В начале 1946 г. все подземные объекты комплекса в Цоссене (рабочие помещения Генерального штаба «Майбах-1», «Майбах-2» и «Майбах-3»), узлы связи, общим объёмом в 132 282 м3, ещё упоминались во всех отчётах военного отдела СВАГ и подчинённых ему структур в качестве первоочередных целей для уничтожения. Однако уже осенью того же, 1946 года, во внутренней переписке советского военного командования в Германии однозначно говорилось о том, что «разрушение сооружений бывшего немецкого Генерального штаба запрещено до особого распоряжения приказанием Главнокомандующего».
С начала 50-х на этом объекте в Цоссене, более известном во время существования ГДР как Бюнсдорф, располагались Штаб и Полевое управление Группы Советских войск в Германии. Подземные помещения бывшего военного штаба германских сухопутных сил использовались по своему назначению. В них размещался пункт боевого управления Группы войск. Последние российские военнослужащие покинули Цоссен лишь в сентябре 1994 года.[80]
Хочется сказать также и том, что решением Советской военной администрации было определено срочное проведение демонтажа ряда промышленных предприятий и циклотронов, расположенных в черте города. И здесь не обошлось без привлечения инженерных войск.
Для обеспечения развёртывания работ по демонтажу металлических конструкций зданий германских предприятий, прекращавших свою деятельность в связи с демонтажем оборудования или уничтожением их как военных предприятий, начальнику инженерных войск ГСОВГ генерал-полковнику Прошлякову необходимо было выделять подрывников и взрывчатые вещества Особому монтажному управлению (ОМУ-2) Наркомстроя по его заявкам, для работ, связанных с демонтажем металлоконструкций.[81]
Трудно описать весь круг крупных мероприятий, которые были проведены по демонтажу немецких предприятий. Но опытный военный инженер А.И. Прошляков с этими работами блестяще справился, чему способствовал его огромный и во многом уникальный военный опыт, приобретённый в военном противостоянии с самой оснащённой и хорошо обученной армией Европы.
Впечатления о немцах и союзниках
Особенно хочется отметить, что в ходе бесконечных выездов на объекты, где велись работы по демонтажу предприятий, для решения вопросов, связанных с демилитаризацией в советской зоне оккупации, на наши ремонтные предприятия, где в качестве рабочей силы были заняты в основном немцы, приходилось неизбежно общаться с немецким населением, о котором у А.И. Прошлякова постепенно складывалось впечатление, как «…о народе в целом трудолюбивом, трезвом, честном, работу выполняющем качественно, со знанием цены своего труда, умеющем подчинять себя силе. Педант, робот, автомат в труде и, одновременно, скрытый и внешне аполитичный в своих суждениях», – именно таким, по мнению А.И. Прошлякова, был тип немца того времени в побеждённом фашистском государстве.[82]
От зоркого взгляда Алексея Ивановича не ускользнул и тот факт, что идеологию человеконенавистничества и расовой исключительности, которую немцам вдалбливали в головы, они ещё не могли выкинуть из своего сознания.
Постепенно формировалось мнение и о союзниках в борьбе с фашизмом, теперь противостоявшим Советскому Союзу в условиях «холодной войны». С ними А.И. Прошлякову также приходилось немало общаться, о чём он и рассказал в своих мемуарах:
«Многочисленные приёмы, которые устраивало наше командование по разным поводам и случаям, давали возможность ближе наблюдать офицерский состав союзников. И нужно сказать, что американские генералы и офицеры в то время были с нами более просты и прямы в общении, более уважительные и откровенные в признании наших особых заслуг в разгроме немецкого фашизма.
Более скрытыми и недоверчивыми показали себя англичане. Вообще же все они, желая узнать каждого из нас, старались, открещиваясь от политики, скрыть своё существо и состояние своих армий и намерений. У ряда высших чинов американской, реже английской армий, адъютантами были офицеры из канадской армии украинского происхождения, которые отлично говорили по-русски. После выпитой большой дозы нашей «Столичной» много болтали анекдотического о своих начальниках, возможно полагая, что им удастся заморочить нам голову. И большие начальники не знали чувства меры в использовании нашего гостеприимства».[83]
Нельзя не отметить, что побочные обязанности по линии советской военной администрации и связанная с этим дополнительная занятость не могли оторвать А.И. Прошлякова от руководства инженерными войсками, от поддержания их в постоянной боевой готовности. Ему приходилось находить время и заниматься определением их дислокации, устройством размещения, созданием необходимых условий для организации учебного процесса.
В связи с изменением состава и группировки войск ГСОВГ, в результате оргмероприятий и в целях создания в этой обстановке наиболее выгодных условий для боевых действий войск Группы в случае их необходимости, а также обеспечения необходимой охраны, на линии соприкосновения наших и западных армий рекомендовано было располагать не более одной трети инженерных сил и минно-подрывных средств в количестве, необходимом для обеспечения действий отрядов заграждения, использовать в полосе между линией соприкосновения наших войск и главной оборонительной полосой. Остальные инженерные силы и средства армии использовать в главной оборонительной полосе.
Предусматривалось с началом боевых действий использование военно-строительных отрядов УОС с привлечением местного населения для производства фортификационных работ на второй и армейской полосах обороны. В резерве Группы полагалось иметь один инженерно-сапёрный и один тяжёлый понтонный полк.[84]
Памятники и память
Не менее интересной и плодотворной была деятельность А.И. Прошлякова и на другом важном направлении. Ему было приказано срочно построить напротив разрушенного рейхстага памятник воинам Советской Армии, погибшим при взятии Берлина, и подготовить перед ним, начиная от Бранденбургских ворот, плац для проведения парада войск союзников, занявших свои сектора в Берлине. Парад принимал Маршал Советского Союза Жуков Г.К., остальные главнокомандующие составляли его группу.
Москва срочно командировала в Берлин группу творческих работников – скульпторов и архитекторов – для создания памятников советским воинам, павшим в боях с фашизмом. В составе группы приехали молодые талантливые скульпторы Л.Е. Кербель и В.Е. Цигаль. Открытие памятника было приурочено к параду союзных войск.
Под руководствам А.И. Прошлякова проводилась большая работа по захоронению останков воинов, погибших в Берлинской операции. Для этого нужно было организовать строительство в Берлине двух памятников-кладбищ в Трептов-парке и районе Панков. Выполнение данной задачи оказалось весьма сложным. При производстве соответствующих работ пришлось использовать труд и возможности не только военных строителей, но и специалистов из числа немецкого населения и предприятий Берлина. Кроме того, необходимо было решить проблему и с обеспечением строительными материалами.
Берлинский парад Победы. На трибуне – генерал армии США Д.С. Паттон, Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, генерал-майор армии Великобритании Б.Х. Робертсон, генерал армии Французской Республики М.-П. Кёниг, 7 сентября 1945 г.
Руководитель строительства памятника Воину-освободителю в Трептов-парке генерал-полковник инжененрных войск А.И. Прошляков (первый слева) во время инспекции строительства, Германия, 1946 г.
Приведу один документ, характеризующий уровень решаемых проблем. Это донесение начальника гарнизона и военного коменданта Советского сектора оккупации г. Берлина А.Г. Котикова и начальника Штаба Управления военного коменданта А.А. Морозова начальнику Военного управления СВАГ А.И. Баринову о целесообразности подрыва здания имперской канцелярии:
Читателю, видимо, покажется странным, как можно было использовать для строительства памятника материл «врагов». Думается, другого – просто не было. Что собою представляют построенные в первые послевоенные годы памятники-кладбища советским воинам, павшим в Берлине, многие видели или в оригинале, или в кино, или в печатных изданиях. Они вечно будут напоминать грядущим поколениям о героизме нашего народа, отдавшего миллионы жизней за разгром фашизма.
«Воин-освободитель» – монумент в берлинском Трептов-парке. Один из трёх советских военных мемориалов в Берлине (вместе с мемориалами в Панкове и Тиргартене).
Открыт 8 мая 1949 г.
Советский военный мемориал в Панкове (официально – Кладбище-памятник воинам Советской Армии, нем. Sowjetische Ehrenmal in der Schonholzer Heide) – мемориальный комплекс памяти воинов Красной Армии, павших во время штурма Берлина в апреле-мае 1945 года
Сам А.И. Прошляков отмечал:
«…увековечению памяти павших в борьбе за нашу Родину на нашем фронте (имеется в виду 1-й Белорусский фронт под командованием до ноября 1944 г. К.К. Рокоссовского, а позднее – Г.К. Жукова) уделялось должное внимание. Я имею в виду нашу, инженерных войск, инициативу по строительству памятников в местах наиболее ожесточённых боёв, проявления большего героизма или отваги в них всех участников того или другого рода войск. Под Понырями, после Курской битвы, нами были построены памятники артиллеристам и сапёрам, как особо отличившимся при отражении атак основной танковой группировки немцев, рвущихся с севера к Курску. В дальнейшем нами были воздвигнуты памятники в Познани, Лодзи, Калише, Праге (предместье Варшавы), Кюстрине, Кольберге, Хелме, Томашуве, Волышпыне, Зеелове».[85]