— Жасмин будет так счастлива увидеть вас! И, не выпуская ее пальцев, уселся рядом, стараясь согреть узкую ладошку, неожиданно осознав, что любит и эту необыкновенную женщину, и ее несгибаемый дух, который, как он надеялся, унаследовали дети.
— Бабушка! — радостно вскрикнула Жасмин, влетая в зал.
— Моя милая девочка, — охнула Скай, протягивая руки внучке, которая, встав на колени, крепко обняла старую леди.
— Что случилось? — допытывалась Жасмин. — Отчего ты вздумала путешествовать в такую ужасную погоду? И почему не сообщила, что приедешь?
— Не успела. Нужно было добраться до вас, пока этот негодяй Сен-Дени не натворит новых бед.
— Маркиз Хартсфилд? — переспросила Жасмин. — Но при чем тут он?
— Еще вина? — осведомился граф. Скай ответила насмешливым взглядом.
— Виски? — догадался он, сдерживая смех. Она кивнула и, сделав глоток янтарной жидкости, начала рассказ. А в это время Дейзи и Нора, перебивая друг друга, объяснялись с Адали. Тот внимательно слушал женщин. Он был доволен тем, что Скай взяла Нору в помощь Дейзи. Адали хорошо знал девушку, дочь мажордома и экономки в Королевском Молверне. Уж она точно не неряха, не распустеха и вполне надежна. Помощь такого человека неоценима в случае нужды.
Скай быстро освоилась в замке. Адали поселил ее в покоях западной башни, принадлежавших когда-то легендарной Дженет Лесли. На первом этаже была приемная и две маленькие спальни, где ночевали Дейзи и Нора, на втором — столовая, буфетная и уютная гостиная. На третьем этаже размещались просторная, красиво обставленная спальня и гардеробная. Во всех комнатах, кроме гардеробной, были камины. Несколько дней ушло на то, чтобы апартаменты приняли жилой вид. С дубовой мебели сняли чехлы и отполировали темное дерево. Занавеси и балдахин над кроватью вычистили и повесили. Чудесные восточные ковры принесли из кладовой и разложили на полу. Они принадлежали леди Дженет, и, когда та переехала в свой новый замок, о них почему-то забыли. Туалеты мадам Скай хранились в гардеробной. На кровать положили ее собственную перину, подушки и белье. Все остальное хранилось в дубовой укладке, обитой внутри кедровыми дощечками. Слуги достали серебряные подсвечники и начищенные медные лампы для освещения комнаты; каждое утро у каминов складывались вязанки дров. На буфете появились хрустальные графины с вином и виски и четыре кубка, в фарфоровой чаше благоухала смесь высушенных цветочных лепестков.
— Удивляюсь, как у нее хватило духа покинуть Королевский Молверн на пороге зимы, — заметил граф Гленкирк ночью, когда они с женой уютно устроились в постели, прижимаясь друг к другу и слушая завывание ледяного ветра и стук дождя.
— А я нет, — тихо ответила Жасмин, крепче обнимая мужа. — Она не хочет оставаться в Королевском Молверне на рождественские праздники. Неужели ты не понимаешь? И не может гостить у детей, потому что те начнут строить сочувственно-скорбные мины и этим окончательно разобьют ее сердце. Я единственная, кто не видел, как умер дедушка, потому она и приехала ко мне. И клянусь всем святым, я рада! Ни разу еще не рожала без присмотра бабушки!
Граф положил ладонь на живот жены, ощущая, как встрепенулось дитя от его прикосновения.
— Он крепкий парнишка, Жасмин.
— Ты уверен, что это мальчик? — засмеялась она.
— Да, — кивнул граф.
— Я тоже, — согласилась жена, накрывая его руку своей. — Патрик, шестой граф Гленкирк. Унаследует все прекрасные качества Лесли, верно? И станет великим человеком.
— Как все остальные наши мальчишки. С такой матерью, как ты, они просто не смогут быть иными, Жасмин, моя дорогая Жасмин!
Он нежно поцеловал жену, и, безусловно, оба сплелись бы в страстных объятиях, но срок беременности был слишком велик. Приходилось ограничиваться ласками и поцелуями. Груди Жасмин налились, и сквозь тонкую кожу просвечивали голубые жилки. При мысли о том, что младенец скоро припадет к этим прекрасным источникам жизни, Джемми испытывал неодолимое возбуждение. Конечно, придется нанять и кормилицу, но как приятно сознавать, что скоро твоего ребенка прижмет к груди прелестная мать.
Дети тоже освоились в Гленкирке и быстро подружились с деревенскими ребятишками. Брат Дункан ежедневно и неукоснительно давал уроки Индии, Генри и даже Фортейн. Юный Чарлз Фредерик Стюарт в свои три с половиной года считался еще маленьким, но брат Дункан обещал, что, возможно, следующей осенью, когда мальчику исполнится четыре, начнет учить его грамоте. Кажется, не вполне законный Стюарт был готов ждать и дольше и не стремился попасть в классную комнату.
— Настоящий Стюарт, — любил говаривать отчим, — очарует даже змею, а его улыбка когда-нибудь покорит немало женских сердец.
Двенадцатого декабря вся огромная семья Лесли отпраздновала семьдесят шестой день рождения Скай. Родственники графа тепло встретили эту необыкновенную женщину и искренне полюбили. К восторгу Скай, мужчины клана даже танцевали для нее под оглушительные звуки волынок.
— Мне нравятся мужчины со стройными ногами, — заметила она, — а все Лесли, похоже, награждены ими от природы.
— Как и кое-чем другим — под общий смех задорно выкрикнула из толпы собравшихся молодая женщина.
Индия Линдли, тряхнув блестящими черными локонами, вскинула глаза на прабабку.
— Ты очень стара, бабушка?
— Очень, Индия, — кивнула Скай.
— А дедушка Адам тоже был очень стар?
— Ему исполнилось восемьдесят четыре года, Индия, — мягко ответила Скай. Черт возьми! Как ей не хватает его!
— А ты проживешь столько же, сколько он, бабушка? — настаивала девочка. — Мне не нравится, что он ушел от нас.
— Мне тоже, дорогая, — печально ответила Скай. — И только Господу известно, сколько я протяну.
— Надеюсь, добрый Боженька позволит тебе жить вечно, бабушка!
— Спасибо, дитя мое, но этому не бывать. Люди рождаются, чтобы умереть, Индия. Такова наша участь, и ни один человек еще не обрел бессмертия, да и вряд ли желает этого. После кончины я вновь соединюсь с теми, кого любила и кто проник через ворота, называемые смертью, в следующую, вечную жизнь. Нет, я не боюсь расстаться с этим светом.
— А я не хочу этого, — растерянно пробормотала Индия.
— Но у тебя останутся воспоминания обо мне, дитя мое, — рассмеялась Скай, — и ты будешь знать, что я счастлива снова оказаться рядом с моим Адамом. Но довольно, девочка! Сегодня я праздную свой день рождения, и для грусти нет места! Лучше принеси мне еще кусочек яблочного пирога со сливками!
— Старушка мне по сердцу! — заметил престарелый граф Ситеан племяннику, графу Гленкирку. — Она будет жить с вами?
— Не знаю. По крайней мере останется до лета. И, вероятно, скоро нужно ожидать визита Брок-Кэрнов. Мадам Скай никогда не бывала в Шотландии за все двадцать пять лет, что Велвет замужем за Алеком. Они приедут на Рождество, если не будет сильных снегопадов. Дядя Адам и тетя Фиона тоже собирались погостить. У нас будет полный дом гостей.
И действительно, двадцатого декабря появились Брок-Кэрны с четырьмя из пяти сыновей. Сэнди, самый старший, остался в Дун-Броке с беременной женой и ее родственниками. Любимый сводный брат Жасмин Чарли, которому уже исполнилось двадцать, подхватил ее и осторожно закружил под радостные вопли двойняшек, Роба и Генри, и самого младшего, пятнадцатилетнего Недди.
— Немедленно отпусти меня, ты, болван неотесанный! — пожурила она, не в силах, однако, сдержать смех. Чарли бережно опустил ее.
— Ты тяжелая, как годовалая нетель! — поддразнил он. — Как поживает мой тезка?
— Его назвали и в честь принца Чарлза, — напомнила Жасмин, выводя вперед маленького герцога Ланди, до этих пор боязливо посматривавшего из-за ее юбок на четырех великанов, оказавшихся, как утверждала мама, его дядюшками.
— Поздоровайся с дядей Чарли, малыш, — подбодрила она своего младшенького.
— Чарли — мое имя! — рассвирепел герцог Ланди, вызывающе уставясь на смеющегося мужчину.
— Но меня так крестили гораздо раньше, — не сдавался Чарли Гордон, подхватывая малыша и щекоча его под мышками. — Меня первым назвали Чарли.
— У меня уже есть дядя Чарлз, — захихикал малыш, вырываясь.
— Конечно, есть, парень. Принц Чарлз, который когда-нибудь станет нашим королем. Благослови его Бог! Но я не Чарлз. Как и ты, я обыкновенный Чарли и рад, что мы тезки, парнишка, — весело произнес Чарлз Гордон.
— Я не обыкновенный, — надулся малыш. — Я герцог.
— А что такое герцог? — озорно осведомился дядя.
— Не знаю, — покачал головой мальчик под дружный хохот собравшихся.
— Ничего, парень, у тебя еще будет много времени узнать, каково это — быть герцогом, — утешил Гордон. — А пока, думаю, тебе нравится быть просто маленьким мальчиком. У тебя есть щенок?
Малыш Чарли снова покачал головой.
— Нет. У нас на всех один мамин Федерс, только он совсем глупенький и к тому же старый и бегать быстро не умеет.
Сунув руку за вырез дублета, Недди Гордон вынул крохотного черного с желтым щенка и вручил старшему брату.
— Это тебе, малыш Чарли, — сказал Чарлз Гордон, вручая крошечный комочек оцепеневшему от радости ребенку. — Настоящий, сеттер и, когда вырастет, будет чудесной охотничьей собакой!
Племянник прижал щенка к груди, и дядя наконец поставил его на пол вместе с драгоценной ношей. Чарлз окликнул брата, и тот быстро вынул из-за пазухи второго щенка и вручил Генри Линдли, явно расстроенному выпавшей на долю малыша удачей.
— Мы и про тебя не забыли. Генри, — сообщил Чарли восторженно заулыбавшемуся племяннику.
— А как насчет нас? — бесцеремонно осведомилась Фортейн.
Роберт и Генри Гордон в свою очередь извлекли щенят и отдали довольным девочкам.
— Это весь выводок, — объяснил Чарли Гордон сводной сестре. Та вздохнула.
— Ты так добр, — пробормотала она, услышав, как взвизгнула Индия, когда щенок обмочил ее корсаж. Федерс, ее спаниель, угрожающе скалился, готовый, кажется, разорвать нежданных «захватчиков», осмелившихся вторгнуться на его территорию. Трое щенков постарше, поспешно опущенные на пол, немедленно погнались за почтенными немолодыми кошками Фу-Фу и Джинн, которые с удивительным проворством взлетели на буфет и дружно зашипели, пока великолепный синий с золотом попугай Хираман, распустив крылья, встревоженно орал: