Постепенно просветлело — мы выехали из леса на открытое место. Здесь мы поехали чуть быстрее, и это родило первые звуки — под ногами что-то еле различимо захлюпало, словно жидкая грязь.
Долетевший словно издалека голос Ворона подтвердил мои подозрения:
— Мы выбрались на болото.
— И что теперь? — окликнул его я.
— Перейдем его, — отозвался мой наставник и надолго замолчал.
Мы продолжали движение тем же неспешным шагом. Ворон ехал впереди, я за ним. На болоте он отпустил повод Серого, и теперь каждый следовал сам по себе, полагаясь на удачу. Конь пошел пружинистым, скользящим шагом — под его копытами был напитанный водой мох, под которым скрывалась скользкая земля, а то и вовсе трясина, в которой ждут своего часа вечно голодные духи болот.
— Правь на мой голос, — послышалось вдалеке, и я пришпорил коня.
Серко сделал несколько шагов и резко остановился, наткнувшись на что-то мордой и оседая на задние ноги. Я чуть не вылетел из седла.
— Будь очень осторожен, — прозвучал совсем близко, но как-то приглушенно голос Ворона. — Это очень опасное место. Я поеду впереди. Старайся не отставать.
— Но как я буду следить за тобой?
— Старайся, чтобы конь шел прямо, никуда не сворачивал, — был единственный совет.
Дальнейший путь мы проделали в молчании, хотя я неоднократно пробовал заговаривать. Но мне либо не отвечали, либо отзывался фырканьем и храпом конь Ворона.
Развиднелось еще больше — подошло время рассвета. Теперь мы ехали в сером мареве, чуть темном у земли и светлом в небе. Сизыми тенями вокруг проплывали деревья. Но — странное дело — то ли ехали мы по гребню холма, то ли сами деревья были невысоки, но большинство из них были вровень со мной! Казалось, протяни руку — и коснешься их вершин. Отягченные листвой ветви колыхались чуть ли не у лица, но в то же время дотянуться до них было очень трудно — деревья словно отступали, когда я пытался до них дотронуться.
Я не помню, сколько времени продолжался путь. Туман поглотил все — время и пространство. Я доверился коню и решил не мешать ему. Серко сам находил дорогу.
Только ветер смог немного разогнать туман, и я с удивлением увидел, что подъехал к подножию небольшого островка твердой земли посреди однообразной равнины, покрытой болотной травой и тоненькими чахлыми сосенками, между которыми торчали кочки и тускло поблескивали озерца обманчиво спокойной воды. Кое-где виднелись проплешины голой земли — на некоторых оставались следы наших лошадей, словно мы уже несколько раз, блуждая по болоту, выезжали на это место. Ворон замер на коне на островке и холодным взором смотрел вдаль. Он не повернул головы, когда я к нему присоединился.
— Мы перешли болото, — только и сказал он.
— И куда двинемся теперь?
— Туда, — без колебаний махнул он рукой вперед. Там тоже простиралась болотистая равнина, ничем не отличавшаяся от той, которую мы пересекли в тумане. — Ты можешь отдохнуть и обсушиться, если хочешь.
Последнее было кстати — я промок, вспотел от страха и проголодался.
Болото мы одолели вечером второго дня. Сидя над костром, разведенным наконец на твердой земле, Ворон впервые за это время обернулся ко мне.
— Куда ты намерен податься? — спросил он.
— К богам, — не раздумывая, ответил я. — Ты говорил, что они осудили тебя — я хочу заставить их взять обратно свой приговор. Они должны простить тебя, и я все сделаю для этого!.. Только не знаю, куда идти. Ты поможешь мне?
— Никто не должен искать богов с тем, чтобы что-то требовать у них, — покачал головой мой наставник. — Если ты им нужен, они сами найдут тебя… А уж выслеживать их… Но все-таки спасибо тебе!
Он поднял на меня глаза, и впервые за очень долгое время я заметил в них проблеск живого чувства.
Выбравшись из болота, мы снова углубились в леса. Первое время я не замечал ничего странного в природе, но потом пригляделся и удивился — насколько я помнил, сейчас кончался первый месяц осени, стояла удивительная пора, которую в здешних краях называют «бабьим летом», но в этих лесах осень еще не наступала. В кронах деревьев не мелькало желтизны, еще звучали голоса птиц. По всем приметам тут продолжалось лето, хотя ехали мы все время на север.
Однажды я поделился своими наблюдениями с Вороном. Несколько оттаяв и снова став самим собой, он снисходительно улыбнулся моим тревогам.
— Мы едем по земле богов, — объяснил он. — Ни в одном описании мира не найдешь ты этого края — его просто нет ТАМ. Боги создали этот мир для себя и тех, кто им верно служит. Здесь время течет по-другому — ведь боги не ведают, подобно нам, старости и обычной смерти. Смотри пока, запоминай и удивляйся!.. Когда-то и я тоже взирал на все широко раскрытыми глазами…
Я слышал много историй и саг о волшебных странах, где живут духи и боги. Асгард — жилище асов — был где-то там. Герои отправлялись на битву со Злом именно в другой мир, где Зло могло принять осязаемое обличье. Ванхейм, Утгард, Мидгард, Хель-царство мертвых, золотой мост Биврёст, соединяющий небо и землю, который сторожит золотоволосый бог Хеймдалль, — все это было тут.
— А как мы попали в мир богов? — поинтересовался я.
— Помнишь туман на болоте? Я еще поднял тебя до рассвета?.. Боги дали мне знать и наслали его, чтобы мы прошли сквозь Врата в их мир.
— Врата? Какие они? Почему я их не видел?.. Как боги дали тебе знать? Как ты узнал, куда надо ехать? А что, если бы мы заблудились или промахнулись? Такое может случиться? — засыпал я вопросами Ворона.
Он с улыбкой выслушал поток обрушившихся на него слов и покачал головой:
— Право, порой я забываю, что ты уже взрослый, Олав Тополь!.. Твое любопытство сродни детскому!.. Боюсь, я не смогу внятно ответить на большинство твоих вопросов — я никогда не задумывался над ответами. Я никогда не видел Врат и называю их так потому, что так их зовут сами боги. Как я их почувствовал?.. Не знаю! Если ты когда-нибудь станешь на Дорогу богов, ты научишься этому сам — будешь просто ЗНАТЬ, и все! Так и я ЗНАЛ, куда ехать, я чувствовал, как чувствуешь тепло или холод, кожей, всем телом. Я боялся только за тебя — ты мог испугаться неизвестности и повернуть назад. Тогда бы мы оказались по разные стороны Врат и вряд ли когда-нибудь смогли бы встретиться!.. Да, прежде чем ты спросишь, хочу добавить: Врата всякий раз предстают в разных обличьях, так что не бросайся очертя голову в туман всегда, лишь увидишь его. Боги зорко охраняют свой мир от чужих и не допускают до себя любопытных — только тем, кто стоит на Дороге, открываются они!..
Я невольно обернулся назад — лес как лес, ничего удивительного:
— А назад? Как мы вернемся назад?
— Боги укажут нам путь, — был ответ.
— Значит ли это, что любая дорога там, в мире людей, может привести ко Вратам?
— Любая — если того пожелают боги.
Меня начали раздражать вечные ссылки Ворона на богов. Конечно, они всемогущи, но что-то странное есть в их могуществе. Почему они отгородились от мира людей, к чему столько препятствий? И к чему наши приготовления к погребению, когда умерший отправляется в иной мир, к богам, в лодье или пламени, если в мир богов могут проникнуть и живые? Тогда куда же ушли все умершие предки?
Я задумался непривычно глубоко. До сей поры подобные вопросы не волновали меня, и сейчас я чувствовал себя разбитым и раздавленным. Ворон скоро заметил мое состояние. Он подсел ко мне ближе и обнял за плечи.
— Мы, люди, знаем о мире слишком мало, — сказал он. — Боги скрыли от нас очень многое. Нам, избранным богами, известно больше, чем прочим, но это запретные знания. Хорошего они не несут. Вот почему мы, избранные богами, стараемся держаться подальше от остальных — чтобы не тревожить людей зря. Это трудно и больно, но можно научиться скрывать, что тебе что-то известно. Не думай об этом, забудь!
Ха, забудь! Мысли мои продолжали вертеться вокруг богов. Каковы они на самом деле? От размышлений о богах я перешел к цели своего путешествия. Сначала я пускался в путь, чтобы сказать богам, что они несправедливы к моему наставнику и другу, хотел потребовать у них смягчить его наказание. Но что я скажу им сейчас? Захотят ли они меня слушать?
Мы продолжали путь без тропы и цели — просто ехали куда глаза глядят, следя только, чтобы лошади не переломали себе ноги в валежнике. Несколько раз путь пересекали ручьи и небольшие речки. Иногда нам приходилось переправляться вплавь. Почему-то ни я, ни Ворон не думали о том, что если точно не знаешь, куда ехать, то можно не стараться перебираться непременно на другой берег, а идти вдоль выбранного. Но какая-то сила влекла нас вперед и вперед. Теперь, годы спустя, мне кажется, что это было известное желание людей спорить с судьбой, не отступать, а преодолевать преграды — пусть и предстающие в виде простых рек и ручьев.
Кроме диких зверей и птиц, никто из живых существ уже который день не попадался нам на пути, но вот однажды около полудня конь Ворона, ехавшего впереди, вдруг заупрямился и, захрапев, встал. Впереди, на узкой тропинке, на земле лежала крупная птица, пробитая стрелой. Судя по всему, умерла она недавно — кровь на перьях была еще свежая. Но, сколько мы ни прислушивались, никакие звуки не тревожили лес. Казалось, птицу потихоньку принесли сюда и положили.
Лицо Ворона посерело, когда он разглядел птицу.
— Это они, — уверенно сказал он. — И одному из нас от них грозит опасность… Я даже знаю кому!
Я подумал, что он слишком часто думает о своей смерти и ожидающем его наказании, но на всякий случай проверил, легко ли выходит из ножен Меч Локи. Если надо, я был готов драться с самим Одином.
Мы осторожно обогнули лежащую на земле птицу и поехали дальше, но не успели наши кони сделать и десять шагов, как вдалеке послышался истошный крик филина.
Филин — днем? Мы осадили коней.
— Нам в ту сторону, — определил Ворон. — Это они зовут нас.
И, не дожидаясь меня, свернул с тропы и углубился в заросли.
Филин кричал снова и снова, замолкая ненадолго, чтобы перелететь на новое место, и принимался орать опять. Чем дальше, тем больше я понимал, что он и впрямь ведет нас куда-то. Но страха я не чувствовал. Во мне воскресли все мои желания и помыслы, и я готов был на все.