– Идем обратно, – распорядился Тейзург.
Дворец встретил их унылым сумраком и вонью мертвечины. Даже Лорма морщилась, хотя она-то и превратила древнюю развалину в помесь застенка, мясницкой лавки и выгребной ямы.
Когда миновали последний проем, амулетчица судорожно втянула воздух и отдала команду на готовность боевым артефактам. Харменгера стояла посреди террасы, скрестив на груди когтистые руки, ее скорпионий хвост угрожающими извивами метался из стороны в сторону – при одном взгляде пробирала дрожь.
– Что случилось? – поинтересовался Тейзург.
– Ты знаешь, что собирается сделать этот чокнутый? – демоница кивнула на рыжего. – Попробуй угадать! На твоем месте я бы прямо сейчас его прикончила, ради его же блага.
Они ведь не шутят. В самом деле готовы убить – не со зла, а из соображений «как лучше». Харменгера решила, что у Тейзурга прав на это больше, чем у нее: князья Хиалы по-своему щепетильны в таких вопросах.
А он сейчас не в состоянии дать им отпор, остальная компания тоже не в счет.
– Вы сами двое чокнутых демонов, сначала выслушайте, что я предлагаю! Свернуть мне шею успеете.
– Никто не собирается сворачивать тебе шею, – мягко возразил Эдмар, придвинувшись ближе (ага, он ведь умеет убивать одним прикосновением – опомниться не успеешь, и ты в серых пределах). – Мы тебя уже выслушали. Не обижайся, но это наихудший способ самоубийства, еще хуже того номера, который ты отколол в прошлый раз. Поэтому давай-ка я отправлю тебя туда, где о тебе позаботятся твои сородичи. Выпьешь чаю с Акетисом, успокоишься… Надеюсь, к тому времени, как мы снова встретимся, способность здраво соображать к тебе вернется – насколько это возможно в твоем случае.
– Речь не идет о самоубийстве. Не тяни ко мне руки, сначала дослушай. Я собираюсь нырнуть в эту трясину и вытащить тех, кого можно, кого сумею оттуда увести. И для меня проблемой будет не вынырнуть обратно, а удержаться там достаточно долго, чтобы забрать побольше народа. Это диверсия, а не то, о чем ты говоришь. И это единственный способ ослабить Вуагобу. Есть и другой способ – если все, кто живет в Сонхи, перестанут его кормить, но это нереально. Поэтому остается диверсия. Смотрите, раз это множественный демон, слепленный из отдельных сущностей – значит, среди них должны быть слабые звенья, которые можно выбить. Это я и хочу сделать.
– Да с чего ты взял, что там найдутся слабые звенья? – оскалилась Харменгера. – Вуагобу – это последняя помойка Хиалы, и нужно быть о-о-очень своеобразной сущностью, чтобы туда угодить. Ты видел мою свиту, среди них хватает конченого отребья, но даже они недостаточно хороши для Вуагобу. Или недостаточно плохи. Как ни скажи, а суть одна.
– Вуагобу – это ад в аду, если тебе так будет понятней, – подхватил Тейзург. – Это одновременно и множество сущностей, и локация, к которой эти сущности привязаны. Остальные обитатели Хиалы интригуют, дерутся, воюют, на свой лад влюбляются, развлекаются как умеют, а Вуагобу способен только жрать. Там весьма специфический контингент, уводить оттуда некого. Пока Лорма обладала силой, Вуагобу кормился от ее трапез и при необходимости выручал ее, а теперь он хочет присоединить ее к себе, предсказуемый итог.
– Чем раньше он ее присоединит, тем больше получит, – перебил Хантре. – Надо, чтобы она прожила подольше. Нельзя сейчас тащить ее в Хиалу – он нападет и слопает. Тогда у него прибавится сил и, как следствие, усилится его влияние на людей, которые подвластны его влиянию. Шибеват, например.
– Мне плевать на Шибеват, мне плевать, усилится его влияние на людей или нет, – вмешалась демоница, ее лицо напоминало зловещую мертвенно-синюю маску с чернильными узорами на точеных скулах. – Но если что-нибудь случится с тобой, тогда мой дорогой союзник начнет психовать, и дальнейшее развитие событий я предсказать не берусь. А меня вполне устраивает нынешнее положение вещей. И у меня Лиса. Поэтому незачем тебе туда лезть.
– Совершенно верно, – согласился Эдмар. – Ты подумай о том, что в таком случае будет с Лисой, с Ляраной, с Сирафом… Если мне станет не до них, и другие крупные игроки это поймут… Готов всем этим рискнуть?
– Да ничем я не рискую! Ни этим, ни собой. Моя кровь для Вуагобу – яд, и сам я для него хуже отравы. И внутри наверняка есть те, кого можно вытащить. Кто-то мог всю жизнь только жрать, но хотя бы в последний момент ужаснуться, опомниться – а уже поздно, и выбраться из этой трясины собственных сил не хватает.
– А у тебя силы хватит? – сощурился Тейзург. – Уверен?
– Да.
– И ты поклянешься перед миром Сонхи, что не рискуешь спятить в этом отстойнике или застрять там навеки? – Харменгера тоже сощурила миндалевидные глаза, словно прорези в маске, полные опасной тьмы.
– Да.
У него есть нарисованная дорога. Она выведет.
Оппоненты в раздумье переглянулись. Убивать не спешат, уже хорошо. В усилении Вуагобу они не заинтересованы, в последнее время тот не раз мешал им.
– Я обещаю миру Сонхи, что не застряну там и вернусь оттуда в нормальном состоянии. И сделаю то, что решил, насколько это возможно.
– Сколько времени это займет?
– Не больше трех часов. Мне понадобится твоя помощь.
– Даже так? – Эдмар снова недобро сощурился.
– Я пойду в бестелесном виде. Ты засечешь время и через три часа позовешь меня по имени. Это нужно, чтобы меня из этой трясины не вышвырнуло неизвестно куда.
– Прекрасно…
– Важный момент: ты должен будешь назвать меня настоящим именем. Ты ведь знаешь имя, которое было дано мне при рождении в этой жизни? Я знаю, что ты знаешь, но сказать не хочешь. Да я все равно забуду.
Тейзург молча смотрел на него.
Остальные тоже смотрели в их сторону, хотя не могли разобрать ни слова из их разговора. Сидевшие в ряд у стены Флаченда, Куду и Монфу выглядели напуганными. Лорма сникла, на ее пепельно-бледном лице застыло обреченное выражение: пользоваться помощью Вуагобу – это одно, а навеки утонуть в его слякотном чреве – совсем другое. Глаза амулетчицы затенены полями шляпы, поза заученно расслабленная, пальцы сцеплены в замок.
– Насколько велика вероятность, что твоя диверсия закончится благополучно? – спросил наконец Эдмар. – Только честно!
– Восемь из десяти. Главное, через три часа позови меня по имени.
– И самый интересный вопрос: как ты собираешься попасть внутрь этой клоаки? Там ждут с распростертыми объятиями Лорму, а не тебя.
– Дайте пить, – попросил Хантре.
У него уже горло пересохло с ними спорить.
Тейзург поднес к его губам флягу, он сделал несколько глотков и продолжил:
– Откроете Врата. Лорма пусть находится напротив Врат, чтобы он почуял ее и решил, что мы готовы ее отдать.
– Думаешь, у него есть пасть, которую он раззявит пошире в ожидании угощения? – ухмыльнулась Харменгера. – У этой твари ни головы, ни пасти. Подобных себе Вуагобу втягивает в свое нутро прямо сквозь шкуру, я несколько раз это видела. Любопытно, что они при этом испытывают... Для тех, кого там ждут, его шкура проницаема, для тебя – нет.
– Значит, надо его ранить.
– Каким образом?
– Его шкуру можно прожечь.
– Предлагаешь мне сбегать за пламенем Анхады?
– Есть и другое пламя, которое годится против Вуагобу.
– Твой меч, которым ты прикончил Тугорру и заодно испакостил плато Тугоррат? Вопрос, сможешь ли ты воспользоваться им после того, как принес мне жертву? – она снова ухмыльнулась, снисходительно и с оттенком торжества.
– Наверное, не смогу. Не знаю. Я все равно почти ничего об этом не помню. Я имею в виду другое, – он перевел взгляд на Эдмара. – Помнишь, ты рассказывал, каким образом я решил проблему с порождением Лормы? Ты говорил, я тогда принял огненный облик. Думаю, в таком виде я его шкуру кулаком пробью, этого хватит.
– Но ты сейчас не Страж Мира. Хотя, с другой стороны, Мир признал тебя запасным Стражем…
– Я попробую. Если есть те, кого можно оттуда вытащить – пусть получится.
Для Хенги их голоса звучали, как тарабарщина на незнакомом языке: заклинание от подслушивания. Главное, что в конце концов они до чего-то договорились.
– Задержимся здесь еще на три часа, – обратился к ней Тейзург. – А потом, я надеюсь, отправимся в Лярану.
Он пообещал, что отдаст ей амулеты в Ляране. И там она сможет принять ванну. Опасаться нечего, ведь она теперь не агент овдейской разведки, а служительница Зерл. Хотелось бы посмотреть на его город в пустыне, вдобавок ванна – от такого предложения трудно отказаться. Как она вернется обратно? Для этого достаточно будет уснуть. С «Разрушителем сна» она сможет бодрствовать до двух с половиной суток, этого времени на все должно хватить.
– Прошу вас, наденьте, – он вручил ей извлеченные из кладовки очки с темными стеклами.
– Это ведь не артефакт?
– Нет. Но если вы хотите увидеть то, что сейчас произойдет, и сохранить зрение, рекомендую воспользоваться.
Такие же очки получили Харменгера и Флаченда.
– А ему? – тихонько спросила амулетчица, кивнув на Хантре.
– А он в этом не нуждается.
Намек на кривую улыбку, и как будто мелькнуло в этой улыбке что-то напряженное, вымученное. Но в следующий момент Тейзург тоже надел очки, и его лицо стало непроницаемым. Разве что чересчур бледен, а на скулах и на лбу пятнышки краски – словно у актера, который наспех смывал грим после спектакля.
Мир погрузился в густой сумрак, даже яркое тропическое небо стало похоже на грязновато-серый полог. Солнце сияло тусклым пятном. Эти стекла скрадывали и цвет, и свет куда сильнее, чем любые другие темные очки, которые ей доводилось носить раньше.
– Ни в коем случае не снимайте, – предупредил Тейзург. – Будет жаль, если синее пламя выжжет вам сетчатку.
Флаченда испуганно ойкнула. Монфу и Куду, сидевшие по обе стороны от нее, закрыли лица ладонями. Лорма подняла голову, как будто в недоумении, однако при этом на всякий случай зажмурилась.
Синее пламя? Откуда оно здесь возьмется? Амулетчица чуть не задала этот вопрос вслух, но сдержалась.