тоже, здесь старая дорожка, с восемнадцатого века еще, как только разработку здесь начали. Давайте помогу. — Он протянул Рауху руку. — Держитесь. Мне-то и по ступенькам спуститься трудновато, — пояснил он. — Вот пришлось его послать, — кивнул на Величко. Тот быстро выскочил из карьера и отошел подальше — к дереву.
— Хорошо, что Граф со мной остался, — продолжил Пирогов, указав взглядом на собаку. — Человеку в сто раз труднее спуститься, да и искали бы дольше.
— Вы здесь вдвоем? — спросил Раух, выйдя на траву. — Мне показалось, в отряде было человек шесть. — Наклонившись, он помог подняться Маренн.
— Втроем, с Графом, — поправил его Пирогов. — Да, мы вышли к туннелю вшестером. Плюс Граф. Но когда все это случилось, машина упала вниз, я отпустил Кольцова с четырьмя бойцами. Пусть возвращаются в сторожку. Там ведь дед Микола должен подкрепление привести. Да и торчать тут всем вшестером опасно. Шестеро — не двое с собакой, обнаружить легче. К тому же там, у туннеля, ваши мотоциклисты, они, как я понял, уже доложили, что произошло, вызвали усиленный патруль, чтобы начать поиск. Я так сказал Кольцову: ты здесь не маячь, возвращайся с людьми в сторожку. Мне только одного оставь, который по горам лазить умеет, и Графа. А мы уж постараемся раньше патруля успеть. Так и вышло. Величко-то у нас из Крыма, горы для него место знакомое, — добавил Пирогов с улыбкой. — Уж простите меня, фрау Сэтерлэнд. — Он с горечью покачал головой. — Забыл предупредить, что старый этот известняк в туннеле, пересох давно, потому сыпучий очень. Не учел я машину-то, — сокрушался он. — Что она тяжелая очень. Раньше-то тут все на повозках ездили. Так они легче намного. Телегу-то держит, а вот машина ваша очень тяжелой оказалась. Чуть не угробил вас.
— Я сам виноват, — ответил Раух, качнув головой. — Поставил слишком близко к краю. Да и фрау самодеятельность проявила. — Он бросил недовольный взгляд на Маренн. — Не выполнила, что ей сказали. Как далеко мы от того места, где машина сорвалась? — спросил тут же.
— Это почти два километра, — ответил Пирогов.
— Надо же, — удивилась Маренн. — Я даже не заметила, как мы прошли.
— Внизу это не чувствуется, — кивнул Пирогов. — Здесь вокруг лес, дорога за туннелем отворачивает от карьера, уходит вглубь. Мы проводим вас до дороги, а потом уйдем, а то ваши скоро и лес прочесывать начнут, если в карьере вас не найдут.
— Не надо, Иван, рисковать. — Раух остановил его. — Вы нам покажите, куда идти, мы сами выйдем на дорогу. Будем ждать патруль. Сколько сейчас времени? — спросил он. — У меня часы остановились от удара.
— Двадцать минут пятого, — неожиданно сообщил Пирогов.
— Ничего себе! — Раух присвистнул. — Мы не только пропустили встречу с Олендорфом, но и самолет в Берлин скоро улетит без нас.
— Да, погрузка раненых закончится через пятнадцать минут, — ответила Маренн. — Но, думаю, без нас не улетят. В Берлин уже тоже доложили, что случилось. Наверняка пришел приказ искать. И либо живыми доставить, либо… Мертвыми.
— Господин офицер, вам нужна помощь? — спросил деловито Пирогов. — Я взял у Кольцова то, что ему Варя собрала, из ваших медицинских запасов, что вы давали. — Он вынул из кармана сверток. — Здесь все для перевязки, лекарства, чтобы обработать рану… Возьмите, — предложил он.
— Оставьте себе, Иван, — отказалась Маренн. — Вам нужнее. У нас скоро всего будет в достатке. Потерпишь до дороги? — спросила она Рауха. — Кровь уже остановилась, я вижу. Там сделаю противостолбнячный укол и перевяжу.
— Ничего не будет. — Тот только махнул рукой. — Уже и не болит.
— Тогда не будем терять времени. — Пирогов снова сунул сверток в карман. — Пойдемте, я покажу дорогу. Граф — вперед, — скомандовал он. — Величко — замыкающий, не отставать. И посматривай по сторонам.
— Слушаюсь.
— Я пойду первым, ты держись за мной, — негромко сказал Маренн Раух и взял ее за руку.
— Ты боишься, что я потеряюсь? — пошутила она.
— Я недавно убедился, что за тобой лучше следить.
— Нет уж, пусти. — Она выдернула руку. — Никто и никогда не водил меня за ручку, даже бонна, которая воспитывала в детстве. Я всегда от нее убегала.
— Это заметно, — усмехнулся Раух. — Сколько до дороги? — поинтересовался он у Пирогова.
— Где-то полкилометра, — откликнулся тот. — Сейчас я выведу вас на тропу. И вы совершенно точно по ней дойдете до шоссе. А мы уж кустами, как те самые зайцы, — он с иронией взглянул на Величко, — доберемся до сторожки.
Они вступили в лес. Несмотря на солнечный день под сводами деревьев царила тень, и тропинка была еще сырой от утренней росы. Огромные ветви дубов смыкались над головами. Внизу, в узких промежутках между стволами, бурно кустилась дикая малина.
— Все случилось из-за малины. — Маренн подошла к Пирогову ближе и произнесла шепотом. — Из-за ветки малины, которую оставил Граф у фонтана в усадьбе. Я увидела вас за камнем в туннеле и хотела помахать ею. Вот и оказалась рядом с машиной.
— Эту ветку я сорвал у сторожки Миколы, — улыбнулся Пирогов. — Там малина сладкая-пресладкая в августе.
— А я думала, Граф ее в саду сорвал, — удивилась Маренн.
— Нет, я ему дал, — повторил Пирогов. — Сначала дал понюхать ваш платок, а потом приказал: ветку малины отнеси, а платок у фонтана забери. Он все так и сделал. У Миколы малина — особенная, — продолжил он через мгновение. — Багровая. Не просто красная. В детстве бегали мальчишками к их сторожке и целыми днями пропадали, а потом все вымазанные соком — сюда, на карьер, на солнышке греться. Я почему знаю, где спуск в карьер: у нас один баловник был, моего возраста, из Легедзино, местный. Так вот, все качельку любил устраивать над карьером. Привяжет веревку к дереву и качается. Да, все качались, не скрою. А один раз с деревцем не рассчитали — сломалась сосенка. И он со всей высоты вниз и покатился. С деревни весь люд сбежался. Никто не знал, как туда спуститься, карьер-то в те годы заброшенный стоял, хозяин его разорился. Это уже при советской власти снова он потребовался, работы в нем начали. А тогда был жив Наталкин дед, Азара отец. Вот он на карьере том работал в молодости и знал, как рабочие туда лазили. Вот и показал ступеньки. Мальца того достали. Но сильно расшибся. На всю жизнь инвалидом остался. Быстро умер. Так что карьер этот дурной славой пользуется, — заключил Пирогов грустно. — Рабочих-то тоже немало там от тяжкого труда полегло. Их и не вытаскивали. Прямо там, в известняке, штольню делали да трупы закладывали. Это уж недавно обнаружили. Когда большевики снова работы начали да вскрыли пару таких захоронений со скелетами. Вся деревня глазеть ходила и ужасалась. Вот и вас затянуло в карьер, будь он неладен. — Пирогов вздохнул. — Как сказал бы Наталкин дед, нечистая сила сети раскинула. Но я в это не верю. А вы, я полагаю, и подавно. Все, стой, Граф, пришли, — скомандовал он собаке. — Вот и тропинка к шоссе. Идите прямо по ней.
— Долго задерживаться не будем. — Маренн быстро обняла Пирогова и поцеловала в щетинистую щеку. — Спасибо за все.
— Это вам спасибо, — смущенно ответил он. — Если бы не вы, многих из моих новых друзей сейчас просто не было бы в живых.
— Идите, идите…
Где-то поблизости хрустнула ветка. Граф, до сих пор спокойно сидевший у ног Пирогова, вскочил, шерсть на загривке встала дыбом, он грозно зарычал. Маренн обернулась. И вдруг прямо на нее из густого папоротника вылетела с лаем… еще одна овчарка. Почти копия Графа, чуть светлее. Она на мгновение остановилась, оценивая обстановку. Этого хватило, чтобы Раух схватил ее за ошейник.
— Это наша, поисковая, — быстро сказал он Маренн, показывая на медальон на ошейнике. — Стоять! Они ближе, чем мы думали. Бегите! — скомандовал Пирогову. — И поскорее. Сейчас придут поисковики.
— Величко — за мной! — Таща рычащего Графа за ошейник, Пирогов заспешил к большому дубу, за которым начинался густой малинник. — Фрау… — Он задержался на секунду, как-то неловко дернул головой, хотел что-то сказать еще, но Граф рвался так сильно, что сдержать его было трудно. — Оставайтесь живы, — донеслось до Маренн сквозь лай. — Вперед, Величко, скорее.
— Мы их задержим! — пообещала Маренн громко.
Овчарка в руках Рауха тоже заливалась лаем. Она так сильно тянула руку, что на рукаве мундира Фрица пятна крови стали в два раза больше. Маренн отстегнула форменный ремень и, быстро просунув его вокруг ошейника овчарки, защелкнула пряжку. Так держать стало легче.
— Стоять! Молчать!
— Если там есть еще собаки, они бросятся в погоню, — предположила она тревожно. — И догонят. Не исключено, что собак несколько, а Граф — один. Они его порвут. А Пирогов собаку не бросит.
— Они же ищут нас. У них установка на нас, на наш запах, — ответил Раух резонно. — Этот пес явно прибежал со стороны шоссе. Они идут цепью. Идем навстречу, — решил он. — Пусь они почуят нас. И чтобы вокруг нас не было запаха другой собаки. Вообще посторонних запахов, кроме природных. А ну, рядом! — приказал он овчарке.
— Дай его сюда. — Маренн взяла из рук Рауха импровизированный поводок. — Это кобель? Да, кобель. Все, успокойся, успокойся. — Она погладила овчарку, прислонив ее морду к ноге. — Идем, где твой хозяин? Веди нас.
Собака сразу умолкла и перестала тянуть. Просто послушно затрусила рядом с Маренн.
— У тебя дар не только лечить раненых, — заметил Раух. — Но и успокаивать животных.
— Она же взбудоражена, не знает, что дальше делать. Вроде враг рядом, но бросаться в погоню — такого приказа не было, — ответила Маренн. — Нас она нашла. Вроде бы задача выполнена, но здесь еще опасность. Надо дать ей понять, что все хорошо. Все правильно. Идем, идем. — Она вела собаку на ремне, время от времени ласково проводя пальцами между ушами. — Спокойно. Спокойно.
— Что-то инструктора не видно, заблудился, что ли? — предположил Раух.
— Как ты думаешь, Пирогову удастся уйти? — озабоченно спросила Маренн.
— Это зависит от того, где мы их перехватим, — ответил Фриц. — Не только Пирогов сообразил, что собака куда быстрее спустится в карьер и доберется до места катастрофы, наши тоже додумались. И видимо, нашли этот старый спуск. Наши карты очень подробные, на них все досконально отмечено — немецкая дотошность. Они же явно идут к нему. Спустят собак вниз на поиски, а там уж видно будет. Я вообще не исключаю, что мы сейчас узнаем — они вызвали альпинистов из дивизии «Эдельвейс». — Он усмехнулся.