Пшеничкин быстро записывал его рассказ в журнал, не перебивал. Когда же Мохарт кончил, подсунул ему планшет, попросил вспомнить, что заметил на дорогах, идущих от станции на запад.
- По этой дороге шли две машины, - показал Мохарт на карте. - В эту сторону. А вот здесь двигались до десятка подвод. Сюда. - Когда наклонился, чтобы показать населенный пункт, по направлению к которому двигались подводы, на целлулоид планшета упали капли пота. Мохарт вытерся платком, махнул рукой и пошел.
Начальник штаба, до этого молча наблюдавший за Пшеничкиным, взял из его рук журнал и, навалившись на крыло самолета, как на стол, начал размашисто вычеркивать из его записей целые фразы.
- Зачеркиваете? - удивился Пшеничкин.
- Боевое донесение пишется без лирических отступлений. Коротко и ясно. Согласны?
- Так точно, - сказал Пшеничкин. - Однако то, что вы с презрением называете лирическим отступлением, есть не что иное, как методы, какими Мохарт пользовался при фотографировании. Глядите: курс, высота, время выдержки. Это же понадобится и другим летчикам...
Михолап оторвался от журнала, потом снова посмотрел в него.
- Действительно так. Оставьте это место, - подумав, сказал он. - Но принцип такой. Уловили мою мысль?
- Так точно.
Идя на КП, Михолап с удовольствием глянул на адъютанта. Что ж, не напрасно он настойчиво приучал Пшеничкина подбирать экипажи, грамотно ставить им задачи, а потом умело опрашивать разведчиков. И вот результат. Пшеничкин раненько один приехал с летчиками на аэродром, не ждал его, начштаба полка, а самостоятельно послал людей на разведку. И боевое донесение уже готово. Неплохо написал.
- Вот что, разрешаю вам самостоятельно ставить задачи летчикам эскадрильи. Результаты разведки сами докладывайте в вышестоящий штаб. Только не забывайте, как я учил это делать. Вы...
На пороге КП показался оперативный.
- Товарищ майор, генерал зовет...
Из дивизии поступил приказ: разведать дорогу Рыбаки - Князево. Положив телефонную трубку, Михолап записал задачу в журнал и передал его Пшеничкину.
С лавки поднялся Степанов, снял с плеча планшет.
- Куда надо лететь?
- Куда? - Пшеничкин глянул в журнал. - Сейчас скажу. Есть данные, что по дороге, вот она, - показал дорогу, что тянулась черной змейкой на север от магистрали, - движется в сторону фронта колонна танков, за ними машины с живой силой. А здесь, - он нашел на карте деревню Мосты, - будто бы стоит танковая группа. Надо это проверить визуально и сфотографировать.
Степанов кивнул Кривохижу, и тот подошел, тоже склонился над картой. Вместе со Степановым проглядели дороги, сверили планшеты.
- Все ясно, - сказал Степанов. - Летим.
- Да, вот что. Передают, будто бы на восточной окраине деревни Мосты стоит зенитная батарея, - добавил всё-таки Михолап. - Значит, смотрите в оба.
Степанов козырнул.
- Летим.
Фигуры летчиков мелькнули за окном. На КП тишина.
Протяжно скрипнула дверь. Зашел майор Синявский. Поздоровался со всеми и, подкручивая усы, с интересом посмотрел на карту, прошелся по КП.
- Мне будет задача? - спросил он Михолапа.
- Задача давно есть. А вот с кем пойдешь, Петр Фомич? - весело сказал Михолап.
- В авиации всегда было так: кто дает задачу, тот и обеспечивает, - улыбнулся Синявский. - Давайте не будем нарушать этой традиции.
Посидели несколько минут, поговорили. И вот на КП явился капитан Жук.
- Ищу напарника, - сказал Синявский, здороваясь с Жуком. - Может, сходим? Есть интересная задача.
Синявский пригласил капитана к столу, тот подошел.
- Вот в этом районе остановилось подразделение противника, которое держит направление на Сосны. - Михолап показал лес, дорогу, деревню Сосны. - Командование приказало разведать этот район, а лес, вот тут, сфотографировать.
- Отличная задача, капитан, - подбодрил Жука Синявский.
Тот не ответил. Сидел молча, внимательно изучая район разведки.
- Да-а, - многозначительно сам себе сказал Жук, не отрываясь от карты. - Да-а...
- Зайдем отсюда, вы прикроете, а я тем временем... Посмотрим, кто прячется в этом лесу. Согласны? - не отступал Синявский.
Сосны были далеко за линией фронта, можно сказать, у черта на куличках. Однако Жук оторвал взгляд от карты, кивнул головой
- Можно слетать.
- Я знал, что вы согласитесь, - Синявский глянул на Михолапа. - Задачу дал начштаба, напарника сам нашел. Отлично!
До стоянок Синявского и Жука проводил адъютант Пшеничкин. Слушал, как они договариваются лететь. Капитан Жук стоял на том, что лететь надо по прямой на высоте. Расстояние большое. Синявский же был убежден, что идти надо по ломаной линии, чтобы противник не разгадал их намерения, не перехватил их.
Интересно было послушать, как они договорятся, однако тут Пшеничкин увидел, что Русакович уже заходит на посадку. Тогда он пожелал им успехов, приотстал и повернул к стоянке своего командира звена.
Синявский взлетел и, оглянувшись, прпросил капитана Жука пристроиться к нему плотней.
Прошли километров двадцать на север. После этого Синявский повернул на девяносто градусов и взял курс на запад. Пересек линию фронта над болотами. Не заметил ни одного выстрела с земли. Тихо кругом... За болотами, наконец, потянулись поля, на которых хорошо были видны дороги. На них - никакого движения.
Хмуро плыла под крыльями земля, занятая противником.
На темно-голубом небе на разных высотах грудились ослепительно-белые облака. Такие облака давали возможность неожиданно появляться над объектом, однако они могли сослужить службу и истребителям противника.
Черканув концом левого крыла посередине большой деревни, что виднелась далеко на западе, Синявский снова повернул на север. Задержал взгляд на альтиметре. Высота четыре тысячи метров. Мотор гудел и гудел. Стнявский наблюдал за передней полусферой, следил за землей, за лесом. Облака будто бы поредели, но стали шире, крупнее.
Чем дальше летели, тем больше Синявский волновался. Без всякой причины. Такого давно с ним не бывало... Он повернулся на сиденье, огляделся. Поправил планшет на коленях, сверил местность с картой и немного успокоился.
- Орел три ноль один, как меня слышите? - спросил он.
- Отлично.
Перекинулся с капитаном Жуком парой слов, и уже совсем отлегло на душе. Теперь Синявский смеялся над самим собой. Видно, волновался оттого, что несколько дней не летал,- много было дел на земле. Вспомнил слова Пищикова, который недавно говорил на построении, что летчик должен как можно больше летать, тогда он не будет волноваться. Правильно. Золотые слова.
Но правда и то, что они все-таки далеко летели...
- Подходим к Соснам, - сказал Синявский, увидев за носом машины населенный пункт. - Прошу прикрыть. Начинаю работу...
- Вас понял. Прикрываю, - ответил Жук.
Поправив курс на четыре градуса, Синявский поставил нос самолета строго на запад. Белеющую дорогу держал на самом конце крыла. Внизу был лес. Синявский нажал кнопку фотоаппарата.
Три минуты шел по прямой линии, удерживая ручку управления в одном положении, потом отпустил кнопку. Перевел дух, оглянулся.
Впереди стали вспыхивать разрывы снарядов. Они приближались черными курчавыми клубками. Очень неприятно... У Синявского даже холодок прошел по коже...
Не удержались зенитчики. Значит, в лесу действительно что-то есть.
Синявский резко изменил курс, и разрывы снарядов поплыли в сторону.
В наушниках затрещало.
- Над нами "фоккеры"! - крикнул Жук.
Синявский сразу как-то выпрямился, поднял голову, будто ему за воротник залетела ледяшка. Прямо над головой увидел двух "фоккеров" песочного цвета. Головастые, с тонкими длинными хвостами. Выше, в затянутом дымкой небе, курсом на север проскочила еще одна пара. Значит, четверка! На каждого из них по два "фоккера"! Кажется, влипли!
Синявский бросил взгляд на приборную доску. Скорость триста двадцать! Как же так получилось, что они не имеют ни скорости, ни высоты? А впрочем, что удивительного? Строго придерживались курса, фотографировали, словом, были заняты работой. Теперь Синявский понял, что просто так оторваться от истребителей им не удастся. Они окружают все теснее и теснее. Значит - бой.
- За мно-о-й! - крикнул Жуку и резко отдал ручку управления от себя.
За фонарем свистел воздух. В ушах зашумело. Наконец серое облако почти по самую кабину отрезало плоскости его машины. Все-таки они оторвались. Спасение? Но надолго ли?
Через считанные секунды он выскочил на светлый простор и чуть не столкнулся с парой "фоккеров", которые пикировали по краю облака, собираясь как раз в этом месте перехватить их. Дал очередь по черным крестам, мелькнувшим на плоскостях. Малиновые шары пронеслись над самыми хвостами "фоккеров". Быстро повернул голову. Искал, где другая пара вражеских истребителей. Едва успел вывернуться из-под удара: зеленые трассы эрликоновских снарядов прошли в нескольких сантиметрах от фонаря кабины. Он весь сжался, вобрал голову в плечи. Скосил взгляд на приборную доску. Спикировал в облака, и скорость возросла до пятисот километров. Облегченно вздохнул. На такой скорости кое-что уже можно было делать.
Между тем первая пара "фоккеров" развернулась и снова пошла в атаку. Синявский сжал ручку управления. Припал к прицелу. На водянистые волоски перекрестия наплывала голова "фоккера". Она ширилась, на глазах вырастала. Кажется, можно стрелять. Нет, нет! Ближе, еще ближе!
Синявский слился с машиной, почувствовал теплое дыхание мотора. Палец лег на гашетку, и когда он нажал на нее, то увидел, что "фоккер" вырвался из-под удара: малиновые шары пушечных трасс прошли вдоль его живота песчаного цвета.
- Слабаки! - крикнул Синявский и не узнал своего голоса. Был он какой-то хриплый. Во рту совсем пересохло. Язык еле поворачивался.- Своло... - голос его оборвался. Синявский увидел, что другая пара опять пошла в атаку.