Лекарка проигнорировала вопрос. Амулетчица решила, что она не ответит, но та через некоторое время сухо промолвила:
– Мы не получали такого распоряжения.
– Прелестно… А сами не додумались?
– Мы действуем в рамках необходимого и дозволенного.
– Используя силу из своего Источника, вы могли бы порвать Вуагобу в клочья. Это вам не дозволено?
– Это вмешательство в человеческие дела, – отчеканила лекарка. – Пусть и загробные, но все равно человеческие. Такие, как он, могут вмешиваться, потому что он принял человеческую участь, а мы – нет. Люди должны самостоятельно противостоять Вуагобу.
– Вот за что я вас и люблю! Или, наоборот, не люблю. Или и то, и другое сразу, обожаю противоречия.
Тавше Милосердная – это ведь она, Хенга больше не сомневалась – ничего не сказала, сосредоточилась на своей работе.
Между тем дворец на глазах ветшал: по стенам расползались трещины и потеки, нарядные узоры обернулись пятнами лишайника, а лепные розетки – темноватыми наростами, похожими на остатки чьих-то гнезд. Как будто время стократно ускорилось, и процессы, на которые уходят годы, сейчас протекают за считанные часы. Хотя на самом деле это всего лишь мало-помалу исчезают чары Лормы, а время еле ползет. Во всяком случае, с точки зрения Тейзурга, который подобрал зонтик и держал его над Тавше и Хантре. Он уже не выглядел таким остервенело злющим, как до явления лекарки, но видно было, что ему не терпится с этим покончить.
Наконец последняя песчинка скользнула в нижнюю чашу.
– Госпожа моя, три часа истекли. Пора его возвращать. Позвольте, я позову его.
Это было сказано почтительно, но твердо. Опасается возражений?
Лекарка не стала возражать. Убрала пальцы от висков пациента, ловко отстранилась.
– Когда очнется, шину можно снять, она больше не нужна. А вы, – она подняла взгляд на демонов, стоявших по обе стороны Врат, – приготовьтесь! Сейчас они будут здесь.
Обладатель головы-молота вскинул руки величавым жестом, и теперь его отвисшие рукава чернели двумя провалами. У лиственной демоницы раскрылись бутоны, заменявшие кисти – два хищных цветка с глубокими сердцевинами и зубчатыми розовыми лепестками.
– Будете соревноваться, кто больше поймает? – хмыкнула Харменгера. – Ну-ну… И сколько грозного достоинства! Умора за вами наблюдать.
Помощники Акетиса не обращали внимания на ее подначки.
Тейзург склонился над рыжим и что-то прошептал ему на ухо. Амулеты уловили эхо заклинания от подслушивания – даже будь у Хенги «Большой слухач», ничего бы не разобрала.
Маг снова что-то прошептал, на этот раз ресницы Хантре дрогнули.
Демоны Акетиса так и стояли двумя изваяниями, но при этом казалось, что они заняты чем-то важным.
Кто-то легко тронул амулетчицу за руку выше локтя, это было похоже на прикосновение солнечного луча прохладным утром – несмотря на жару, несмотря на то, что она давно уже взмокла. Оглянувшись, увидела рядом Тавше. Оказалось, они почти одного роста, на носу у Милосердной россыпь веснушек, а глаза зеленые, как листва деревьев за ветхой балюстрадой террасы.
– Он вывел оттуда восемьсот семьдесят четыре сущности – помощники всех поймали, и теперь они смогут переродиться. Пожелай им добрых путей. Это для них будет как огонек в темноте.
– Добрых путей вам всем, – тихо сказала Хенга. – Раз вы смогли оттуда уйти, у вас есть шансы на добрые пути в следующих жизнях.
Внезапная мысль – то ли озарение, то ли оформился вывод, которому она до сих пор бессознательно противилась: «И у меня есть шанс. В этой жизни. Раз я смогла уйти из Министерства благоденствия. Я подданная Овдабы, я верна Овдабе, но то, что происходит в Овдабе, благоденствием не назовешь…»
Ее захлестнула такая горечь, что горло сдавило, и в то же время такая благодарность за этот шанс, что чуть слезы из глаз не брызнули. У нее, у взрослой девицы, у битой жизнью службистки! Вот что значит на несколько секунд оказаться рядом с Тавше, трудно смертному это выдержать. Сморгнула, а в следующий момент зеленоглазой лекарки с веснушками на носу рядом уже не было, и вместе с ней исчезли демоны-спутники бога Смерти.
За аркой клубилась муть в переливчатых разводах: потерпевший поражение Вуагобу убрался прочь.
– Очнулся? – лениво осведомилась демоница. – Чего опять не поделили?
Хенга оглянулась на магов. Очнуться-то рыжий очнулся, но между ними началась потасовка – он как будто пытался двинуть кулаком в челюсть своему визави, а тот перехватил и удерживал его запястья, что-то терпеливо объясняя.
Возможно, Хантре не до конца пришел в себя: его сознание затуманено, и ему кажется, что он все еще сражается с Вуагобу? Амулетчица шагнула к ним, активировав «Сторож здоровья». Пусть это не «Усмиритель безумия», но при бреде помогает, если только бред вызван не китонскими грибочками.
– Да не в этом дело! – взглянув на нее, с надрывом пояснил Тейзург. – Он как всегда…
В следующее мгновение на месте Хантре очутился крупный рыжевато-серый кот с кисточками на ушах – выгнул спину и зашипел. Маг отпрянул.
– Только давай без когтей! Сколько можно?!
И тут по барабанным перепонкам ударил пронзительный свист со стороны Врат.
Хенга успела заметить, что на нее несется что-то большое, красно-лиловое, в бешено трепещущих фестонах, перепонках и отростках – похоже на морского гада из тех, кого и словами-то не опишешь. Выставила «Незримый щит», но ее все равно сбило с ног. К счастью, не ударом этой туши, а боковым толчком. То ли Тейзург позаботился, то ли кто-то из горемычной тройки, примостившейся у стены.
Не переставая оглушительно свистеть, оборчатая гадина величиной с двуспальную кровать заложила над террасой вираж – спасаясь от Харменгеры, которая перекинулась в кошмарный синий смерч, разинула пасть-воронку и ринулась в атаку.
Кот сиганул через балюстраду в заросли. Флаченда, Куду и Монфу закрылись магическими щитами. А Тейзург обернулся иссиня-черной в изумрудных и фиолетовых переливах тварью, напоминающей крылатого скорпиона, и тоже атаковал новоприбывшего демона. Вдвоем с Харменгерой они попытались взять этот летучий ужас в клещи, однако тот ускользнул, после чего взорвался… Нет, всего лишь выбросил целый рой своих подобий не крупнее голубя. Одно из этих созданий Хенга отбила «Медным кулаком», другое прихлопнула «Каменным молотом» – осталась слякотная оболочка, похожая то ли на грязное кукольное платьице, то ли на расплющенный гриб.
Большая часть роя, разделившись надвое, накинулась на мага и демоницу. Пока те расправлялись с мелкими противниками, крупная тварь в оборках подхватила Лорму и вместе с ней нырнула в клубящуюся за Вратами Хиалы муть. Все это заняло несколько секунд.
– Дави этих, я за ними! – крикнула Харменгера – ее чарующий хрипловатый голос после преображения ничуть не изменился – и бросилась в погоню.
Тейзург разделался с остатками роя, вскоре плиты террасы были усеяны растерзанными кроваво-лиловыми оболочками. Лишь после этого он снова принял человеческий облик.
Хорошо, что вспомнил про нарисованную дорогу. На бумаге, карандашом и фломастером… Когда-то он знал, что такое «фломастер», но сейчас это не важно. И еще краской из баллончика на стене старого дома. Что такое «краской из баллончика», он тоже раньше знал. Главное, что для него эта дорога есть, где бы он ни находился, потому что его там тоже нарисовали. По сути – заклятье, но не связывающее, а дающее возможность, которой ты всегда можешь воспользоваться.
Он и шел по этой дороге – точнее, не шел, а перемещался, как во сне – и за ним скользили бесплотной вереницей те, кого он собрал. Когда попадался кто-нибудь еще, они на мгновение смыкались в хоровод, потом снова растягивались цепочкой. Слякоть вокруг бурлила, коридоры извивались в корчах, на грязных слизистых стенах набухали и лопались пузыри, из которых выглядывали гневно перекошенные рожи – эти в своей стихии, их с собой не возьмешь. Несколько раз оттуда выныривал Шаклемонг, разглагольствующий о «силах тьмы» и о своей борьбе с «мерзопакостью», вперемежку с приступами безумного хохота. Старуха, которая нашлась первой, начала с ним переругиваться, но Хантре оборвал ее:
– Идем молча, с упырями не разговариваем. Передайте всем по цепочке, на упырей не обращать внимания. Это значит – не направлять на них основную часть своего внимания и не приклеиваться к ним через внимание, не кормить их своим вниманием. Они как раз этого и добиваются, и в мире живых, и здесь. Передайте остальным слово в слово, что я сказал.
Так и двигались по бесконечным слякотным коридорам, под вопли Шаклемонга и выедающее душу бормотание прочих здешних обитателей. Поступавшей извне силы хватало, чтобы Хантре мог защитить своих спутников.
А потом он услышал:
– Поль!.. Поль, возвращайся!.. Поль!
Ага, так его зовут на самом деле, а Хантре – неактуальное имя, из далекого прошлого.
Он крепче сжал руку старухи. Теперь надо задать направление: ни вверх, ни вниз, ни вперед, ни назад, ни вправо, ни влево, а отсюда – наружу. Дорога выведет. Мгновенное ощущение преграды, мясисто-плотной, тошнотворной, содрогающейся в конвульсиях… После этого он почувствовал, что вполне материально лежит на твердой поверхности. Приоткрыл глаза, тут же снова зажмурился от яркого света.
Прикосновение к губам – сначала нежное, как лепесток, но в следующую секунду… Осознав, кто это, без замаха двинул в скулу. Вернее, попытался. Пока находился в шаманском трансе, руки-ноги почти онемели, и Эдмар успел отстраниться, вдобавок перехватил его запястья.
– Погоди драться, я все объясню! Это известный способ привести в чувство того, кто не подает признаков жизни, упоминается в народных сказках и в некоторых магических трактатах. Утверждается, что это весьма эффективный способ, я и решил воспользоваться, а ты сразу…
– Зачем, если я очнулся?! – прошипел Хантре.
– Не было явных признаков того, что ты очнулся…
Когда он перекинулся, Тейзург, уже наученный прежним опытом, подался назад.