — ехать не на чем.
— Но, собственно, сейчас все так и есть, — откликнулась Маренн. — Машины нет — ехать не на чем. И сами мы изрядно потрепанные — для убедительности.
— Только на минуточку, мы чуть не сгорели в этом авто, — напомнил Раух с грустной усмешкой, потом спросил: — Куда мы идем?
— Думаю, к тропинке, по которой можно выбраться из карьера, — предположила Маренн. — В том месте, где мы упали — там отвесная скала, не подняться. Я только успела вытащить тебя с сиденья, как машина уже взорвалась. И тут появился Граф. Видимо, он ведет нас к месту, где спустился сам.
— Предполагаю, что наверху наш ждет Пирогов с товарищами, — заметил Раух. — И выйдем мы километра на полтора дальше, чем упали. А что с нашим сопровождением? — поинтересовался он. — Где мотоциклисты охраны?
— Понятия не имею. — Маренн пожала плечами. — Наверное, они остались наверху. Во всяком случае, за нами они не прыгнули, — пошутила она. — Вызвали подмогу, я полагаю. Или уже доложили, что мы погибли.
— Даже если они доложили, нас все равно будут искать, — заметил Раух. — А это значит, что Пирогову надо уходить как можно скорее.
— Фрау доктор! Эй! Сюда! — Сверху кто-то позвал по-русски. Маренн вскинула голову. У старой кривой сосны, вросшей в известняк, она увидела красноармейца — одного из тех, с кем встречалась в сторожке.
— Сюда, ко мне, по тропинке. — Он показывал пальцем на тонкий, как ниточка, проход между камнями метрах в трех от Маренн. — Наверх поднимайтесь! Здесь — выход! Граф, покажи! — приказал он.
Собака вспрыгнула на камень, остановилась и оглянулась, как бы приглашая за собой.
— Иван! Иван — там! — Красноармеец показывал теперь пальцем наверх. — Ждет вас там. Спуститься он не может. — И для пущей убедительности он сделал несколько шагов на месте, прихрамывая.
— Я поняла. — Маренн махнула рукой, подтверждая. — Он имеет в виду, что Иван не может к нам спуститься, и послал его. Здесь выход. Поднимаемся? Ты как, осилишь? — Она взглянула на Рауха.
— У меня пострадала только одна рука, все остальное на месте, — недовольно ответил тот. — Но и она шевелится. Так что дай-ка я пойду первым. Хватит уж тебе меня на себе таскать.
Он быстро поднялся на камни, а потом, опустив здоровую руку, втянул Маренн за собой.
— Так-то лучше.
— Это… Иван, там… ждет, — повторил красноармеец, когда они приблизились. — За мной пожалуйте.
Показывая жестом, чтоб немцы шли за ним, он подхватил винтовку и начал взбираться по камням наверх. Правда, все время нервно оборачивался, словно боялся, что на него нападут сзади. Граф обогнал его и, ловко перепрыгивая с камня на камень, первым выбрался из карьера.
— Что ты, Величко, как заяц, все озираешься, — послышался сверху голос Пирогова. — Кому ты нужен? Привел — и хорошо. Успокойся. А главный молодец — это Граф. — Он потрепал собаку по загривку. — Фрау Сэтерлэнд, вы не сильно постралали? — Он перешел на немецкий. — Сюда, сюда, господин офицер. — Пирогов подошел к большому валуну, нависающему над карьером. — Вот здесь выбиты ступеньки. Раньше-то техники не было никакой, рабочие люди самостоятельно в карьер спускались и поднимались