Ни Гуннар, ни Гюнтер ничего не знали о тех местах, кроме того, что им рассказали их кормчие. Да еще отец часто хвастался, что там можно добыть лучшее оружие, украшения для женщин и самих женщин сколько влезет. Близнецы отправились в путь, надеясь на богатую добычу. Их не пугали рассказы других викингов о том, какими опасными врагами и сильными бойцами были бодричи и как часто они обращали в бегство драккары нападавших на их владения чужеземцев.
Скоро впереди показался берег. Здесь не было фиордов и скал, но у берега попадались острова — как большие, где можно было построить целую крепость, так и маленькие, пригодные для того, чтобы отдохнуть в безопасности. Они были покрыты густыми лесами, леса были и на берегу. Широкие спокойные реки выносили из глубины неведомой земли свои воды и разливались в устье привольно и величаво. Здесь течение их становилось слабым, и не составляло труда подняться вверх в поисках поселения.
Два драккара — «Волк» Гуннара и «Орел» Гюнтера — шли вдоль берега, постепенно приближаясь к нему. Кормчие искали удобное место для захода в устья рек. Косой парус ловил мало ветра — мы шли боком к нему, — и нам, простым воинам, приходилось налегать на весла.
Я греб рядом с Сигурдом, сидя на одном весле с ним. Мое оружие лежало рядом, положенное так, чтобы в случае чего его можно было быстро достать. Только что отдохнувший Сигурд присоединился ко мне, и я с удовольствием переложил большую часть работы на его плечи. Просидев свою смену на весле, я чувствовал, как ныли спина и руки. Если нам сегодня же предстоит бой, неплохо бы отдохнуть.
Сидел я спиной к приближающемуся берегу и хорошо видел только море и два острова, мимо которых мы только что прошли. Драккары оставили их далеко сбоку, островки были маленькими и на вид не представляли опасности. Но едва мы приблизились к побережью, как из-за каждого вынырнуло по кораблю и устремилось к нам.
На обоих драккарах тут же подняли тревогу. В свое время бодричи слыли хорошими мореходами, они посещали даже далекие теплые моря, но последнее время их звезда закатилась — тягаться с нами, викингами, не мог никто. В последнее время воинственные юты не давали им житья — захватывали подвластные бодричам и венетам земли, изгоняя потомков отважных мореходов все дальше на восток. И все-таки не возникало сомнений, что жители этих мест еще помнят деяния предков и зорко охраняют свои владения. Тем более, что в союзе с ними ходили часто венды. О схватках с ними бывалые викинги рассказывали жуткие истории — похоже, что все венды были берсерками.
Словно в подтверждение этому, из устья реки навстречу нам показались еще два корабля.
Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять: это были драккары викингов.
— Сыны Одина! — восторженно закричал Гуннар, потрясая мечом. — Нас четверо против двух!
Более широкие и низкие, без носовых фигур, в которых заключалась душа корабля, суда бодричей приближались по дуге, ловя ветер. Они не мчались прямиком на нас, а словно перерезали невидимую тропу, по которой мы могли бы уйти. Драккары, шедшие за нами по пятам, постепенно настигали нас.
— Сушить весла, — скомандовал Гуннар. — Мы должны их подождать…
— Куда? — вдруг истошно закричал кормчий. — Весла на воду, вождь! Ты разве не видишь? Это варяги!
Про варягов, наших родичей, покинувших ставший им чужим север, я слышал много и часто. Наша земля родила мало и редко, и, спасаясь от вечно маячившего призрака голода, с места снимались целые рода. Они откочевывали в земли англов и франков, оседали на восточном берегу и южном, у бодричей. Некоторые вовсе уходили подальше от берега моря и становились земледельцами. На земле древних мореходов варяги прижились тоже и защищали эту землю от своих же родичей.
Драккары варягов уже приблизились настолько, что можно было разглядеть видневшиеся из-за сплошного ряда щитов шлемы воинов. На миг щиты разошлись — в щели показался лучник. Он тут же спрятался, но успел пустить стрелу, и воин рядом с кормчим схватился за плечо.
— Поднять щиты! — запоздало распорядился Гуннар.
Наш драккар мигом ощетинился щитами и копьями.
Лишь некоторые остались на веслах и продолжали грести — остальные приготовились к бою. Я стоял над налегающим на весло Сигурдом и выглядывал из-за края своего щита.
Драккары варягов шли уже по пятам за нами — ветер, который нам приходилось ловить, им помогал, толкая в спину. Когда мы развернулись и бросились наутек, он наполнил и наши паруса, но таким образом понес нас на шнеки бодричей, которые встали поперек нашего хода и ждали, когда мы налетим на них.
Мы оказались зажаты со всех сторон. Можно было попытаться уйти, бросившись вправо и влево, но было слишком поздно.
— Наконец-то бой! — прохрипел, налегая на весло, Сигурд.
По его лицу было видно, что он ждет не дождется сшибки, но я его уверенности не разделял. Мне уже не раз приходилось проливать кровь, но сегодня я очень хотел, чтобы дело окончилось миром. Вот сейчас драккары подойдут ближе, рассмотрят нас, и мы разойдемся…
Преследователи разом приопустили щиты, и шквал копий и стрел обрушился на нас. Мы успели прикрыться щитами, и их удар не достиг цели. Среди нас тоже были хорошие лучники. Выждав, они разом привстали из-за щитов и выпустили свои стрелы. И они тоже не причинили варягам никакого вреда.
Увлекшись перестрелкой с чужими драккарами, мы чуть было не упустили из виду бодричские шнеки, а они тем временем, особо не спеша, подобрались так близко, что, когда на нас с противоположной стороны обрушился ливень стрел, весьма немногие вовремя сообразили, что к чему. Несколько наших воинов было убиты или ранено, прежде чем их успели закрыть щитами.
Деваться нам было некуда — враги окружили наши корабли со всех сторон. На них уже привставали смельчаки, раскручивающие над головой кованые якоря на длинных веревках, чтобы сцепиться борт к борту. С глухим стуком несколько якорей уже впилось в обшивку «Орла», на нашем драккаре концы успели обрубить, но это уже не могло нас спасти.
— К оружию, воины! — послышался приказ Гуннара.
Сигурд Кровавый Орел тотчас же бросил весло и выхватил свой любимый меч, которого он назвал в честь молота Тора — Мьёлльнир. Глаза его полыхнули диким огнем.
— Наконец-то бой! — воскликнул он и рванул на себе рубаху. Одежда клоками сползала с его тела, которое наливалось силой на глазах. Не пользовавшийся щитом Кровавый Орел вскочил на борт и взмахнул мечом, взревев как дикий зверь:
— Идите сюда! Ко мне!..
Все еще шедший по ветру «Медведь» не смог остановиться, и его поднесло к самому борту бодричской шнеки. С обеих сторон бросили якоря, подтягивая корабли друг к другу, — Гуннар решил атаковать врага несмотря ни на что. Он был уверен, что, напав первыми, мы сможем уйти и спасти свои жизни. По моему разумению, это было самым правильным решением.
Корабли столкнулись — и в тот же миг навстречу друг другу хлынули две толпы. Заорав что-то совсем уж нечеловеческое, берсерк Сигурд ринулся вперед, за ним — Гуннар. Они вдвоем приняли на себя главный удар, и мгновением позже на сомкнувшихся бортах закипел бой.
Я не думал ни о чем, не смотрел по сторонам. Прикрываясь щитом, я только старался следовать за Сигурдом, который вращал свой Мьёлльнир над головой и рычал сквозь стиснутые челюсти, прокладывая себе путь среди бодричей. Из-за его широкой обнаженной спины я мало что видел и не мог знать, как шел бой. На мою долю оставались лишь раненые и искалеченные враги, я добивал их не глядя и изо всех сил старался не отстать от берсерка. Мне не терпелось перебраться на чужой корабль.
Никто не заметил, как нас догнали варяги, но их драккар внезапно толкнул «Медведя» бортом так, что палуба заходила у нас под ногами. Не успели мы развернуться, как оттуда на нас хлынули новые враги.
Я все-таки успел и встретил варягов грудью. Сразу два копья стукнули мне в щит, и мне пришлось отбросить его, так как оба пробили его насквозь. Перехватив меч двумя руками, я бросился в бой…
Дальше я мало что могу вспомнить. Картины боя мелькали у меня перед глазами. Я сражался на залитой водой и кровью палубе у самого борта «Медведя», стоя спина к спине с Сигурдом. Вокруг нас все смешалось.
Я не заметил летящего в меня копья — в тот самый миг я уворачивался от опускающегося на мою голову топора. Оно просвистело надо мной, и совсем рядом послышался короткий вскрик — предназначенная мне смерть нашла незащищенную спину Сигурда.
Берсерк не почувствовал боли — не обращая внимания на рану, он продолжал сражаться, хотя жизнь уходила из него вместе с кровью. И он успел в прыжке достать какого-то рослого рыжебородого варяга, прежде чем золотые ворота Вальгаллы распахнулись перед ним. Он умер, не понимая, что за ним пришла смерть, и наверняка ворвался в чертоги Одина с боевым кличем на устах.
Задетый его мечом рыжебородый варяг покачнулся — поперек его живота шла не глубокая, но длинная царапина, и кровь уже стекала на его штаны. Несколько мгновений он смотрел на свою смерть, после чего медленно опустился на колени.
— Победа! Победа! — услышал я крик Гуннара, который, оказывается, был все время рядом.
Он вскочил на борт, призывая нас к последнему усилию, но ответом ему был не только наш боевой клич: ранеными медведями взревели варяги — Сигурд тяжело ранил их вожака.
На нас набросились со всех сторон. Бодричи и варяги, смешавшись, лезли на нас, тесня к борту. Тех из нас, кто успел перескочить на чужой драккар, перебили, и остались в живых лишь те, кто не покинул «Медведя». Но это означало лишь, что смерть мы встретим на его борту.
Но сдаваться мы не собирались. Ряды наши таяли, но никто не просил пощады, и сердце мое пело от счастья, когда я видел, как умирают мои товарищи. Мы до конца были воинами, викингами, которые любят жизнь, но умеют и достойно умирать.
Я мечтал погибнуть в бою и сражался, не думая ни о чем. Мой меч не знал отдыха, я не чувствовал ран, не знал, что такое усталость. Но вдруг снова над моей головой взвился топор. Не раздумывая, я вскинул меч — его лезвие столкнулось с тяжелой секирой… и преломилось с жалобным хрустом.