енная фотография даже не может считаться «обнаженной», черт возьми. Там было только нижнее белье и совсем немного кожи.
Но, твою мать, когда я услышал ее…
Услышал ее вздохи, когда она терла тающий лед по своему телу. Ее робкие, тихие стоны после. Самая горячая херня, которую я когда-либо слышал в своей жизни. Подумать только, мы даже не добрались до самого интересного, а мне пришлось дрочить три раза, только чтобы нормально функционировать.
Я прокручиваю нашу переписку вниз, проверяя текст, который она отправила мне меньше минуты назад.
Лав
Зи?? Все в порядке?
Она волнуется.
Я не отвечал ей весь день.
Хорошо. Она должна думать обо мне. Нет, знаете что? Я надеюсь, что она будет думать обо мне так много, что потеряет гребаный рассудок. Это кажется справедливым, поскольку она занимает каждый дюйм моего пространства.
Я перечитываю ее сообщение.
Все в порядке?
Нет.
Единственная девушка, на которую мне не наплевать, – это та, которую я не могу иметь. Я не ожидал, что наш телефонный звонок так возбудит меня. Как будто я стал в восемь раз более напряженным с тех пор, как попробовал запретный плод. Глоток священного эликсира.
Теперь я знаю, чего мне не хватает.
И это жжет, как…
Напомните еще раз, почему я не пытаюсь найти ее? Этот дерьмовый договор об анонимности, возможно, когда-то и имел смысл, но сейчас? Мы зашли слишком далеко, нырнули в слишком темную, слишком опасную воду, чтобы оставаться незнакомцами.
Она должна это понимать.
Черт, иногда мне кажется, что она знает меня лучше, чем мой собственный лучший друг. Сгоряча я позволяю своему гневу взять бразды правления и отправляю ей импульсивное сообщение.
Зак
Помнишь, я поклялся, что никогда не буду пытаться выяснить, кто ты?
Она сразу же отвечает.
Лав
Да…
Я не думаю, не колеблюсь, не приукрашиваю.
Я просто пишу предупреждение и отправляю его.
Зак
И ты мне поверила?
Я засекаю время в своей голове, даю обратный отсчет до паники, которая, я знаю, уже надвигается. Нервный срыв через 3, 2, 1…
Мой телефон звонит один раз.
Лав
Что???
И еще раз секундой позже.
Лав
Зак, что это значит?
И еще раз.
Лав
Ты шутишь, да? Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.
Зак
Я предельно серьезен. Мне нужно знать, Эл. Время пришло.
Лав
Но ты же сказал, что никогда не будешь пытаться узнать, кто я.
Зак
Я помню, что говорил.
Лав
И ЭТО ВСЕ? Ты просто собираешься нарушить договор? Выяснить, кто я, против моей воли?
Она права, Ксав.
Так не должно быть.
Ты не можешь взять то, что она не дает.
Зак
Я не об этом. Просто устал от этого дерьма. Это должно закончиться.
Лав
Что? Мы можем все обсудить, Зи.
Не надо ничего менять.
Зак
Все уже изменилось.
Лав
Что? Что изменилось такого важного, что ты готов все бросить?
Зак
Изменилось то, что ты мне чертовски нравишься.
Тишина.
Зак
Я знаю, это безумие. Я знаю, мы договорились, что между нами ничего не будет, но я хочу узнать тебя. Поговорить с тобой. Я хочу всю тебя, Эл…
Зак
Все или ничего.
Задержка с ответом отражает ее шок.
Лав
Зи…
Зак
Скажи мне, что ты не чувствуешь того же. Слабо, блин?
Лав
Чувствую. Я чувствую все.
Зак
Тогда чего ты так боишься?
Я вижу, как она начинает печатать целый роман, но потом все стирает. Она повторяет этот процесс несколько раз, и не нужно обладать Нобелевской премией, чтобы понять – она боится признаться. Через пять минут приходит уведомление.
Лав
Я не могу, прости.
Лав
Ты никогда не должен пытаться узнать, кто я, Зи. Никогда. Теперь это нечто большее.
Вот и все.
Последняя остановка поезда «Друзья по переписке».
Конец. Гребаного. Пути.
Зак
Я не буду тебя искать, обещаю.
Зак
Но ты больше не сможешь мне писать.
Она не теряет ни секунды.
Лав
Что? Не говори так. Пожалуйста.
Лав
Зак, ты мой лучший друг.
Зак
Прощай, Эл.
Прошел всего один день.
Двадцать четыре невыносимых часа с тех пор, как Ксавье положил конец тому… чем бы мы ни были. А я уже чувствую себя потерянной, не слыша о нем каждые полчаса. Я как одинокий моряк, дрейфующий в море. Без компаса. Без карты. Только хрупкое сердце, посылающее сигналы бедствия в ночь.
Вопрос только в том, является ли Ксавье Эмери маяком, направляющим меня домой… или штормом, затягивающим меня под воду.
Он сказал, что я боюсь.
И это убивает меня.
Потому что он прав.
Я боюсь.
Боюсь впустить его. Боюсь любить его всем своим израненным маленьким сердцем. Боюсь, что однажды он уйдет. Осознать то же самое, что и моя мама в день, когда родилась Эшли. То же самое, что и мой отец, когда смешал обезболивающее с бутылкой своего самого старого бурбона…
Что меня недостаточно.
Меня никогда не будет достаточно.
Я ловлю себя на том, что расхаживаю по комнате Дии в попытке отвлечься, пока мой взгляд не падает на красную листовку, которую ранее моя лучшая подруга бросила на прикроватный столик.
Я поднимаю ее, подавляя смех.
Финн действительно выложился по полной, да?
Вечеринка по случаю дня рождения Даймонд.
Вечер субботы.
Дом Ричардсов.
Баскетбольная команда провела большую часть прошлой недели, по распоряжению Финна раздавая приглашения на вечеринку по случаю дня рождения Дии. Эти чертовы листовки можно было найти по всей школе. Бедных уборщиков точно ждал сюрприз.
Чем руководствуется Финн?
Не каждый день девушке исполняется восемнадцать.
Хотя что-то подсказывает мне, что предложение Финна провести вечеринку в его особняке имеет гораздо большее отношение к тому, что эта девушка – воздух, которым он дышит. Любой, кто в курсе их расставания, знает, что парень вырвал бы бьющееся сердце из своей груди и отдал его Дии, если бы та только попросила.
О, я уже упоминала, что эти двое до сих пор официально не вместе?
Сейчас это просто смешно.
Мой желудок урчит, и я вспоминаю обещание моей лучшей подруги выйти из душа через пять минут – а прошло уже тридцать. Мы должны были собраться у нее дома, а затем поужинать с ее семьей, прежде чем отправиться на вечеринку.
К черту все, думаю я, когда мой желудок начинает слишком громко урчать, и выхожу из спальни Дии, чтобы встретиться с Гейтеном и Дейвом на кухне. Восхитительный запах пасты альфредо щекочет мои ноздри, едва я вхожу и осматриваю пустую кухню.
Такое не каждый день увидишь.
В будние дни дом Дии наполнен шумом, жизнью, ссорами – чего еще можно ожидать от семьи из шести человек, – но Каталина, старшая сестра Дии, каждые выходные проводит у своего парня, а Джесси редко возвращается домой из колледжа. Что насчет младшего брата Дии, Чарли, он ночует у бабушки с дедушкой.
Гейтен, отец Дии, стоит у плиты, на талии повязан фирменный черно-белый фартук с названием ресторана, которым он владеет. Одной рукой он помешивает пасту, другой держит бокал, из которого потягивает красное вино.
Полагаю, Дейва в последнюю минуту вызвали на работу. Он пожарный. Сделав шаг вперед, я собираюсь поздороваться, когда Гейтен говорит:
– Даймонд, да поможет мне Бог, если ты еще раз проторчишь столько времени в душе, я выставлю тебе счет за воду за этот месяц.
Я смеюсь.
– Обязательно передам ей.
Гейтен вздрагивает от неожиданности, оборачиваясь.
– О, Авина, дорогая, это ты. Прости, я думал, что это Диа, – он раскрывает руки, и я, не раздумывая, бросаюсь в его в объятия.
Не могу вспомнить ни одного раза, когда я пришла в дом Митчеллов, а Гейтен не обнял меня. Этот мужчина мне как отец. Он теплый, пушистый, утешающий папа-медведь. Это иронично, учитывая, что он вышел за сварливого Дейва – серьезно. Так его называют люди в городе. Дейв почти никогда не улыбается, кроме как с Гейтеном и своими детьми.
– Она все еще в душе? – раздраженно спрашивает Гейтен, но у меня не появляется возможности ответить, потому что он добавляет: – Пожалуйста, скажи, что присоединишься к нам за ужином. Дейву пришлось уйти, остальные разошлись на ночь, а у меня столько еды, что хватит накормить целую деревню. Ты не поможешь старику?
– С удовольствием, – я хихикаю, когда он отстраняется, его большие ладони обхватывают мои плечи, как будто для того, чтобы хорошенько рассмотреть меня.
– Боже мой, – выдыхает он.
– Что? – беспокоюсь я.
– Твои волосы.
Его реакция заставляет меня усомниться во всем.
Неужели я совершила ошибку, отправившись сегодня вместе с Дией в салон? Она уже давно хотела покрасить черные волосы в синий металлик, и, учитывая, что ее день рождения не за горами, я решила, что это будет идеальным подарком для нее.