– Ксавье! – я вскрикиваю, когда мой оргазм достигает высшей точки. И я не одна. Ксав закрывает глаза, его безумные толчки становятся отрывистыми, неровными. Зная, что он вот-вот кончит, я делаю именно то, чего он просил меня не делать.
Я сжимаю его.
Я вкладываю все силы, что у меня есть, сжимаясь вокруг него, пока не получаю его именно там, где хочу.
Его ясные голубые глаза распахиваются, челюсть сжимается, когда он произносит мое имя, его горячее, влажное тело содрогается от спазмов. Секунду спустя он изливается внутрь латекса, растягивая этот драгоценный момент так долго, как только может.
Мы уже полностью промокли, двое влюбленных детей, обнаженных под дождем. В ту секунду, когда мы вновь обретаем связь с реальностью, наши глаза встречаются, и меня охватывает парализующий страх. Все было идеально.
Мы были идеальны.
Я позволила Ксавье Эмери опуститься на меня, а затем трахнуть в кузове его грузовика посреди ночи на общественной парковке. Сегодня вечером я отдала ему все лучшее, что было во мне, не беспокоясь о том, что будет завтра.
И это приводит меня в ужас.
Словно мои эмоции напечатаны у меня на лбу, Ксав приподнимает мой подбородок, запечатлевает тысячный поцелуй на моих губах и заглядывает в мои глаза так глубоко, что я задаюсь вопросом, может ли он видеть, как рушатся мои стены.
– Пути назад нет, Харпер, – произносит он, повторяя мою фразу.
Все мои сомнения и переживания растворяются в воздухе.
Мое сердце колотится в груди, и я снова целую его, прижимаюсь к его лицу и выдавливаю дрожащее:
– Никогда.
22Авина
Авина
Эй, ты в порядке? Тебя не было в школе.
Среда
Авина
Ксавье?
Авина
Прошло уже два дня. Я беспокоюсь о тебе.
Четверг
Авина
Ты злишься на меня или что?
Вы знали, что вас может бесить собственное дыхание? Что можете чувствовать себя настолько разозленной, настолько раздраженной из-за малейшего звука, что хочется все выключить?
Хотя бы на мгновение?
На секунду?
Я не знала.
Не знала, насколько болезненной может быть тишина, пока тишина не стала всем, что у меня осталось. В последнее время моя жизнь полна ею. Она бродит по коридорам, отражается от потолков, таится за каждым углом.
Напоминает мне о том, что я хочу услышать.
Например, как мой телефон оповестит об ответе Ксава.
Откинувшись на спинку дивана и положив телефон на колени, я размышляю о том, какими ужасными были последние два дня. Шепот и смех преследовали меня по коридорам с тех пор, как я переступила порог Истона в среду утром.
Я знала, что люди подозревают, будто Лав – это я, из-за комментария Бри в группе «Найди Зака и Лав», в которую мне пришлось вступить, чтобы развеять подозрения, но я была и близко не готова стать изгоем школы.
Единственные, кто удостаивают меня разговором, – это Диа и ребята. Я по-прежнему обедаю со спортсменами, и хотя Финн и Тео оказались весьма благосклонными, Аксель и Лейси более чем счастливы испытывать меня на прочность.
Они постоянно стремятся вывести меня из себя, начиная разговор о самоубийстве моего отца и о том, как я переспала с парнем своей сестры, чтобы посмотреть, удастся ли им заставить меня вздрогнуть.
Заплакать.
Разозлиться.
Что угодно.
Они ничего так не хотят, как увидеть, что я сломаюсь, и мне потребовалась сверхчеловеческая сила, чтобы не обращать внимания на их жестокие «шутки». К счастью, на этом все и закончилось. Ни у кого пока не хватило смелости поговорить со мной о слухах.
Я слышала, как Финн и Тео пару раз спрашивали друг друга, что за хрень происходит с Ксавье. Они тоже давно ничего о нем не слышали, и я не могу избавиться от пустоты в животе. Этот разъедающий голос в моей голове говорит мне, что скоро наступит конец света.
Если уже не наступил.
На следующий день после того, как я отдала Ксаву всю себя, Диа пришла ко мне домой с двумя фунтами фисташкового мороженого, требуя объяснений, и я обнажила перед ней свое сердце.
Рассказала ей о признаниях и притворилась, будто сама не знаю, кто такой Зак. Это не мой секрет, чтобы его раскрывать.
Я плакала, она плакала. Потом я рассказала ей, что переспала с Ксавье, и она обалдела, завизжав, что знала, знала – между нами что-то происходит с той ночи, как он подвез меня.
Она поклялась жизнями своих отцов, что ни единой душе не расскажет о моей тайной личности, и я ей верю. Она также попыталась успокоить меня по поводу исчезновения Ксавье. Сказала, что у него должна быть веская причина, так как он также избегает своих друзей.
Как бы мне ни хотелось ей верить, его молчание мне казалось неправильным. На всех моих сообщениях стоит страшная отметка «прочитано».
Он видел мои сообщения…
Он выбирает не отвечать мне.
Я пролистываю закрытую группу, в которой только за эту неделю появилось более сотни новых членов, и вздрагиваю, когда мой телефон оповещает о новом сообщении.
Мои надежды рушатся и сгорают при виде отправителя.
Диа.
Диа
ЧТО ЗА ХРЕНЬ? ТЫ ЭТО ВИДЕЛА?
Я вижу, что она прикрепила URL-адрес сообщения в Instagram[18], и беспокойство охватывает меня с головы до ног. Я уверена, что фотография по ту сторону уничтожит меня еще до того, как я перейду по ссылке. Опустошая легкие одним выдохом, я нажимаю на URL.
Затем умираю внутри.
По ссылке отображается новая фотография Бри.
На ней Ксавье.
Сидит на диване Финна в темной футболке, его мускулистые, рельефные руки обвились вокруг талии Бри. Диа сказала, что сегодня вечером все собираются у Финна, но она не смогла пойти. Он до боли великолепен. С естественным загаром, светло-каштановыми волосами, зачесанными назад, квадратной мужественной челюстью острее ножа.
Он как прекрасный сон, который я не заметила, как пришел.
Но, боже, я заметила, когда он ушел.
Бри в белой юбке и розовом топике сидит у него на коленях, ее руки обвивают его шею, когда они сливаются в глубоком, страстном поцелуе.
Они выглядят такими счастливыми.
Такими… влюбленными.
Мой взгляд опускается на подпись под постом Бри, и мое сердце разрывается от пяти маленьких слов на экране.
«Вернулся туда, где ему место».
К пятнице я уже пережила это.
Его.
Ну… вроде того.
Ладно, я вру, но я еще не набросилась на него и не сожгла его дом, так что я бы сказала… все в порядке… я неплохо справляюсь. После того как увидела фото Бри, я провела всю ночь, валяясь в постели и пытаясь не плакать, пока мне не стало физически больно, но я ни разу не написала Ксавье.
Не прокляла его.
Не сказала ему, что мне никогда не следовало ему доверять.
Не поймите меня неправильно, я хочу.
У меня так и чесались руки назвать его бессердечным монстром, но, вступая с ним в конфронтацию, я могу выглядеть слабой. Покажу ему, как сильно переживаю. Как сильно он меня ранил. А я обещала себе, что никогда больше не позволю себе быть такой уязвимой после папы. Я пережила ад намного хуже, чем капитан баскетбольной команды, который переспал со мной, а потом вернулся к своей бывшей.
Кого волнует, что он признался мне в любви, как в сцене, достойной романтического фильма?
Я в порядке.
Правда.
Мне все равно.
Я уже говорила, что я в порядке?
– Ви, открой дверь. У меня руки заняты, – просит Диа из-за двери моей спальни, и я вытаскиваю себя из кровати, чтобы впустить ее.
Улыбающаяся Диа стоит в дверном проеме, сжимая в руках гору вредных закусок. Она настояла, чтобы мы устроили пижамную вечеринку после сегодняшнего баскетбольного матча, более чем охотно пропустив вечеринку у Тео.
Перевод: она беспокоится обо мне.
– Это было быстро, – я слегка хихикаю, когда мы плюхаемся на мою кровать. – Ты что, прилетела сюда?
– Пришла, как только игра закончилась, – Диа смеется, выхватывая из кучи пакет Jolly Ranchers и разрывая его. Я вздрагиваю от ее вкуса или выбора.
Вишня.
Лучше бы ты не портил мне Jolly Ranchers, козел.
Диа прислоняет голову к декоративной подушке на моей кровати и вздыхает.
– Игра была гребаной катастрофой. Подонок Ксав весь первый тайм играл как дерьмо.
Я ухмыляюсь ее новому прозвищу для него. Люблю солидарность лучших друзей.
– Нет, знаешь что? Сказать, что он играл как дерьмо, было бы оскорблением для дерьма. Я не знаю, что, черт возьми, с ним было. Хорошо, что Финн пришел на помощь. Он вытянул на себе эту игру.
В толпе был скаут из Дьюка.
Неужели Ксавье просрал свой шанс?
– А что насчет второй половины? Ксав вернулся? – спрашиваю я с большим любопытством, чем требуется. Я ненавижу себя за то, что мне не наплевать.
– Я предполагаю, что тренер Диаз угрожал заставить его проглотить яйца или что-то в этом роде, потому что он разнес второй тайм. В итоге он забил победный мяч.
Слава богу.
Неужели я только что так подумала? Какая часть не запомнилась, сердце? Теперь мы его ненавидим. Догоняй.
Диа закусывает губу, когда внимательно смотрит на меня, на ее лице отражается смесь вины и жалости.
– Черт, Ви, я такая идиотка. Продолжаю болтать об этом мешке с дерьмом после того, что он сделал с тобой, прости.
– О чем ты говоришь? Я в порядке, – я шокирована слабым, прерывистым звуком, вырвавшимся из моего рта. Я замираю, почувствовав вкус чего-то соленого.
Подождите…
Я плачу?
– Иди сюда, – Диа садится, раскрывая руки для объятий.
– Я в порядке, честно, – я качаю головой, отвергая ее объятия.
– Ви, – она приподнимает бровь.
– Я в порядке, – теперь я всхлипываю.
Какого. Хрена.