Картинная галерея друзей порадовала склонностью к реалистической живописи, поскольку такие произведения искусства, как «неведомая хрень» и «вращающиеся проволочки» оба на дух не переносили.
На выходе дежурный художник, подарил им по открытке с их силуэтно вырезанными профилями — надо же, успел, пока они ходили!
Пообедали в весьма приличной столовой — без особых изысков, но всё вкусно. Вспомнив пионерский лагерь, взяли по стакану компота с изюмом. Ностальгия!
В скверике парень играл на саксофоне. Просто так, для души. Красиво…
В ремесленном квартале застряли надолго, ходили от мастерской к мастерской, накупили сувениров, поели шашлыка.
Подумали — и сходили в театр. Весьма! Мольер — хороший мужик, дельную вещь сочинил!
Прогулялись до стадиона и поглазели на футбол. Поболели даже.
Глядя, как многие потянулись на концерт, пошли тоже. И не пожалели! Группа называлась «Три сестры». Правда они были сёстры или нет — непонятно, потому как на вид одна была беленькая, одна чёрненькая, а третья медово-золотистая с россыпью мелких веснушек. Но пели девчонки просто офигенно — и подыгрывая себе и на каких-то чудны́х инструментах, и так, играя голосами на разные лады.
А ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?
Концерт закончился уже в сумерках, но времени было всего лишь десять.
— Палыч, смотри какая кафешка, посидим? Вон, столик освободился.
Заведение называлось «Le Petit Français Cafe»*. И было действительно маленьким и действительно французским. Уютное, заплетённое вольно разросшимся виноградом, всего лишь с четырьмя круглыми столиками и светлыми плетёными стульями. Виноградные плети были увешаны маленькими фонариками. Пахло кофе и выпечкой.
*маленькое французское кафе (франц.)
Хозяин (настоящий француз) говорил по-русски весьма сносно, хотя и с акцентом. Друзья попросили для начала по чашке кофе и углубились в меню.
— Здравствуйте! А можно к вам присоединиться? — около столика стояли и мило улыбались те самые три сестры.
Палыч подскочил, с досадой осознавая, что где-то он порастерял все навыки ухаживания за женщинами. Олег поднялся тоже.
— С удовольствием, барышни. Сейчас только стульчики организуем, — Олег подошёл к прилавку, за шторкой было видно, как хозяин колдует над своими кулинарными шедеврами. — Уважаемый! Нам бы стульчик ещё и пару табуреток.
— Да-да! Пройдите, пожалюста за стойкá, я очень-очень не мочь подойти.
Мужики заглянули за прилавок, под ним действительно оказались составленные друг в друга табуретки и пара стульев.
— Так, девочкам — стулья, нам — табуретки, а то тесно будет.
— Ага.
Девчонки оказались милыми и общительными. Золотая Тиша, беленькая Лиззи и чёрненькая Рут. И еду заказали человеческую: маленькие ветчинные рулетики, сыр, запечённую курицу и рыбу в кляре. Палыч всегда с подозрением относился к женщинам, которые не едят мясо.
Интерес девушек к компании путешественников оказался прозаическим.
— Ребята, вы же едете на север? — начала Рут.
— Скорее на северо-восток, — ответил Олег, — а в чём, собственно, дело?
— Возьмите нас с собой, мы заплатим.
— Пожалста-пожалста-пожалста… — Тиша молитвенно сложила перед собой ладошки.
— Мы хотим добраться до границ Восточной империи, — пояснила Лиззи. — Ну, хотя бы до Новой Самары. Если дальше нам не по пути, мы присоединимся к купцам, там ходит много караванов.
— Понимаете, мы здесь уже четыре года. Засиделись… Пока не обросли семьями и детьми, хочется посмотреть на мир. Везде пишут, что в Империи порядок, и правители хорошо принимают музыкантов. Но одним через перевал идти, — Рут выразительно пожала плечами. — Кроме вас в этом месяце вряд ли будут караваны, а ждать до весны — все жданки съедим. Только надо сразу вас предупредить. У нас есть одна небольшая проблема, — девчонки переглянулись. — На самом деле не очень небольшая. У нас, в общем, непереносимость лошадей.
Мужики обменялись непонимающими взглядами.
— Аллергия, что ли?
— Да нет! — Тиша переливчато засмеялась. — Просто так вышло, что мы не можем путешествовать верхом, понимаете? И ухаживать тоже не очень получается. Зато у нас есть фургончик, лёгкий, который пройдёт через перевал. Только лошадей нет…
Палыч кивнул Олегу на улицу: пойдём выйдем.
— Так, девочки, извините — мы вас на пару минут оставим.
На улице была уже совсем ночь, народу почти не осталось.
— Что думаешь, Олег?
— Да нормальные вроде девки, никакого западла не чувствуется.
Палыч покивал.
— А с лошадьми что делать будем?
— Взять из заводных? Смотри: у нас есть неудобный для вьюков груз. Ставим своих лошадей им в повозку, и грузим туда же все неудобные предметы.
— Логично. Так и порешаем.
Три пары глаз встретили их настороженным ожиданием:
— Ну что, девчонки, посмотреть бы ваш фургон.
— Можем прямо сейчас пойти, — предложила Рут.
— Нет, давайте завтра по светлу посмотрим, — Тиша затормозила сестёр, — там сейчас такая темень, не разглядишь ничего.
— Я тоже думаю, что в темноте нет смысла лазить, — Лиззи лукаво улыбнулась, — так хорошо сидим! А давайте выпьем на брудершафт?
— Эх, девчонки, — искренне вздохнул Палыч, — к сожалению, сегодня я очень ограничен в возможностях. По нашей гостевой бирке — максимум бутылка вина. Вы какое предпочитаете в это время суток?
Рут, сидевшая рядом с ним, наклонилась совсем близко к нему. Глаза у неё были большие, тёмно-карие и казалось, что в них мерцают золотистые искорки. Голос её внезапно стал глубоким и бархатным.
— В это время суток я предпочитаю красное сладкое.
— А я, — промурлыкала Тиша, — полусладкое белое. И у меня в заначке есть несколько бутылок.
— Девочки, — Олег был само спокойствие. — По-моему вы подталкиваете нас к нарушению правил?
— Да! — заговорщицким шёпотом подтвердила Лиззи. — Но мы заберём с собой всю эту вкуснятину, запрёмся в комнате и будем сидеть тихо-тихо, как мышки!
Палыч вспомнил рекомендации дежурной — и попросил бутылку красного сладкого и торт.
ДЯТЛЫ
Новая Земля, Социалистическая коммуна имени товарища Сталина, 25.04.0055, утро раннее
Какой-то настойчивый дятел долбил телеграфный столб.
Нет, кто-то дёргал дверь, и шпингалет безжалостно брякал всеми своими деталями. Рядом завозились, и одеяло поползло наверх. Глаза не открывались.
— Виктор Палыч!
— Да не долбись ты! — раздался второй голос, и тоже из-за двери; о, Олег, а вроде вчера вместе сидели… — Гости у него. Чего тебе?
— Тут такое дело… — голоса удалились.
Палыч хотел было обратно уснуть, но не смог. Бывает же, во сне что-нибудь затечёт — и пока не разомнёшь… Вот сейчас он затёк просто весь. Он попробовал пошевелить руками:
— Ой, бля…
— М-м? Проснулся?
— Что, уже пора?
— Ой, какие вы ранние все…
Палыч проснулся мгновенно. На правом плече лежала белая голова, на левом — чёрная, почти целиком скрытая одеялом. Больше места в кровати, рассчитанной на одного, не было, и Тиша пристроилась прямо сверху. Она и сейчас на нём лежала, приподняв голову и одним разжмуренным глазом оценивая обстановку.
Ни фига себе — прозаический интерес!
Из-под одеяла глухо донеслось:
— А можно ещё чуть-чуть поспать, а? Два часа же только как легли.
Точно, тело чётко сигнализировало о многократном использовании.
С правой стороны одеяло решительно откинулось.
Лиззи прошлёпала к умывальнику и поплескала в лицо водой.
— Ой… Какое всё-таки счастье, что умывальники прямо в комнатах, а! Вставайте, девки, ещё прибраться надо!
Тиша, сползшая на её место по-кошачьи потянулась и села, взъерошивая волосы.
— Рут, кончай дрыхнуть. Тут у нас Мамай прошёл.
— Скажите ему, пусть завтра приходит, — донеслось из-под одеяла.
— Давай-давай, ещё с лошадьми надо вопрос решить.
Рут фыркнула, скинула одеяло и ме-е-едленно перетекла через Виктора всеми своими мягкими формами, глядя ему в глаза. А потом, наклонившись, начала искать в горе́ вещей на полу свою одежду. Палыч выдернул из кучи свои треники… и сбежал.
20. ЛЕГКАЯ ЧАСТЬ ПУТИ ЗАКОНЧИЛАСЬ
ДЯТЛЫ. НЕ ТО СЛОВО
В коридоре было пусто и прохладно. Палыч совершил отрезвляющий променад до туалета (слава богу, там тоже был умывальник!) и немного пришёл в себя.
Так, надо срочно найти себе дело. Важное. И срочное. О! Дальше, говорят, одни буряты живут, с огородами у них не очень. Надо Колю озадачить, пусть свежих овощей-фруктов прикупит хоть на ближайшее время.
Палыч деловито застучал в дверь Колиной комнаты. Буквально через три секунды дверь распахнулась, на пороге стояла вчерашняя зеленоглазая ветеринарша, закручивая волосы на затылке. Во рту у неё была заколка.
— Фто фуфиофь? — она резким движением воткнула заколку в узел. — Что опять с утра? Никакой личной жизни с вами…
— Э-э-э… — Палыч понял, что сейчас выступил в роли того же дятла, который пятнадцать минут назад долбился в его комнату, — извините. Я вообще-то к Николаю.
— Ладно, я тогда пошла. Коля, пока!
— Ой, подождите! Тут такое дело, — Палыч как мог кратко обрисовал ситуацию с повозкой трёх сестёр. Илитель внимательно его выслушала и даже (показалось?) обнюхала. По крайней мере, едва заметное движение головой наводило именно на такую мысль. После этого она неожиданно смягчилась и кивнула:
— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Действительно, такой случай… — и, к величайшему смущению Палыча, безошибочно направилась в его комнату. Палыч поспешил спрятаться за Колиной дверью.
Коля смотрел в окно, но, судя по блуждающей на лице улыбке, видел что-то другое. Палыч кашлянул.
— Коля…
— Какая женщина, мой друг! Ах, какая женщина! Потрясающая!
Повар обернулся и с трудом сосредоточился на шефе.
— Виктор Палыч? А вы почему в таком виде?
Палыч потёр лоб. Твою ж дивизию, блин. Лет пятнадцать столько не пил. Совсем расслабился. Он подтянул треники и пошевелил босыми пальцами. Да уж, форма номер раз, трусы, противогаз… Пол тёплый, и не вспомнил даже про ботинки. Откашлялся.