Следующие полчаса я провожу, делая и удаляя снимки. Еще пять минут я раздумываю, стоит ли вообще отправлять фотографию. Это не похоже на меня – пирсинг, полупровокационное фото. Все это вообще не в моем стиле, но, эй… так же можно сказать и о том, что я поделилась своими самыми темными секретами с незнакомцем в книге, получается, можно смело утверждать, что люди меняются?
Зак
Поверить не могу, что завел целый гребаный аккаунт в Snapchat только для того, чтобы посмотреть на фото твоего пупка.
Зак
Я под твоим гребаным каблуком, ты это знаешь?
Мои губы растягиваются в дьявольской ухмылке, когда я просматриваю свою фотопленку в поисках идеального кадра. Я устанавливаю таймер фотографии на четыре секунды. Затем отправляю ее, дополнив текстом: «А кто говорил о пупке?»
На фотографии изображена безликая Авина без лифчика, лежащая на постели в тонкой майке, на заднем плане виден стакан воды со льдом на моей тумбочке. Но в центре внимания – очертания моих тугих проколотых сосков, проглядывающих сквозь ткань.
Даже я должна признать, что пирсинг золотой штангой делает моих девочек чертовски привлекательными – это почти компенсирует тот факт, что я потеряла сознание, когда игла пронзила их насквозь.
Он сразу же открывает Snapchat.
Я не могу пошевелить и пальцем, задерживаю дыхание, пока не начинает кружиться голова. До этого момента мы были платоническими друзьями по переписке, но это… Это может повысить наш рейтинг до 18+.
Три пузырька появляются на моем экране, когда он пишет ответное сообщение, и кажется, мне нечем дышать, а воздуха становится лишь меньше с каждым вдохом.
Зак
Срань господня, Эл.
Зак
Предупреждай парня, я чуть не уронил телефон.
Я сдерживаю смех ладонью.
Лав
Прости.
Зак
Все в порядке, просто не присылай мне больше таких фото.
Смущение окрашивает мои щеки в ярко-красный цвет.
Ему не понравилось.
Как. Же. Неловко.
Лав
Прости, если я смутила тебя.
Он пишет ответ быстрее, чем я успеваю моргнуть.
Зак
Смутила? Эл, единственное, что смущает в фото, которое ты только что прислала, – мои яйца посинели от одного ее вида.
В моем животе поднимается жар.
Что ж… Вот и закончились наши платонические отношения.
Лав
Тогда почему ты не хочешь, чтобы я снова отправила фото?
Зак
Потому что, если ты это сделаешь, я нарушу наш договор и буду рыскать по всей гребаной планете, пока не найду тебя.
Я не могу выразить, как будоражит и возбуждает его угроза. Искушение перевешивает его предупреждение, и я решаю довести его до максимума, посмотреть, как далеко я смогу зайти, прежде чем он нарушит свое обещание. Все, что мне нужно, – чтобы он заглотил наживку.
Лав
Значит ли это, что ты не можешь прислать мне свои фотографии…
И он присылает.
Без колебаний.
Зак
Ты имеешь в виду такие фото?
@TheDorkPolice отправил вам Snapchat.
Глоток.
Я нажимаю на снимок, и кровь в моих венах кипит, как лава, когда я жадно разглядываю открывшийся мне вид. Я не вижу его лица – удивительно, – но он стоит в темной комнате, слабый свет освещает его обнаженную накачанную грудь в форме буквы «V».
О, и пресс, с которого я бы хотела слизать мороженое.
Я всегда знала, что Ксав скрывает великолепное тело, по тому, как его одежда обтягивает рельефные бицепсы и твердые, как скала, грудные мышцы. Но увидеть это своими глазами? Он заставляет меня чувствовать себя похотливой охотницей за майками. Я пускаю по нему слюни, как фанатка, мечтающая, чтобы капитан баскетбольной команды «загнал его в ее кольцо».
Лав
Нечестно. Если я не могу отправлять, то и тебе нельзя.
Как только отправилось сообщение, я снимаю майку, надеваю кружевной черный бюстгальтер без косточек и отправляю ему более откровенный снимок моей почти обнаженной зоны декольте и голого живота.
Лав
Упс. Палец соскользнул.
Он открывает сообщение в два раза быстрее.
Зак
Черт, Эл.
Зак
Это пытка.
Зак
Черт возьми, ты не можешь делать это со мной, а потом говорить, что мне нельзя узнать, кто ты.
Лав
Иначе что?
Лав
Что ты собираешься делать?
Я ожидаю, что он пришлет мне еще одну фотографию. Еще одно сообщение. Но мой телефон звонит, а на определителе написано его имя?
Этого… я не ожидала.
Зак
Возьми трубку и узнай.
Телефон звонит один раз.
Два.
Четыре.
О.
Мой.
Бог.
На долю секунды я позволяю себе задуматься об этом.
Представить, что будет, если я возьму трубку.
Поговорю с ним.
Позволю услышать мой голос.
Интересно, был бы у нас шанс в реальном мире? Или он никогда бы не простил меня за то, что я с самого начала знала, кто он, и врала ему. Интересно, правильно ли я поступила, спрятавшись за этой личиной «Лав»?
Вместо того, чтобы быть собой.
Авиной.
Все мои надежды и мечты выходят из-под контроля, прежде чем столкнуться с холодной кирпичной стеной, которую называют реальностью.
Мы никогда не сможем быть чем-то большим, чем признаниями в книге.
Мы никогда не сможем быть настоящими.
Итак, я выбираю еще немного побыть Лав.
И отклоняю вызов.
Лав
Зи, мы не можем. Будет слишком рискованно, если ты услышишь мой голос.
Зак
Тогда ничего не говори. Просто слушай.
Он звонит снова.
Я отклоняю вызов во второй раз.
Он тут же перезванивает.
Зак
Рискни, Эл.
Горло перехватывает, я прижимаю телефон к груди и принимаю вызов. Я подношу телефон к уху, напрягаясь так, словно мои чувства к парню на другом конце провода – бомба замедленного действия, которая вот-вот взорвется у меня под носом. В трубке не раздается ни звука.
Но я слышу, как он дышит.
Черт возьми, у него даже дыхание горячее.
Пока он не нарушает молчание.
– Привет, – говорит тихий, глубокий, до абсурда сексуальный голос, и от этого простого звука по моему позвоночнику пробегают мурашки. Я не произношу ни слова, что, похоже, не удивляет его, потому что он сразу же переходит к делу:
– Видишь стакан воды со льдом на твоей тумбочке?
Я бросаю взгляд на стакан, о котором идет речь.
Откуда он знает о нем?
Точно. Должно быть, он видел его на заднем плане моей первой фотографии.
– Подними его, – командует он.
Сбитая с толку его словами, я протягиваю руку, чтобы взять стакан, который ранее наполнила на кухне.
– Достань из стакана кубик льда для меня, хорошо? – по его тону я понимаю, что он не спрашивает.
Этот голос.
Я слышала его столько раз в реальной жизни, но Ксав по телефону… Я даже не могу описать, что этот парень делает со мной. Чем понятнее становятся его намерения, тем быстрее учащается мой пульс. Я слушаюсь, погружая пальцы в ледяную воду, и морщусь от ее температуры.
– Проведи им по шее.
Подчиняясь его воле, я прижимаю тающий лед к мягкому месту за ухом и провожу им по шее. С легким вздохом я касаюсь ключицы.
Черт, холодно.
Ксавье издает низкий стон в ответ на звук, который только что вырвался из моего горла, и мысль о том, что он хватается за любую малость, которую я ему дам, воспламеняет мое сердце. Он так же отчаянно нуждается во мне, как и я в нем.
Черт, я бы хотела, чтобы это было по-настоящему.
Хотелось бы мне, чтобы мы были настоящими.
– Грудь, – инструктирует он.
Кубик льда скользит от моей ключицы к груди, приближаясь к ткани тонкого бюстгальтера, и я закусываю губу, чтобы заглушить свое прерывистое дыхание.
– Сними его, Эл, – приказывает он, и мои внутренности практически плавятся от этого прозвища на его губах. Так приятно слышать, как он произносит его вслух. По команде я стягиваю бюстгальтер с груди, холодный воздух, словно острый хлыст, бьет по моим болезненно твердым соскам.
– Хорошая девочка, – хрипит он, и только эти два слова вызывают сильную, сводящую с ума пульсацию между ног. – Тебе, наверное, все еще больно. Почему бы тебе не спуститься ниже и не приложить к новым пирсингам немного льда?
Я тяжело сглатываю, моя рука скользит по груди, чтобы прижать кубики льда к моим твердым, сжатым соскам. Я издаю громкий, неловкий вздох от этого ощущения и зажимаю рот. Я думала, они все еще будут чувствительны после прошлой ночи, но нет ни боли, ни дискомфорта, когда я вращаю кубик льда вокруг пирсинга. Только этот адский жар. Пронизывающий все мое тело, будто молния.
Такое ощущение, что Ксавье здесь.
В моей постели.
Прикасается ко мне.
Словно читая мои мысли, он произносит болезненное, раздраженное:
– Черт, это должен быть я.
Я сжимаю бедра вместе, чтобы ослабить давление между ног. Прости. В следующий раз повезет больше. Пульс только усиливается, и я понимаю, что меня уже не остановить.
– Почему, черт побери, это не я, Эл? – в его голосе слышатся чувственные нотки. – Почему это не я прикасаюсь к тебе сейчас? Твою мать, почему?
Я представляю это.
Визуализирую.
Вижу, как его язык дразнит мой проколотый сосок, и тихий стон вырывается из моего рта прежде, чем я успеваю его остановить. Кажется, его это заводит, потому что в отчаянии он тихо выдыхает: