Потом я вижу его.
И все разваливается на части.
Начиная с защитного барьера, который я построила вокруг своего сердца.
Он просто сидит там, на бетонном полу.
Прислонившись спиной к самой дальней стене отапливаемого гаража, он бросает маленький мяч в противоположную стену, ловя его снова и снова. Здесь припарковано, должно быть, больше пяти роскошных машин, но я не обращаю на них внимания, разглядывая своего друга по переписке.
Незнакомца, которому я открыла свои самые темные секреты.
Мальчика, в которого я была так близка, чтобы влюбиться.
Я почти влюбилась в парня, который все еще хочет свою бывшую. Какой дурой это делает меня? Мне так и хочется закричать ему в лицо. Сказать ему, каким огромным разочарованием он оказался. Сказать ему, что я хотела бы, чтобы он был тем Заком, которого я представляла в своей голове.
Но я не могу.
Он до сих пор даже не подозревает, кто я на самом деле.
Ксавье смотрит на меня сквозь густые ресницы. Он выглядит грустным – нет, он выглядит несчастным. Он не обращает на меня ни малейшего внимания, снова бросает мяч в стену и без труда ловит его.
Я придумываю оправдание:
– Извини, я просто… хотела побыть в тишине. Я пойду.
Я разворачиваюсь на каблуках, но едва приоткрываю дверь, когда он говорит:
– Не стоит.
Пальцы все еще сжимают ручку, я бросаю полный сомнений взгляд в его сторону.
– Места всем хватит, – он указывает на пустой гараж.
Я должна уйти и никогда не оглядываться. Перевязать уязвленное самолюбие и уйти к черту, но, вопреки всем ожиданиям, я закрываю дверь и задаю ему очень опасный вопрос:
– Ты… в порядке?
Почему это опасно?
Потому что это значит, что я все еще беспокоюсь о нем.
– Прекрасно, – он слабо смеется.
Его глаза.
Эти грустные, задевающие за живое щенячьи глаза.
– Что случилось?
– Ничего не случилось, – он поднимает бутылку виски Fireball, стоящую у его ног, делает большой глоток и вытирает рот тыльной стороной ладони. – Я просто гребаный идиот, вот и все.
Я нерешительно пробираюсь через гараж в его сторону.
– Не хочешь рассказать поподробнее?
– Конечно. Когда-то давно я круто просрал то единственное хорошее, что было в моей жизни. Конец.
Он даже не может заставить себя улыбнуться собственной шутке. Вот как я понимаю, что произошло нечто серьезное.
– Я полагаю, мы говорим о девушке?
– Не просто о девушке, Харпер, – он сильнее ударяет мячом о стену, словно выплескивая свое разочарование. – О той самой девушке.
Бри?
Лейси?
Кто, мать его, знает?
– Мне жаль, – это все, что я могу сказать.
– Пф. Не стоит, – Ксавье неубедительно пожимает плечами, прежде чем сделать еще один глоток алкоголя. – Это всегда должно было закончиться именно так. Любая другая история, которую я сам себе скормил, была полным дерьмом.
Хотела бы я, чтобы у меня было разумное объяснение тому, что я делаю дальше, но у меня его нет. Все, что у меня есть, это невыносимая потребность дать ему шанс оправдаться. Я плюхаюсь рядом с ним на бетонный пол.
Тишина поглощает нас целиком.
– Я никогда не извинялся, – Ксавье заполняет пустоту.
– За что? – я прижимаю колени к груди.
– За то, что вел себя с тобой как козел в тот первый раз у Тео.
Его признание вины возвращает меня к началу. Кажется, это было миллион лет назад. Диа пригласила меня потусоваться у Тео, и я пришла туда, обнаружив их всех в бассейне. Это был первый раз, когда мы с Ксавом разговаривали после того, как он украл мой первый поцелуй в парке десять лет назад.
В тот день он вел себя как подонок по отношению ко мне. Я помню, Финн уверял меня, что в этом не было ничего личного и Ксав просто переживает трудный период. Теперь я понимаю, что, скорее всего, тогда он только узнал, что его мама спит с его другом, поэтому он извергал адское пламя на всех в радиусе пяти миль.
И разве можно его винить?
– Все в порядке, – убеждаю я его.
– Ни хрена не в порядке, Ви. – Он поднимает полный раскаяния взгляд на меня. – Я ужасно вел себя с тобой. Ты не заслужила этого дерьма.
– Уверена, у тебя были на то свои причины.
Он подавляет глубокий, полный раздражения смешок.
– Ты можешь хоть на секунду перестать быть такой чертовски понимающей и просто принять мои извинения?
Я тихо хихикаю.
– Хорошо. Извинения приняты. Теперь ты счастлив?
– В восторге, – говорит он с едва заметной ухмылкой.
Наступает тишина.
– Кстати, мне нравится твоя новая прическа, – он легонько толкает меня локтем. – Тебе идет розовый цвет, Харпер.
– Спасибо, придурок.
Это словно сигнал.
Едва слова слетают с моих губ, как Ксавье отстраняется, его улыбка исчезает. Он смотрит на меня широко распахнутыми от шока глазами так, словно я ударила его сковородкой по лицу.
– Как ты только что меня назвала? – спрашивает он.
Осознание обрушивается на меня, как груда кирпичей.
Я только что назвала его придурком, да?
– Ты только что назвала меня придурком? – настаивает он, когда я не отвечаю.
Нет, этого не может быть.
Это всего лишь дурацкое прозвище.
Он не может думать о том же, о чем и я.
Он собирается заговорить снова, когда громкий рингтон моего звонка пронзает воздух. Спасенная телефоном, я поспешно проверяю имя звонившего. Мама.
– Прости, я… я должна ответить, – бормочу я, поднимаясь на ноги, и отхожу в сторону, прежде чем подношу телефон к уху. – Алло?
– Что, черт возьми, ты сделала со своей сестрой? – кричит мама, как только я беру трубку.
– Привет, мама. У меня все отлично, спасибо, что спросила. А как у тебя дела?
– Не начинай, Авина. Я только что позвонила одному из товарищей Эшли по труппе, потому что репетиция закончилась еще несколько часов назад. А оказывается, сегодня вообще не было никакой репетиции.
Попалась.
– Ты пробовала позвонить ей?
– А ты как думаешь? – кричит она. – Я установила трекер на ее телефон на прошлой неделе, и знаешь, куда он привел меня сегодня вечером? К дому Ричардсов. В субботу вечером. Я не дура, Авина. Я хорошо осведомлена о том, чем любят заниматься дети субботними вечерами, и я знаю, что твоя подружка-шлюха Даймонд встречается с этим парнем Ричардсом. Я была готова закрыть глаза на твои ночные тусовки, но ты перешла все границы! Не могу поверить, что ты заставила свою несовершеннолетнюю сестру напиться на какой-то вечеринке!
Конечно, она решила, что это моя вина.
Боже упаси, чтобы Эшли самостоятельно принимала решения.
– Что? Я бы так не сделала. Она сама пришла. Я пыталась заставить ее уйти, но потеряла в толпе и теперь не могу найти.
– И ты думаешь, что я поверю в это? – горький смех эхом отдается в трубке. – Моя Эшли никогда бы не повела себя так безрассудно. Она бы никогда не связалась с… людьми твоего типа.
Моего типа?
Зови нас крестьянами, почему бы и нет?
– Ну, может быть, ты знаешь свою драгоценную Эшли не так хорошо, как тебе кажется, – вспыхиваю я, удивляясь собственной дерзости. Эта ночь была убийственной головной болью, и мой счетчик дерьма близок к пределу.
– Авина Харпер Д’Амур, ты мне дерзишь? – мама кричит в пять раз громче, и я вздрагиваю, отводя телефон от уха. Я уже близка к тому, чтобы выйти из себя и наброситься на нее, но тут вспоминаю, что у меня есть зрители.
– Нет, конечно, нет, – я резко выдыхаю. – Просто говорю, что не имею к этому никакого отношения. Ей семнадцать, мама. Я не могу все время контролировать то, что она делает.
– У тебя есть тридцать минут, чтобы найти свою сестру и привезти ее домой. Если ты опоздаешь хоть на минуту, я вызову полицию на этот праздник наркотиков за употребление алкоголя несовершеннолетними, я ясно выражаюсь? – Она выплевывает пустые угрозы. Ну, я надеюсь, что они пустые.
– Да, мэм, – ворчу я и сбрасываю звонок, прежде чем убрать телефон в карман джинсов.
Затем наступает момент, которого я боялась больше всего. Момент, когда мы с Ксавом заканчиваем разговор, к которому я не готова.
Я поворачиваюсь к нему лицом, щеки горят от стыда. Мой вероломный возлюбленный только что стал свидетелем того, как моя мама через телефон отгрызла мне голову. Если я думала, что ранее он был шокирован, то я сильно ошибалась. Это было ничто по сравнению с тем, как он смотрит на меня сейчас. Его челюсть отвисла, рот приоткрылся, когда он уставился мне в лицо, пугающе тихий.
Он выглядит так, будто увидел привидение.
– Прости, что тебе пришлось это услышать, – я шаркаю ногами, нервно теребя пальцы. В его глазах смешивается миллион эмоций, но губы остаются сомкнутыми. Кажется, будто он что-то обдумывает. Собирает кусочки головоломки, которую он так и не смог разгадать.
До сих пор.
– В любом случае, – я откашливаюсь, – м-мне пора идти.
Он по-прежнему не издает ни звука, анализируя каждое мое движение, пока я быстро иду к двери. Но в тот момент, когда я уже собираюсь убежать, он делает последнее, чего я ожидала.
Он смеется.
Глубокий, грубый и настоящий. Но не думайте, что я не замечаю горечи, бурлящей под поверхностью.
– Я такой, черт возьми, глупый, – бормочет он себе под нос так тихо, что я почти не слышу его. Меня так и подмывает сделать вид, будто я ничего не заметила, и убрать свою задницу восвояси, но что-то подсказывает мне, что он так просто меня не отпустит.
То, что он говорит дальше, доказывает мою правоту:
– Это ты.
Он сказал это мне в спину, но его слова парализуют меня с головы до ног.
– Конечно, это ты, – глумится он. – Господи, Ксав, давай помедленнее!
Мне требуется несколько секунд, чтобы восстановить контроль над своим телом и развернуться.
Прикидывайся дурочкой, – советует голос в глубине моей головы. – Только так ты выберешься отсюда с целым сердцем