Господи боже, как вспомнишь сейчас, сколько же было в те годы людей, готовых с пеной у рта защищать все происходившее в СССР. Среди них Бернард Шоу, Фейхтвангер, Ромен Роллан и многие другие. Многим хотелось верить, что социализм не утопия, а реальность, он есть, он построен, это возникло счастливое общество, где отсутствует эксплуатация человека человеком. «Там совершается беспрецедентный опыт, наполняющий наше сердце надеждой, — писал Андре Жид в начале тридцатых годов, — и мы ждем от него огромного успеха, способного увлечь за собой все человечество. Чтобы присутствовать при этом стоит жить, а чтобы помочь этому и жизнь отдать». И еще: «Защита СССР — это защита культуры!» Пройдет время и он свои взгляды изменит.
Восторженное отношение к СССР объяснялось в те предвоенные годы еще и тем, что на Европу надвигался Гитлер. Не в пример Сталину — секрета из своих намерений Гитлер не делал, поступков своих не скрывал, его концлагеря находились в центре Европы, об их существовании было известно всем, в то время как в СССР миллионы ни в чем не повинных людей гибли в таких отдаленных местах, что о них никто толком не знал, и можно было утверждать: нет этого, не существует, клевета врагов, миф! Тут под рукой фашизм, поклявшийся погубить цивилизованный мир, но существует противоядие — великая страна социализма!
<Пытались за> ставить полюбить пьесу Софронова «Московский характер», а ее в 1949-м, кажется, году, было велено любить всем. Лишь безродные космополиты находили в этой пьесе недостатки, за что были обруганы в печати, а некоторые даже и — арестованы. До сегодня помню, как в неурочное время, среди бела дня — а день был воскресный — ворвался ко мне Юра [Сдобников], размахивая «Литературной газетой». Хозяйка дома, печка топлена, я нагрела в тазу воды и мирно стирала свое бельишко. Вот тут и ворвался Юра. Ты говорила… А вот тут пишут… Ладно, оставь, я потом прочитаю… Нет, ты сейчас читай, при мне читай, и — обсудим! Что обсуждать, ты-то пьесы не видел? — А зачем мне видеть, раз газета, да еще «Литературная» пишет… И уже не до бельишка, не до стирки было…
До чего же мы, господи, себя доводили! До чего довели!
Я написала эту предысторию, чтобы было понятно, какие у меня были настроения, когда год спустя, в первые месяцы 1950 года переступила порог редакции «Крокодила», — с чего и начинается история моих фельетонов в СССР. Именно в этих, выше описанных настроениях, я и пребывала. Это пояснить необходимо. Ведь сорок лет почти прошло. Ведь сегодня я слышу милые наивные вопросы от представителей племени младого, непоротого и непуганого, в те годы еще далеко не родившихся: «Н. И., а как же вы сюда поехали, ведь вы же знали, что тут делалось?»
Это они теперь знают, и им кажется, что все всегда знали всё.
Иллюстрации
Наталия Ильина
Иосиф Сергеевич Ильин, отец
Екатерина Дмитриевна Воейкова-Ильина, мать
«Дядюшка профессор» Александр Иванович Воейков
Александр Дмитриевич Воейков с женой Надеждой Башмаковой
Старинный дворянский род Воейковых. Стоят: Дмитрий, Катя, Мара. Сидят: Иван, Павел, Ольга Александровна, Александр
Отъезд гостей из Самайкина. За экипажем стоит Екатерина Дмитриевна с Татой на руках
Няня Паша, Екатерина Дмитриевна, Гуля и Тата
Муся и Тата в Самайкине
Тата с няней Пашей. Самайкино, 1915 г.
Тата со швейцарской бонной Мамзей. Самайкино
Юра, Гуля, Алек, Тата. Самайкино
Тата с бабушкой Ольгой Александровной Воейковой и ее сестрой Александрой Александровной Мертваго
Тата с отцом в Петрограде
Ильины. Иосиф Сергеевич, Гуля, Тата и Екатерина Дмитриевна. Харбин, 1920-е гг.
Тата с мамой и сестрой Гулей. Харбин, 1920-е гг.
Наталия Ильина в русском костюме. Харбин
Ольга Александровна Воейкова, Алек, Муся, Александр Дмитриевич. Харбин, 1924/25 г.
Стоят: Муся и Гуля. Сидят: Екатерина Дмитриевна, Александр Дмитриевич и Наташа. Харбин, начало 1930-х гг.
Муся и Наташа. Харбин, начало 1930-х гг.
Фотография на паспорт Наталии Ильиной. Декабрь 1936 г.
Наталия Ильина в Шанхае
Актриса МХАТа Екатерина Ивановна Корнакова
Александр Николаевич Вертинский
Редакция газеты «Новая жизнь». Наталия Иосифовна сидит в первом ряду четвертая справа. Шанхай, 1947 г.
В редакции газеты «Новая жизнь». Шанхай, лето 1947 г.
Портрет Наталии Ильиной работы Таисии Жаспар. Шанхай, 1947 г.
Наталия Ильина с мужем, языковедом Александром Александровичем Реформатским
С Анной Андреевной Ахматовой и Александром Александровичем Реформатским. Москва, 1957 г.
На прогулке с английским сеттером Ладой во дворе дома на улице Черняховского. Начало 1960-х гг.
Первый приезд французских родственников в Москву. Наталия Иосифовна с племянницей Вероникой и сестрой Ольгой. Архангельское, 1961 г.
C матерью Екатериной Дмитриевной и племянницами Катей и Вероникой. 1961 г.
С дядей Ваней, Иваном Дмитриевичем Воейковым
У Чуковских в Переделкине. Саша и Павел Филиппович Нилины, Наталия Иосифовна, Корней Иванович, Вероника Жобер
Иосиф Сергеевич Ильин. 1971 г.
Наталия Ильина у себя в комнате. Москва, 1980-е гг.
Путешествие со старым другом. Старшее поколение: Владимир Кандауров, Вероника, Наталия Иосифовна, жена В. Кандаурова Жанет. Мальчики: сыновья Вероники Дима и Коля и их друг Филип. Бретань, 1980 г.
Уроки географии. Дима, Вероника, Коля, Наталия Иосифовна, Ольга Иосифовна. 1981 г.
«Лингвистический четверг» на Черняховского. Мария Реформатская, Наталия Васильева, Розалия и Леонид Касаткины, Людмила Сараскина, Александр Кабаков, Наталия Иосифовна
За рабочим столом
Наталия Иосифовна с профессором Аризонского университета Адель Баркер. Лос-Анджелес, февраль 1989 г.
С племянницей Вероникой Жобер
Наталия Ильина и Ольга Лаиль. Париж, 1990-е гг.
Дружеский шарж Ореста Верейского