Я знаю этот голос.
— Ребекка?
— Нет, — она качает головой и пытается снова закрыть дверь. — Просто уходи, Джейс.
Ни за что. Я больше не буду это терпеть. Я открываю дверь и вхожу в квартиру. Итан, мой товарищ по команде и мой лучший друг выходит в гостиную, надевая фартук, гребаный фартук, держа поднос с печеньем. Что за херня.
— Джейс, — он смотрит на Ребекку, которая опустила глаза, а затем снова на меня.
— Какого хрена ты тут делаешь? — спрашиваю, приближаясь к нему.
— Джейс, остановись, — Ребекка встает передо мной и кладет руку на мою грудь.
Ярость, гнев, злость проходит через мои вены. Не потому, что Ребекка с другим мужчиной. Мне на это похрен. Мой лучший друг, человек, которого я считаю братом. Человек, который знает о попытке Ребекки вернуть Хоуп. Тот, кто был со мной, пока я плакал, черт возьми, над возможной потерей Алекс и Джун. Этот человек стоит передо мной в гостиной Ребекки. И, судя по всему, это не первый его визит. Ублюдок.
— Итан! — теперь я кричу. — Какого хрена ты тут делаешь?
Он ставит поднос на квадратный стол и бросает кухонные рукавицы.
— Слушай, я собирался рассказать тебе об этом.
— Рассказать что? — я бросаюсь к нему, но Ребекка снова останавливает меня. — Что ты, нахер, собирался сказать мне?
Должен отдать ему должное, он не отступает, а делает шаг вперед, готовый к разговору. Он спокоен. Спокойствие. Бл*дь. Я — полная противоположность. Воплощение ярости, с желанием пробить чью-нибудь голову. Предпочтительно его.
— Мы встречаемся, — спокойно говорит он. Господи, на нем гребаный фартук поверх поло, а волосы в беспорядке. Долбаный придурок. Кто этот человек, и что он сделал с моим лучшим другом?
— Вы встречаетесь. Как долго? — спрашиваю с трудом.
— Месяц, — отвечает Ребекка.
Я хватаюсь за волосы.
— Ты был с ней месяц и ничего мне не сказал? Особенно, когда она вернулась ко мне и попросила Хоуп? — я хожу по комнате, пытаясь понять происходящее.
Как мой лучший друг мог так поступить? Как он мог сидеть со мной на диване и наблюдать мои мучения, спорить по поводу моей ситуации и даже советовать, при этом трахаясь с матерью моего ребенка. Да, это нарушение кодекса братанов. Какую херню он заливал своей слабой попыткой поддержать меня?
Джейс, это огромная жертва из всех, которую может совершить человек. Ты должен дать себе время исцелиться. Мудак.
Я не понимаю. Я нихера не понимаю.
— Это все хрень, — я кричу, хватаясь за один из стульев в столовой и бросаю его к стене, не переживая о последствиях.
— Мужик, давай сядем и поговорим.
Моя ярость переключается на Итана. Держа дистанцию, я указываю на него:
— Пошел ты на хер со своим разговором. Ты мертв для меня.
Поворачиваясь к Ребекке, я говорю:
— Откажись от просьбы вернуть Хоуп. Потому что, если ты этого не сделаешь, клянусь своей гребаной жизнью, я сделаю остаток твоих дней кошмаром. Можешь процитировать меня.
Молча, я выхожу из ее полуразрушенной квартиры, проходя мимо старых дверей, и спускаюсь по металлическим ступеням в сторону парковки. Черта с два, моя дочь не будет жить в этой дыре. Порывшись в кармане, достаю телефон. Мне нужна она.
— Джейс.
— Холлин, — выдыхаю я. — Собери вещи и отправляйся в аэропорт. Там будет билет для тебя.
— Что? Джейс, я не могу…
— Я прошу. Ты нужна мне. Не могу объяснить по телефону. Ты чертовски сильно нужна мне.
— Ладно, — она отвечает без колебаний. — Я собираюсь.
Дейзи
— Тормози! Дейзи, тормози.
Картер кричит мне в ухо, когда я пытаюсь справиться с ручным тормозом, дергая его назад. Перед остановкой, я понимаю, что забыла нажать на задние тормоза, из-за чего мотоцикл начинает подниматься, и Картер падает мне на спину.
— Боже мой, — я отлетаю на переднюю часть байка, и моя голова в шлеме ударяется по элементам управления и спидометру, а мощное тело Картера толкает меня еще дальше.
Из-за моей спины Картер наклоняется вперед и глушит байк. С его превосходной силой он возвращает его в состояние равновесия. Я чувствую волнение. Я просто ездила на мотоцикле. Ух ты! С Картером, сидящим прямо позади меня.
— Все, — одно слово, из-за которого я начинаю нервничать.
Буду честной, я не лучший водитель и пытаюсь понять, как управлять мотоциклом. Блин, Картер мог бы получить несколько сердечных приступов из-за меня. Держу пари, что это моя последняя поездка на мотоцикле, учитывая, что я чуть не влетела в забор.
Немного разочарованная, я слезаю с байка, снимаю шлем, и верчусь на месте, пока Картер пытается отдышаться. Он поднимает козырек, и вижу его глаза, выражающие гнев? Или беспокойство? Он нажимает на подножку, слезает с байка и подходит ко мне.
Самое сексуальное действие — клянусь, я не просто говорю это — он снимает шлем и бросает его на землю. Он делает то же самое с моим шлемом, а затем хватает меня за щеки, глядя в глаза.
— Ты в порядке? — он не злится. Он беспокоится… обо мне?
— Да. Но я думаю, ты должен спросить это у своего байка. Он пострадал от ударов больше, чем я.
Он смотрит на байк и снова на меня.
— Его можно заменить, в отличие от тебя. Уверена, что с тобой все в порядке? Ты действительно ударилась об руль.
— Я в порядке.
Не веря моим словам, он продолжает меня осматривать. Его пальцы пробегают по моим щекам, оглядывая меня с ног до головы. Когда он, кажется, доволен, он глубоко вздыхает.
— Черт, Снежинка. Ты не умеешь кататься на байке.
— Эй, это мой первый раз. Спорим, ты не был мистером Джимми Мотоциклом, когда только начинал.
— Джимми Мотоцикл? — я вижу веселье в его взгляде.
— Ага, ну ты знаешь.
— Я на самом деле не знаю, — теперь он смеется. — Просвети меня.
— Это как профессиональный статус, просто выражение.
— Никогда не слышал, — он опускает руки к моим бедрам и тянет ближе, посылая тепло прямо мне в позвоночник. Не то чтобы это было необходимо. С тех пор, как он поцеловал меня, мое тело как в огне.
Ух! Он поцеловал меня. Мой первый поцелуй был с ним. С мужчиной, который сдался спустя несколько недель. И он поцеловал меня без предупреждения. Это было волшебно, как в кино. По крайней мере, так это чувствовалось. Я сомневаюсь, что для него это было так же. Уверена, Картер целовал многих девушек до меня. И ни одна из них не была такой неопытной.
И когда он прижался губами к моим, показывая, как правильно, в то время его руки двигались по моему телу, помогая мне узнать что-то новое. На самом деле, изучение чего-то нового могло бы ограничиться только поцелуем. Но я все же позволила ему научить меня водить, и движения его рук во время поездки мне понравилось намного больше.
Но я бы никогда не признала это по двум причинам: я слишком застенчива, и я не хочу, чтобы он чувствовал, будто впустую потратил свое время.
Не то чтобы я считала произошедшее пустой тратой времени. Это не так.
— Дейзи? — он приближается, прижимаясь своим лбом к моему.
— Хм-м, — я практически мурлыкаю. Вот что он делает со мной, находясь так близко.
— Я больше не хочу, чтобы ты водила мой мотоцикл.
— Что? — я отодвигаюсь от него. — Почему нет? Я была не настолько плоха.
Он не позволяет мне уйти, притягивая к себе, и мои ладони упираются в его грудь. Боже, к нему так приятно прикасаться. Он, как только что приготовленный теплый бисквит.
— Снежинка, это было ужасно.
— Эй, ужасно — слишком громкое слово. Я была не так уж жестока к Нэнси Дрю.
— Думаю, мы говорили о том, чтобы не называть его Нэнси Дрю, — говорит он с блеском в глазах.
— А как я должна назвать? Харлей? Это кажется глупо. Нэнси Дрю звучит захватывающе.
— Почему назвать мой мотоцикл именем сыщика-любителя является захватывающим?
— Потому что Нэнси Дрю захватывающая и еще немного загадочная. Эти качества подходят твоему байку. Если бы ты так придирчиво относился к имени, то уже придумал его.
— Кто сказал, что это не так? — он избегает моего взгляда. Боже мой, он дал ему имя!
— И какое же? Ты не представил меня должным образом, прежде чем я села на него. Какая грубость. Боже, что он думает обо мне?
— Он говорил, что не так давно ты была груба, — у него улыбка как у Джеймса Франко. Вздох.
— Такого не было, — говорю с обидой. — Теперь, если ты как-нибудь захочешь, чтобы я снова это сделала, то лучше представь меня. Знаешь, не каждый день я сижу на ком-то. И правильное знакомство сделает все это не таким неловким, когда я сижу на нем.
— Это просто нелепо.
— Может быть. Но разве ты не хочешь знать людей, на которых сидишь.
— Я никогда подобного не делал.
— Теоретически.
— Я никогда подобного не делал, — повторяет он.
— Фух, просто скажи мне имя.
— Какая требовательная, — он заправляет мои волосы за ухо, задерживаясь, посылая холод к моим рукам. — Снежинка, хочу познакомить тебя с Вероникой.
— Вероника? — я хихикаю.
Он пожимает плечами.
— У меня особое отношение к Веронике Марс.
Вероника… кто? Я чувствую ревность. Он назвал свой мотоцикл в честь любимой девушки? Она когда-нибудь водила его байк? Он когда-нибудь пытался научить ее? Эйфория, которую я чувствовала, только что превратилась в горечь. Я думала, что особенная. Видимо, не такая особенная, как эта Вероника Марс.
Что за глупое имя.
Ладно, это не так. Марс — прикольная фамилия, но мне хочется ненавидеть ее…
Я сглатываю и спрашиваю:
— Значит, Вероника Марс? Как долго вы встречались?
— Что? — Картер спрашивает, хмурясь. Я собираюсь спросить еще раз, возможно, он не расслышал меня, когда выражение его лица меняется от растерянного к веселому. Он откидывает голову назад и начинает громко смеяться.
Я вижу, как двигается его адамово яблоко, и наслаждаюсь видом. Ненавижу признавать это, но из-за его смеха я становлюсь все более смущенной из-за этой девушки Вероники Марс. Интересно, как она выглядит. Она красивая? Конечно. Она, должно быть, была особенной для Картера, если он назвал мотоцикл в честь нее.