я. Ну как?..
Сок стиснул кулаки. Был у него знакомый, который не смог…
— Марина, поймите уже, что это — не игра. Не пионерский поход.
— Да я понимаю…
— Дослушайте, пожалуйста! Вы начали знакомство с Новой Землёй с чрезвычайно спокойного, ленивого и беспечного места. Жемчужный — это же тепличка, каких единицы. Я вообще не знаю, есть ли где-то ещё такие легкомысленные поселения. И дальше почти целый месяц — вдумайтесь! целый месяц! — вас никто не пытался убить, захватить в рабство, изнасиловать, купить, в конце концов. Немногие территории могут похвастаться этим. Дальше нам встретятся земли, жители которых убьют вас, не задумываясь. Потому что им понравились ваши кроссовки. Потому что вы солнце загораживаете. Ради развлечения. Это вот — худший вариант, потому что в этом случае смерть может растянуться на много часов, — Марину передёрнуло. Сок смотрел внимательно: — Когда дойдёт до дела — вспомните мои слова. Каждая секунда вашего сомнения может стоить жизни одному из ваших друзей. И вам тоже.
Марина сидела съёжившись, обхватив себя руками.
— Скажите… А женщин часто воруют?
— Да. Во всех Серых Землях это обычная практика. Гаремы. Сексуальное рабство. Просто рабство, в конце концов. Больше того вам скажу, на большинстве относительно спокойных территорий узаконена работорговля. Так что никогда — слышите, никогда! — не отставайте от группы. И никуда — категорически! — не ходите одна.
Тут он заметил, что она начала мелко дрожать. Накрыло. Сок сдёрнул куртку и укутал тонкие девичьи плечики, сел рядом, приобнял и начал тихонько укачивать.
— Чш-ш-ш… Паниковать не надо. Осторожной быть — надо. Помнить об опасности — надо. А паниковать — не-е-ет, это не про нас. Ну, что ж вы, Марина? Доктор — человек сильный и мужественный. Вы же не одна… — руки у неё были как ледышки. Он взял их в свои ладони и начал растирать, приговаривая что-то утешительное, дышать, стараясь вернуть тепло. Постепенно тоненькие пальчики из голубоватых снова стали розовыми, Сок не удержался и поцеловал их по очереди: указательный, средний, безымянный, мизинчик. Маринка перестала дрожать и заревела, прижимаясь к его груди. Он тихонько гладил её по волосам: — Ну, тихо-тихо, на вот…
Сок вытащил из кармана большой клетчатый носовой платок. Спасибо, мама, за вбитую привычку. Маринка завозилась, вытирая слёзы и сморкаясь. Слёзы словно растопили её недельное оцепенение. Потом ей стало неловко. Как всякая порядочная девушка, она считала, что после слёз лицо становится некрасивым, опухшим, глаза красные… Ей хотелось снова прижаться к нему, он был такой уверенный, большой, надёжный и тёплый… От этих мыслей она покраснела и смутилась ещё больше. Тогда он обнял и поцеловал её сам, подхватил, посадил к себе на колени, прижимая крепко-крепко, загораживая её собой от множества страхов…
— Девочка моя, ничего не бойся! Я никому, слышишь, никому не дам тебя обидеть!
Они целовались, пока солнце не опустилось за горизонт почти наполовину и не стало холодать, а потом пошли к лагерю, взявшись за руки.
Марина и Сокол просидели у костра дольше всех, пока Лиззи не спряталась у Палыча, а Рут, выразительно посмотрев на Марину, не застегнула вход в девчачье общежитие. Подошёл Буря, вежливо покашлял и сообщил, что «командирскую палатку поставили вон там». Марина порадовалась, что уже темно, и никто не видит, как она краснеет.
Сок принёс и разложил в палатке коврики и одеяла, а она сидела, как примороженная и думала: сказать ему или нет? Он подошёл, присел сзади и обнял её за плечи:
— Пойдём? — он поцеловал её за ухом, и по телу пробежала горячая волна.
Сказать или нет?
— Ты знаешь, я…
— М?
— Я боюсь…
Он чуть отстранился, глядя на неё сбоку, и понял.
— Не бойся, всё будет хорошо. Это я тебе как врач говорю.
— Что, правда — врач?
— М-гм.
— Прямо всамделишный?
Сок засмеялся:
— Марин, ну что за детский сад?
— Тогда пошли.
И всё правда было хорошо. Даже очень. И почти не больно.
Утром из палатки вылезать категорически не хотелось. Теперь, когда выросшие горы закрывали их и с юга, и с востока, по утрам (часов до одиннадцати) горную дорогу продолжала накрывать холодная тень. Было стыло и неуютно.
Маринка проснулась и поглубже зарылась под одеяло, прижавшись к своему мужчине. Какой же он классный! Большой, сильный и надёжный. Принюхалась. И пахнет вкусно. Почувствовала его взгляд и спросила:
— Сокол, а ты какой врач?
— Хирург-травматолог.
Маринка тихо захихикала.
— Что?
— Хорошо, что не психиатр.
— Я тебя съем, будешь знать!
Их возню прервал звук льющейся в котёл воды, такой чёткий, как будто всё происходило прямо у них в тамбуре. Оба замерли. Марину снова пробило на хи-хи.
— Так, я встаю! — он накинул на уткнувшуюся в подушку девушку одеяло, быстро оделся и уже в тамбуре, шнуруя берцы, строго сказал сам себе: — Расслабляться рано.
23. СНОВА ТЕПЛО
ИЗНАНКА ПАМЯТИ
Новая Земля, Белый Ворон, Мраморная каменоломня, 32.04 (августа).0055
Антон
К прошлому воскресенью заказ не успел, но Антоха вышел из положения, прихватив на свидание большую коробку конфет, принятых весьма благосклонно. И вот теперь Таля неожиданно поставила его в тупик.
Тем, что наотрез отказалась принимать его подарок.
— Нет! Нет! Даже не уговаривай меня! — она краснела и сердилась.
— Да что такого-то? Это же просто серёжки?
Обед был уже скоро, начали собираться, и Антоха вспомнил про припасённую коробочку. Но реакция оказалась… бурная. И на его взгляд — странная.
— Это не просто серёжки, как ты не понимаешь, Антон⁈
— Да что с ними не так-то?
Таля соскочила с кровати и забегала по комнате. Плюхнулась обратно.
— Послушай, послушай меня! Когда придёт твой отец — погоди! — не дала она вставить ему слово. — Так вот! Когда придёт твой отец, я — я! — не хочу, чтобы обо мне говорили, что меня купил богатенький мальчик! Ты понял⁈ — она внезапно заревела.
В дверь постучали:
— Таля, у вас всё нормально?
— Да!!!
— Нет! — одновременно с ней ответил Антон. — Лиза, не уходите! Минутку, пожалуйста, — он натянул трусы, рассудив, что в доме терпимости для приличий этого более чем достаточно, и открыл дверь.
Она оглядела их строго и даже придирчиво.
— И что тут у вас?
— Да вот, — Антон протянул ей коробочку, — подарок хотел девушке сделать.
Лиза развернулась, удивлённо поднимая брови:
— Таля?..
— Что? Что — Таля? — ну прямо фабрика слёз.
— Так, Антоха, дай сюда, — Лизавета бесцеремонно сгребла коробочку у него из рук. — Забирай барахло, иди, в столовой оденься, там никого нет — и подожди, понял? А мы тут по-девчачьи побалакаем.
Дверь за ним захлопнулась, провернулся ключ.
Ну зашибись! И что это было?
— А ну, одевайся живее! Напугала парня до икоты! И лицо умой! — староста отошла к окну, открыла коробочку.
А хорошее золото, и камни чистые — свет как играет! Выбирал по каталогу, поди.
Лиза аккуратно прикрыла крышечку длинного футлярчика, села рядом с уже одетой рёвой на кровать.
— Ну, ты чего? Сколько раз мы уж с тобой говорили-переговорили — и вот опять! Было и прошло, быльём поросло! Из-за одного урода всю жизнь себе перекурочивать…
Таля шмыгнула носом и отвернулась к смятым подушкам.
— Не хочу я, чтобы меня покупали. Опять.
Ой-й-й… Пора уже ставку психолога брать с этими девками…
Минут через пятнадцать Лизавета вышла в общую гостиную, села напротив Антона за стол. Она явно не знала с чего начать, нервно тёрла пальцы, крутила надетые по случаю воскресенья кольца — работы-то нет. В смысле — грязной работы. Ну, вы поняли. Кстати, кольца были настоящие, с камнями даже, ни разу не бижутерия.
— Короче, Антоха, ты на неё не обижайся. Испугалась девка, запаниковала. Ты ж знаешь, как Талька сюда попала?
Антон недоуменно пожал плечами.
— Ну, хоть что-то она о себе рассказывала? — в свою очередь удивилась Лиза.
— Как цыгане её украли…
Историю Талэйты он узнал давно. Не в первую их встречу, конечно — во вторую, когда они начали осторожно делиться кусочками своих жизней. Антона тогда аж мороз пробрал.
…Что это был за городок — бог весть! Один из многих городков или даже посёлков, разбросанных по границе Серых Земель. Заезжий табор продавал китайский ширпотреб и всякое, то ли выменянное, то ли спёртое в других таких же посёлках, тощий парень показывал фокусы и глотал огонь, бабы раскладывали карты и обещали снять порчу, а напоследок, уходя из поселения, заглянули в крайний двор и скопом устроили хозяйке «гадание». Мало того, что спёрли три больших головы сыра и ковёр, сохнущий на верёвке, так ещё и утащили двух играющих в садике девчонок.
— Руки у них вонючие были, пахли овчиной, на всю жизнь запомнила, — голос Талэйты стал блёклым, невыразительным. — Затолкали нас в кибитку и рты зажали. Мать из ворот выскочила, кричит, а они ей: «Туда, туда побежали, беги, догонишь!..» Юбка у неё была синяя, джинсовая. В щель между тряпками видно было. И рубашка такая, в клеточку. А лицо забыла, представляешь? Сестрёнку через два дня на жеребёнка сменяли. Она маленькая совсем была, наверное, и того не помнит…
Лиза выслушала историю, словно сверяя со своими данными, покивала:
— А дальше?
Антон смотрел на неё, не понимая.
— Ну, парень, ты даёшь! Не за то же ей срок дали, что она из дому украдена была? Э? — Лиза с изумлением покачала головой. — Ну мужики-и-и… Короче, одиннадцать лет ей стукнуло, табор посчитал, что пора — и решил продать её в бордель где-то на границе с Междуречьем. Решили — продали. Не в курсе, были ли там ещё деньги или какое барахло, но одно знаю точно — хозяин борделя приёмному папаше лично вручил золотые серьги, прямо там, на крыльце заведения… Фу, молодой человек, ну что за слова в приличном месте!
Антон перестал материться и с досадой на себя выдохнул сквозь зубы — ну мог бы, мог бы ведь поинтересоваться!