— Нет, мамочка, работы очень много, — отказалась Джил. — Мы с Отто приедем встречать тебя на аэродром. Он сейчас сказал Ральфу, что заберет меня, и мы встретим. С Айстофелем. — Она улыбнулась. — До встречи, мамочка! Какое счастье!
— До встречи, моя дорогая. — Маренн передала трубку Олендорфу. — Спасибо.
— Меня не приедет встречать никто, — грустно заметил Раух.
— Ты мог бы изменить это, — ответила Маренн. — Предложений достаточно. Ты сам не хочешь.
— Вот кому надо было взять щенка — мне, а не тому мальчику.
— Можешь взять у Айхена, у них тоже есть, еще не поздно. Но зачем? — Маренн пожала плечами. — В Берлине, у Мюллера — достаточно. Целый вольер. И не один. Только тебе не это надо.
— Не это. Правильно. — Раух усмехнулся.
— Поговорим в самолете, не место здесь. — Маренн понизила голос и кивнула на Олендорфа. — Все слышит.
— Уходи от него. — Раух крепко сжал руку Маренн. — Вот не пообещаешь сейчас — скажу громко во весь голос, что я — твой любовник.
Олендорф оторвал взгляд от карты и пристально посмотрел на них.
— Вот, добился? — Маренн выдернула руку. — Через день будет знать половина Берлина.
— Ты разве недовольна? — Раух усмехнулся.
— Очень недовольна. — Маренн поморщилась. — Ты знаешь, как я не люблю болтовню.
— Все, пора отправляться! — Олендорф постучал по кабине водителя. — Поехали. Сопровождающие, поехали! Времени нет.
Включилась рация. Воспользовавшись тем, что Олендорф отвлекся на разговор, Маренн негромко сказала:
— Похоже, Ивану удалось спрятаться. И сторожка — пуста. Все ушли на остров. Как мы не догадались, что ему, — она кивнула на Олендорфа, — может потребоваться проводник. Мне даже в голову не пришло. Хорошо, что Иван додумался.
— Но мы же не предполагали, что свалимся в пропасть. — Раух усмехнулся. — Олендорф сам бы ни за что ни в какую чащу не полез, потому и проводник ему был бы не нужен. Но когда ему пришлось доложить о происшествии, от него потребовали найти нас во что бы то ни стало, ну и наказать тех, кто это все устроил, то есть большевиков. Лезть в чащу — если они там спрятались. Куда он денется? Пришлось наведаться в сторожку. Что бы он докладывал в Берлин, если бы мы разбились? Большевики устроили засаду, погибли спецуполномоченный рейхсфюрера, адъютант Шелленберга, а он сидит, сложа руки? Как бы не так. Его заставиди бы землю рыть. А так, видишь, как он быстро все свернул, как только выяснилось, что все живы. Никто никого и не ищет. А вот если бы Пирогов не сообразил, ты права. — Раух покачал головой. — Они бы явились в сторожку и обнаружили там раненого политрука. Тогда всем обитателям — конец. Это точно.
Группа мотоциклистов, сопровождающих кортеж, выехала с поляны на дорогу и, обогнув массивный желтоватый уступ, углубилась в лес. За ней пополз бронетранспортер Олендорфа. Замыкали процессию еще три выкрашенных в защитный цвет мотоцикла БМВ с пехотинцами в колясках.
— Сейчас поедем по лесу. — Олендорф наклонился к Маренн, он явно нервничал. — Здесь довольно много растительности с обеих сторон. Могут устроить еще одну засаду. Так что будьте готовы на случай опасности, — предупредил он.
— Сомневаюсь, что они снова нападут, — заметил Раух. — Они же видят, сколько силы подогнали. Соотношение явно не в их пользу. К тому же кто нападает два раза в одном месте? Одно дело, когда едет одна штабная машина с двумя офицерами, а другое дело, когда здесь чуть не целый батальон, вооруженный до зубов. Они давно ушли, — заключил он. — Проявятся в другом месте.
— Только бы не на моем участке. — Олендорф поежился. — Очень бы не хотелось лезть в эти дебри искать их. Мы дошли до лесного озера, — продолжил он. — Это недалеко от сторожки. Вокруг — просто чаща. Сбиваешься с пути быстро, не знаешь, куда идти, везде все одинаково — деревья, деревья. Давит на психику. А знаете, что странно. — Он повернулся к Маренн. — В сторожке у этого лесника нашли разорванные упаковки от шприцев, ампулы из-под лекарств, и на всем — наша немецкая маркировка. Откуда они там взялись? Ясно, что большевики, которые на вас напали, туда тоже наведывались, и лесник ушел с ними. Но откуда у них наши медикаменты? Напали на склад, украли в госпитале? У вас ничего не пропадало, фрау Сэтерлэнд? — спросил он озабоченно.
— Я не знаю. — Маренн пожала плечами. — Я за количеством шприцев и бинтов не слежу. Это надо спросить начальника снабжения. Он ведет учет. Во всяком случае, мне не докладывали.
«А ведь Беккер обратила внимание, что я беру медикаменты, — подумала она. — И наверняка составила рапорт. Если Олендорф даст себе труд углубиться в этот вопрос, он этот рапорт обнаружит. Я объяснила Беккер, что лекарства нужны Фрицу после ранения, но зачем ему, например, капельницы? Если следователь заинтересуется, придется что-то измышлять. Но вряд ли они посмеют».
— О нападениях на склад или госпиталь я как-то не слышал, — заметил Раух, бросив взгляд на Маренн. — Если они и добыли наши медикаменты, то это могло быть содержимое санитарного транспорта, который они атаковали сегодня утром. Того, что перевозил раненых на аэродром. Там были медикаменты? — спросил он Маренн.
— Да, обязательно, — ответила та. — На случай, если при транспортировке потребуется помощь.
— Когда они прибыли в госпиталь, одна машина была повреждена. Возможно, это оттуда, — предположил Раух.
— Не очень складывается по времени. — Олендорф нахмурился, раздумывая. — И по расстояниям. Транспорт атаковали у деревни Яснозорье — вот. — Он показал на карту. — А сторожка лесника — вот. А вот дорога, по которой мы сейчас едем, и карьер. Как они могли успеть с шоссе, по которому двигался транспорт, добраться до сторожки и оказать помощь раненым, а затем оказаться у карьера и напасть на вас? Они же не на самолете. Только если они давно осели в сторожке и там у них был штаб, — предположил он. — Оттуда они выходили выполнять задания. И значит, их не пять человек, целый отряд.
— Но почему вы думаете, штандартенфюрер, что это одна группа? — удивился Раух. — Вполне может статься, что их несколько. И они действуют независимо друг от друга. В окружение попала большая группировка, тех, кто остался в тылу — много. Одни пытаются выйти из окружения, другие начинают партизанить…
— Я так думаю, потому что мы не смогли их найти, — ответил Олендорф уверенно. — То, что они скрылись, говорит о том, что они хорошо знают лес. Уверены, что мы туда не сунемся. Значит, с ними проводник, то есть лесник. Он их ведет тропками, нам неведомыми. И если предположить, что они напали на транспорт, где взяли медикаменты, а потом так быстро оказались в сторожке и снова пришли к карьеру, свидетельствует, что у них не только проводник, раз они так быстро оборачиваются, но и осведомители имеются. Кто им дал сведения, что уполномоченный рейхсфюрера поедет именно этой дорогой? Просто караулили? Почему здесь? Нет, тут все нечисто. — Олендорф покачал головой. — Этой сторожкой надо заняться. Я выясню, кто это такие и как им так ловко удается от нас бегать.
— Но лесник-то может быть и ни при чем, — вступилась Маренн. — Мало ли местных жителей может оказаться в рядах Красной армии. Те, кто здесь родился, знают лес не хуже лесника, раз с детства здесь жили.
— Я этого не исключаю. — Олендорф кивнул головой, соглашаясь. — Но не может же быть такого стечения обстоятельств, что действуют несколько отрядов, отставших от основных сил, и в каждом — по местному жителю. Это исключено. Один, может быть, и есть. Но вторым, если это несколько отрядов, а не один, помогает лесник или кто-то еще из местных, кто хорошо ориентируется. Надо с этим разбираться. Но очень похоже, что это один отряд и местные принимают участие, помогают им, — заключил он. — Иначе они от нас бы не ускользнули.
«Вот так, нежданно-негаданно, из-за аварии, сами навели Олендорфа на сторожку, — мрачно подумала Маренн. — А он теперь землю носом будет рыть, чтобы оправдаться перед начальством и добиться хоть какого-то успеха. Как предупредить Пирогова, что в сторожку теперь вообще нельзя показываться? Надо оставаться на острове, там прятаться».
— В сторожке оставили засаду? — спросила она, стараясь говорить как можно спокойнее. — Вдруг они снова туда нагрянут?
— Да, конечно, — ответил Олендорф. — Мы тоже об этом подумали.
Маренн взглянула на Рауха. «Час от часу не легче, — мелькнула у нее тревожная мысль. — Как предупредить Ивана? Куда ему деваться? С красноармейцем и собакой в усадьбу он не вернется. Их сразу заметит наш очень послушный начальник охраны. И уж они-то на его лояльность рассчитывать не смогут. Если только Иван придет один, оставив красноармейца и собаку в лесу. И еще неизвестно, как унтершарфюрер посмотрит на его хождения, когда меня там нет. Не оставит без внимания наверняка. Надо сказать Вагнер, чтобы она его предупредила. Но можно ли на нее надеяться? Как далеко распространяется ее гуманизм? Это неизвестно. Но другого выхода нет. Пирогов наверняка появится в госпитале рано или поздно, хотя бы для того, чтобы собрать сведения об обстановке».
Снова включилась рация, Олендорф отвлекся.
— Их ждут в сторожке. Что делать? — спросила Маренн негромко у Рауха.
— Он туда не пойдет, — ответил тот так же тихо. — Раз он отправил красноармейского унтера вперед, чтобы все эвакуировались на остров, сам он тоже туда отправится сейчас. Зачем ему идти в сторожку, раз он знает, что там никого нет? Уверен, что он узнает и про засаду. Скорее всего, лесник привел второй отряд, тот, который напал на транспорт. Значит, там теперь много военных. Они умеют организовать дело, раз уж решили партизанить. Наверняка оставили наблюдателей. Ведут разведку в округе. Собирают сведения от местных. Вряд ли они сидят на острове в полном неведении. Они же как-то планируют свои действия.
— Но все-таки я хочу предупредить его через Вагнер, — предложила Маренн. — Я думаю, Пирогов придет в госпиталь. Ради того, чтобы, как ты говоришь, собрать сведения хотя бы.
— Придет, — согласился Раух. — Когда будет один, без этого альпиниста, которого он посылал спуститься в карьер за нами. В первую очередь он позаботится о нем и о собаке. А значит, они пойдут на остров. Пока светло. Вряд ли станут лазить по болоту ночью. Это опасно, легко сбиться с пути и утонуть. А сейчас уже седьмой час. — Он взглянул на часы Олендорфа, поблескивавшие на руке штандартенфюрера. — Скоро стемнеет. Пока они ждут, что мы уедем, снимут оцепление, все стихнет, пройдет еще час. Отсюда — далековато. Пока доберутся до болота, начнет темнеть. До темноты только успеют перебраться на остров. Обратно он сегодня уже не пойдет. А значит, в госпитале не появится. Только завтра утром.