Перед амбалом лежало тело молодого человека. Вскрытая грудная клетка белела костями. Безжизненные глаза удивленно смотрели на потолок.
Лысый удовлетворенно хрюкнул и, зажав в здоровом кулаке небольшой ребристый нож, второй рукой извлек из распоротого живота парня длинный моток кишок, ловко подрезал и бросил в находившееся рядом ведро.
В ушах белели беспроводные вкладыши. Грохот ударной установки и рев гитар был слышен даже Егору. Мужчина шевелил губами, подпевая вокалисту. Иногда вместо шепота он выкрикивал отдельные слова и тряс лысой головой.
Из-за спины мужчины донеслось мычание. Прижимаясь к дверям, на полу сидела девушка с растрепанными соломенными волосами. Ее рот был заклеен скотчем, испуганные глаза блестели от слез и страха. Под носом засыхал тонкий алый ручеек. Наручники, защелкнутые на запястьях, пристегнуты к поручню.
Девушка умоляюще посмотрела на Егора и вновь громко замычала, силясь что-то сказать, словно пыталась прожевать клейкую ленту.
В этот момент, амбал в очередной раз мотнул головой, и вкладыш выпал из его уха, угодив точно во вскрытую грудную клетку трупа. Мужчина чертыхнулся и поднял голову.
Густые брови сошлись на переносице, и он посмотрел на Егора тяжелым взглядом. Запятнанной кровью рукой провел по черепу, вытирая сверкающие капельки пота на лбу и затылке, и на блестящей лысине остались бурые разводы.
– Зря ты вернулся, – произнес лысый, поднимаясь на ноги и выпрямляясь во весь свой немалый рост.
Устало вздохнув, он взял лежавший рядом с саквояжем огромный двусторонний крюк, использующийся для подвешивания туш животных. Пиджак натянулся на широких плечах.
– Зря ты вернулся, – повторил мясник, сделав шаг в сторону Егора.
4
Уклонившись от крюка, Егор разворачивается и бросается к лестнице, крича нечто нечленораздельное. Впоследствии он даже не вспомнит, что именно кричал. Призывы о помощи, чередуются с отборной руганью в адрес отсутствующей полиции. Издавая безумные вопли, он мчится, перепрыгивая через ступеньки. Вестибюль, ранее казавшийся таким близким, неожиданно отдаляется и теперь выглядит абсолютно недостижимым. Лестница бесит своей бесконечностью.
Сердце бьется о ребра – бросается на них как буйно помешанный пациент, заключенный в изолятор, бросается на решетку, преграждающую доступ к свободе. А внутри, на обратной стороне души пылает отчаянье, недовольство и презрение к себе.
«Я не должен был бежать», – думает Егор, вспоминая наполненные отчаяньем глаза девушки, и мысленно обращается к ней, прося прощения и уверяя, что обязательно вернется, как только найдет помощь.
Егор пробегает турникеты и оборачивается. Мужчина, не торопясь поднимается за ним следом, будто специально давая парню фору.
Внутри растекается тяжелый маслянистый жар паники. Он вытирает вспотевшие ладони о джинсы и бросается к окошку кассы.
Жалюзи опущены, но у него возникает ощущение, что сквозь щели пробивается приглушенный свет. Он стучит в толстое стекло, призывая на помощь спрятавшихся внутри сотрудников метрополитена.
– Помогите! Эй! Я знаю, вы там!
Кажется, внутри кто-то ходит? Но нет – это всего лишь его отражение. Если там кто-то есть, то он затаился и не желает выдавать своего присутствия.
Он мечется от стены к стене, как загнанный зверь и, наконец, замечает дверь служебного помещения. Егор дергает ручку, толкает её плечом, однако она не поддается.
Лысый, в развалку подходит к турникетам. Он само спокойствие и уверенность. Убрав оставшийся наушник в карман, он хмыкает и обращается к парню:
– Впрочем, так даже интересней, не находишь?
Егор подбегает к стеклянным входным дверям и понимает, что последняя его надежда на спасение рассыпалась и превратилась в труху. Створки застопорены, поверх ручек натянута цепь, сомкнутая кодовым замком.
Он прижимается лбом к холодному стеклу. Там за ним ночной город продолжает жить своей жизнью. По переходу идет пара молодых людей: она – опустив голову, на ходу набивает текст на своем смартфоне; ее спутник – в клетчатых спортивных штанах, ставших модными после фильма Гая Ричи, – отрешенно разглядывает щели меж грязных плиток, которыми выложены стены.
Егор бьет кулаком в дверь, чтобы привлечь их внимание, но они даже не оглядываются. Человек в грязной куртке, катящий за собой дорожную сумку на миг оборачивается, смотрит в его сторону, а затем вновь опускает глаза в пол.
– Люди! – кричит им Егор. – Эй! Народ! Черт бы вас побрал!
Мясник за его спиной идет вдоль касс. Он поднимает руку и зажатым в ней крюком проводит по стеклам. Отвратительный скрежет разносится эхом по пустому залу и в этот момент раздаётся клацанье отпираемого замка, скрипит дверь в служебное помещение и появляется полицейский. Осоловевшими глазами он смотрит сквозь мужчину в запятнанном кровью фартуке, поглаживает толстую щеку с двухдневной щетиной и, потягиваясь, снимает с пояса рацию.
– Берегитесь! Убийца! – кричит Егор полицейскому, но тот не обращает ни них никакого внимания.
Рация в его руке оживает, скрежеща и потрескивая. Перемигиваются зеленый и красный огоньки.
– Эй, чайник, – говорит он и прислушивается. – Ты где?
– Эй, кофейник, – доносится из динамика искаженный дребезжащий голос. – Все там же.
– Последний здесь. Всё, как и ожидалось. Можешь не торопиться.
Полицейский вешает рацию обратно. Слышен тихий щелчок, когда защелкивается зажим. Бугай останавливается рядом и ухмыляясь отдает честь. Служитель закона смотрит сквозь него, потирает глаза и открывает дверь в служебное помещение.
– Нет! Стойте! Он прямо перед вами! Он убил человека! – Егор кидается к полицейскому, но тот не оборачиваясь, захлопывает дверь в комнату, из которой доносятся звуки работающего телевизора – приглушенный диалог, сменяемый тревожной музыкой.
– Упс, – мясник делает гротескно разочарованное лицо. – Какая незадача. Похоже, он тебя не слышал. Как всегда, наша бравая полиция глуха к простым гражданам. Не беспокой товарища. У него и так забот полон рот. Пошел, наверное, рисовать дополнительные палочки в отчете и составлять дела на бабушек, забывающих дома долбанные маски.
Лампочки по периметру вестибюля, ранее горевшие вполнакала, неожиданно вспыхивают ярче. Крюк, зажатый в поднятой руке амбала, сверкает в их свете.
5
Схватка была не долгой. Вначале Егору удавалось отбегать и уворачиваться, но в определенный момент кулак амбала достал его и отправил на пол. Удар пришелся в грудь. На несколько мгновений у него перехватило дыхание. Сердце замерло, но затем снова пустилось в неровном испуганном галопе.
Амбал встал над ним, готовый вонзить крюк в шею. Егор, приподнявшись на локти, пополз от него, крутя головой в поисках чего угодно, что могло бы если не дать ему надежду на спасение, то хотя бы оттянуть миг смерти.
Он слишком молод, чтобы умирать. Как и девчонка, прикованная наручниками в вагоне. Как и труп что лежал на полу. Это будет несправедливо, если его жизнь оборвется так бестолково. Как говорилось в одной книге, название которой он давно позабыл: никто в этом мире не должен умирать девственником.
Спасение и надежду на иной исход драки ему дал разводной ключ, обнаружившийся у дверей под радиатором тепловой завесы. Вероятно, его обронил один из рабочих проверявших работоспособность системы перед наступлением осенних холодов.
Почувствовав неладное, мясник попытался схватить парня за шею и навалился на него всей своей тушей, но Егор оказался проворней.
Первый удар получился самым точным и пришелся амбалу чуть выше скулы. Голова мужчины дернулась, и он повалился на пол.
6
Пошатываясь, Егор спустился на платформу. Состав все еще стоял на путях с распахнутыми дверями. И где спрашивается машинист? Куда он смотрит? А может мясник добрался и до него?
Увидев входящего в вагон молодого человека, девушка замычала и попыталась встать на ноги. Подхватив ее под руки, он помог ей подняться, а затем бережно, насколько мог трясущимися руками, содрал ленту с ее губ.
– Где этот ублюдок? – спросила она, разглядывая пустую платформу
– Я его вырубил. Может быть убил. Я не знаю.
– Посмотри ключи от этих чертовых наручников, – растопырив пальцы, девушка с остервенением затрясла руками. – Он бросил их в свой чемодан.
Егор вытряхнул на кресла остававшееся в саквояже содержимое. Маленькие блестящие ключи оказались среди хирургического скальпеля и странной формы ножей.
– Давай быстрей. Открывай их.
Непослушными пальцами Егор вставил ключ в скважину. После двух оборотов наручники упали на пол, и девушка оказалась на свободе.
По лестнице скатился вопль разъярённого чудовища.
– Бежим, – прошептала она. – Очевидно, ты только разозлил его.
– Куда? Тут никого нет. А наверху…
Вспомнив полицейского и идущих по переходу людей, которые никаким образом не реагировали на его призывы о помощи, Егор замолчал. Происшедшее в вестибюле не поддавалось разумному объяснению. Лучше было о нем не вспоминать вовсе.
– Там лишь полоумный маньяк, – кивнула девушка. – Конечно, туда мы не направимся. Можно дойти по туннелю до Первомайской.
Девушка нажала на кнопку связи с машинистом и крикнула.
– Помогите, пожалуйста! Есть там кто-нибудь живой?
Но ничего не изменилось. Ответом ей была лишь тишина. Панель связи «пассажир-машинист» осталась безжизненной: не мигнуло ни одной лампочки, записанный голос не попросил подождать.
– Может просто не работает? – предположил Егор.
С лестницы донеслись тяжелые шаги.
Они нырнули в двери соседнего вагона и спрятались за креслами за мгновение до того, как на лестнице показался мясник. Спускаясь, мужчина на ходу вытирал измазанное кровью лицо и лысый череп, подолом задранного фартука.
– Студент, – вкрадчиво протяжно произнес он, осматривая сверху видимую ему часть платформы. – Ты где??
Хмыкнув, фальшивя и сбиваясь, бугай пропел две строчки известной песни группы «Король и Шут».