Дороги без следов — страница 31 из 53

Сегодня первый шаг после зимних боев!

Пищиков сдвинул фуражку на затылок. Левее Куликов, за черными полями, увидел тонкую светло-синюю полоску горизонта. В той стороне стационарный вражеский аэродром Балбасово.

Ему хотелось совершить сегодня первый боевой вылет, и именно на Балбасово. Жмурясь от солнца, представил, как он мгновенно свалился бы на стоянки вражеских самолетов и ударил бы по ним из пушек.

Вздохнул от того, что Дичковский не разрешил. По­нимал, что надо беречь силы полка и умело командовать. Коварной тактике фашистских асов противопоставить свою тактику. И ударить! Как следует ударить!

Сидя за столиком, успокаивал себя тем, что если не он полетел, то полетели все же Синявский и Ражников. А им он верил, как самому себе, и, собственно говоря, мысленно был с ними. За линией фронта они сделают все так, как сделал бы это он сам.

Стрелка часов отсчитала сорок минут.

Поглядывая на черные поля за стоянками. Пищиков снова взялся за микрофон.

- Орел ноль два, как дела? Прием!

- Все по плану. Идем домой, - ответил Синявский.

Пищиков поднялся из-за стола. Данные разведки при­дется передавать в штаб дивизии. Оттуда они пойдут выше. А что, если генерал Костин поинтересуется, кто приказал лететь за линию фронта?

Пройдя по тропинке, Пищиков махнул рукой. Э, доло­жим, что при облете района отклонились. А если отклони­лись, то что-то же видели за линией фронта. Вот и все!

Пищиков услыхал знакомый гул мотора. Самолеты спи­кировали и пошли на посадку.

Пищиков бросил фуражку на стол. Заложив одну руку за спину, внимательно вглядывался, как машины вышли на линию, слаженно спланировали к белому "Т", одновремен­но коснулись колесами полосы и будто бы нехотя побежали дальше.

- Посадочка!

Пищиков надел фуражку, прошелся возле стола. Он ду­мал, какую эскадрилью выпустить в воздух первой, чтобы сегодня же облетать район.

Вскоре пришли Синявский и Ражников. Бросили на лав­ку шлемофоны, переглянулись.

- Слушаю вас. - Пищиков склонился над планшетом Синявского.

- На этих аэродромах, - замполит показал два пун­кта, - ничего нет. Ни техники, ни людей. Однако взлетные полосы подготовлены. В Кучине ходит один трактор. Ров­няет поле. А вот отсюда со станции, - показал маленькую станцию западнее Орши, - как только мы показались, сразу ударили зенитки. На станции дымят три паровоза, много вагонов. На этих дорогах, на шоссе - никакого движения. На передовой тишина. - Синявский повел пальцем по карте теперь уже на нашей территории. - Зато на этих дорогах, как на Невском в праздничный день. Машины, танки, люди. Наверное, идет передислокация частей. Все.

Пищиков глянул на Ражникова. У штурмана на лоб упала черная курчавая прядь волос.

- В воздухе спокойно, - сказал он. - Теперь наш район очень характерен. Заблудиться трудно. Колено реки хорошо видно с трех тысяч. После зимы надо дать летчикам осмот­реться.

- Будем летать, - кивнул Пищиков. - Такой день! Кста­ти, кого из командиров эскадрильи выпустить первым?

- Может, Жука? - посоветовал Синявский.

- Да, можно начать с его эскадрильи, - согласился Пи­щиков.

С поля чуть-чуть дул ветерок. Верхушки кустов в конце аэродрома трепетали в волнистом, как расплавленное стек­ло, мареве. Пищиков повернулся, посмотрел на запад.

- Смотрите, разведчик!

Синявский и Ражников оглянулись и замерли на месте. Над железной дорогой с запада на восток на большой вы­соте плыл немецкий бомбардировщик "Хейнкель-111". Его сразу узнали по характерному силуэту. Звука моторов пока что не было слышно.

- Вот он и сфотографирует передислокацию, какую мы видели на наших дорогах.

- Петр Фомич, перехватим? - Ражников взял с лавки шлемофон, заторопился.- Бежим!

- Пока ваши машины заправят да пока вы наберете вы­соту, фриц помахает вам из-за Рославля. Попросим наше де­журное звено... - Пищиков взял со стола микрофон. - Орел ноль пять, на Смоленск пошел разведчик "Хейнкель-111"...

- Наконец Бог послал кусок сыру,- послышался в микрофоне голос Степанова.- Иду парой!

- Повторяю: разведчик! С нашей территории не выпус­кать! Как поняли?

- Все понял. Прием! - прокричал в микрофон Степа­нов, и тут же со стоянок первой эскадрильи донесся друж­ный гул моторов.

Самолеты выскочили на высоту, дали полный газ и про­тив старта пошли на взлет. Пищиков схватил микрофон, од­нако отчитать Степанова за то, что взлетел не в ту сторону, уже не успел. Самолеты были в воздухе и вскоре исчезли с глаз.

"Хейнкель" же держал курс строго на восток. В сторону Смоленска. Силуэт самолета все еще отчетливо вырисовы­вался в белесой вышине.

Как Пищиков ни вглядывался в небо над лесом, а своих самолетов нигде не нашел. Точно в воду канули.

Недовольно нахмурился, отошел от стола, а когда снова повернулся лицом к востоку, увидел, что Смоленск встретил разведчика плотным огнем тяжелой зенитной артиллерии. Казалось, кто-то воткнул в горизонт громадный букет. Из-за синего марева не видно стебельков, а вот цветы... Расцвели они, пышные, черно-серые...Разрывы снарядов вспыхивали, округляя этот своеобраз­ный букет. Он зонтом поднялся над городом.

Разведчик изменил высоту и стал обходить город с севе­ра. Потянул за собой белый-белый след, который называется инверсией. Вот уже он повернул на юг.

- Орел ноль пять, видите цель? - сердито крикнул в микрофон Пищиков.

- Иду на цель! Прием! - в тот же миг послышался голос Степанова.

Пищиков положил микрофон на стол. Прошелся возле стола, а когда глянул в сторону Смоленска, то выше разры­вов зенитных снарядов заметил две параллельные ниточки инверсии. Они образовали петлю над городом и потянулись на юг. Хотя истребителей Пищиков и не увидел, был уверен, что это она, его пара самолетов, оставила след в вышине.

Разведчик пошел на юг, а потом под прямым углом по­вернул на запад со снижением, уже не оставляя белого следа. Его силуэт вырисовывался яснее и яснее. Две тонкие параллельные линии, которые было оборвались, вдруг снова показались. Они тянулись сверху к разведчику. Все ближе, ближе... Вот блеснуло пламя, и "хейнкель" задымил.

- Горит! - крикнул Ражников. - Степанов атаковал!

В этот момент разведчик стал на крыло, почти отвесно пошел вниз и - удивительно! - сбил пламя с мотора. Вы­ровнялся и, переваливаясь с крыла на крыло, со снижением на скорости потянулся на запад.

Две линии инверсии оборвались, но теперь уже видны были две коричневые точки, которые неотступно следовали за разведчиком. Он вниз - и они за ним, он бросается с крыла на крыло, а они сидят у него в хвосте.

- Посмотрите, что он делает! - крикнул Ражников, увидев, что разведчик опять спикировал метров на пять­сот. - Ас! С таким и потягаться не стыдно!

Две точки двигались за вражеским самолетом, как привя­занные, и дали следующий залп. "Хейнкель" снова задымил, вертко лег на крыло, потом перевалился на другое и косо пошел вниз.

Пищиков считал, что это уже конец. Однако разведчик, сбив с мотора пламя, и на этот раз выровнялся и на повышен­ной скорости продолжал удирать. С него вдруг капнула черная капля. Через несколько секунд над ней распустился парашют.

- Припекло!

Истребители ударили еще.

Др-р! Др-р! - послышались приглушенные расстоянием короткие очереди пушек.

Разведчик дымом вычертил огромную черную дугу. По нему опять ударили, и в воздухе гулко бабахнуло.

- Взорвались баки! - крикнул Ражников.

С деформированными взрывом плоскостями, похожий на рака "хейнкель" медленно кувыркнулся через голову и по­летел вниз. Завыл протяжно на низкой-низкой ноте. От этого пронзительного воя, казалось, затрепетали березки возле КП и трава на обочине тропинки.

Га-ах!

Над полями за аэродромом опустились низко-низко ис­требители и пошли по кругу.

Пищиков занес руку на затылок, поддерживая фуражку. Наблюдал, как кружат его хлопцы.

- Вот это работка! Высший класс,- сказал он.

На гребнях капониров стояли механики, техники. Ма­хали руками истребителям, которые парой планировали на посадку.

18

Парашюты... Парашюты... Один, другой, третий... Много.

И все с малиновым оттенком. Значит, немецкие. Они вы­скакивали, как мыльные пузыри, из-за синего гребешка леса и быстро поднимались прямо к облакам. Потом что-то моно­тонно, но сильно заревело, как тот вчерашний "хейнкель", которого сбил Степанов.

Пищиков проснулся, глянул в окно. По улице прошла грузовая машина.

Над койкой на стене неслышно трепетал солнечный зай­чик.

Пищиков встал, оделся, походил возле речки за хатой и поехал на аэродром.

Обошел взлетную полосу, постоял возле своего самолета.

Над аэродромом показался "лимузин" Дичковского. Пи­щиков удивился. Наверное, что-то случилось, если командир дивизии прилетел в такую рань.

Приземлившись, генерал Дичковский быстро отрулил с полосы на тропинку, чего раньше никогда не делал. Забро­сил на плечо планшет, пружинисто соскочил на землю.

- Пищиков, где летчики?

- Вон едут,- Пищиков показал на дорогу в Кулики. На ней уже хорошо была видна машина с летчиками.

- Отлично! Пойдем на КП.

Пошли по гладкой тропинке. Генерал сегодня был раз­говорчивым. Сообщил приятную новость. Из их, Западного, фронта образовано два - второй и третий. И каждый из них - Белорусский! Первый Белорусский фронт выделился раньше.

Пищиков на секунду остановился. Так вот что означает движение на дорогах, о чем вчера докладывали Синявский и Ражников! Значит, действительно происходит передисло­кация частей новых фронтов. Не может быть, чтобы это так или иначе не коснулось их, авиаторов.

- Новый командующий фронтом, говорят, на передовой в каждый батальон заглядывает, - сказал Дичковский. - Все, можно сказать, щупает собственными руками,

- Ого! А у нас есть перемены?

Дичковский только пожал плечами.

- Вчера разговаривал с генералом Снегиревым. Он ни­чего не говорил.

- Значит, статус кво,- глухо отозвался Пищиков. - На юге Крым очистили, а мы...