– Бабушка, а пока остывает, ты новую сказку расскажешь?
– Начну рассказывать, а доскажу, может, вечером. Ну, слушай. Говорят, в незапамятные времена Стражем нашего мира был кот, а правда ли это, никто не знает, много лет с тех пор прошло. Но говорят, так и было. А потом Стражем Мира стал человек, потому что не кошачье это дело, а человеческое. Знаешь, Твени, куда делся тот кот?
– Убежал на небо, и если в месяц Чаши посмотреть на северо-восток, увидишь там созвездие Кота – это он и есть! – радостно и гордо выпалил Твени.
– Вот-вот, живет он с тех пор на небесах, горя не знает, гоняется за блуждающими звездочками, как раньше за мышами гонялся. А иной раз заскучает да и спустится на землю – безлунной ночью, когда никто не видит. Созвездиям так себя вести не положено, но чего и ждать от кота – недаром же говорится, что всякий кот сам себе господин. Вот как-то раз спустился на землю небесный кот, а в это время один парень, звали его Памче, наловил рыбы и задремал под кустиком. Обереги у него были, чтобы никто из народца не подобрался, да небесному коту они нипочем. Шасть к ведерку – и давай Памчину рыбу жрать. Одну слопал, вторую, третью… Тут Памче проснулся и хвать его за шкирку. Ты что, говорит, делаешь, разбойник бессовестный? А небесный кот ему – отпусти меня, Памче, я за это три твоих желания исполню! На том и поладили. Да только Памче сам не знал, чего пожелать. Тогда небесный кот дал ему три махоньких звездочки и велел, как будет нужда, выйти ночью из дому и звездочку выпустить – мол, я сразу явлюсь. Вернулся Памче домой, рыбы принес всего ничего, посмеялись над ним, но он о том, что было, никому не рассказал. А в двух днях пешего пути от их деревни стояла в заливной низине деревня на сваях, и повадился разорять ее старый злобный топлян. Вылезет из речки – и давай сваи расшатывать, огороды вытаптывать, овец задирать. Жители деревни объявили, что заплатят вскладчину тому, кто изведет эту напасть. А Памче как услыхал об этом, выпустил первую звездочку и попросил у небесного кота помощи в этом деле. На следующую ночь кот подстерег топляна и задавил его, словно мышь. Наутро жители выходят – и видят: лежит мертвый топлян, а возле него стоит, подбоченясь, Памче, герой героем. Стали его чествовать, заплатили, как было обещано. Слухи об этом дошли до короля, и тот решил, что такой молодец, победивший топляна, должен служить у него при дворе. Памче обрадовался и возгордился… А каша уже остыла, давай-ка покушаем – и за работу, потом доскажу.
Самое время, чтобы постучаться и войти. Ступеньки низенького расшатанного крыльца заскрипели, и Нимче с внуком еще до того, как дверь открылась, поняли, что кто-то с утра пораньше явился в гости.
– Мира и достатка вам, и милости Зерл во всех делах, – произнесла Хенга перед тем, как переступить через порог.
На нее настороженно уставились две пары глаз. Даже четыре: на лоскутном половичке у очага сидели две серых кошки, одна побольше, другая поменьше – тоже слушали сказку про своего небесного сородича.
Обстановка бедная, и все же на свой лад уютно. И кажется, что все здесь пронизано любовью – той, которая похожа на мягкий золотистый свет.
Хорошо, что взяла с собой и еду, и лекарства, и некоторую сумму денег… И обереги она им оставит, она и без них не пропадет. Детские игрушки захватить не догадалась, но у племянника игрушки есть – лежат в уголке. Самодельные. Наверное, Нимче смастерила.
Худощавая женщина за сорок, обветренное загорелое лицо, русые волосы с проседью заплетены в косу. И темноволосый мальчик лет пяти-шести.
– И вам мира и достатка, госпожа, – Нимче Кьонки поднялась из-за стола, глядя на нежданную гостью тревожно и вопросительно.
– Это я… – сказала Хенга и умолкла.
А потом продолжила, словно шагая против ветра, словно преодолевая незримую преграду:
– Я из Абенгарта, из семейства Кренглиц, я недавно о вас узнала. И узнала правду о себе.
Перед морским путешествием полагается сходить на поклон к Хозяину Океана и его старшим дочкам – Таннут и Ниато.
В центре Речураха на площади Водоплавателей стоят три храма. Каждый украшен громадными раковинами, кустами кораллов, ржавыми якорями в человеческий рост, костяками гигантских рыбин и крабьими клешнями величиной с обеденный стол. Внутри убранство под стать тому, что снаружи. Пахнет йодом и морепродуктами, но не так, как в рыбной лавке, а скорее как в музее, где лежат в витринах всякие засушенные гады.
Сначала Дирвен посетил храм Хозяина водных просторов, потом храмы Таннут – Госпожи Пучины и Ниато – Госпожи Бурь. Если первый везде изображен человеком свирепого вида, то у его дочерей по два изваяния: с женским лицом и в облике морского существа с жабрами, чешуей на скулах и осьминожьими щупальцами вместо волос.
Засвидетельствовав свое почтение морским божествам, Дирвен завернул в харчевню, они тут на каждом шагу. В кармане лежит билет на «Гискаду» – клухамский грузопассажирский корабль. Обошлось дороже, чем плыть на аснагисском судне, зато безопасней: в отличие от материковых государств, Клухаму незачем охотиться на бывшего первого амулетчика Светлейшей Ложи, опального короля Ларвезы. Клухаму нет дела до здешних разборок, он далеко за морем и живет своими торгово-политическими делами.
Скорее уж там захотят привлечь повелителя амулетов к себе на службу… Ха, почему бы и нет, если ему гарантируют защиту от Ложи, от министерства благоденствия и от всей прочей материковой сволоты? Если предложат, он подумает. Может, даже и согласится, и пусть тогда его враги локти грызут.
«Золотое блюдо» размерами залов и числом отдельных кабинетов уступает только «Застолью гурманов» и «Весёлой маркизе». Люстры с несметными переливчатыми подвесками, всюду зеркала, новенькая золоченая лепнина – то, что было попорчено, пока в Аленде заправлял Властелин Сонхи, за лето успели отремонтировать. А что не успели, то занавесили нарядными, как павлиний хвост, драпировками. Шикарное заведение, да бывшую королеву шиком не удивишь.
Глодия держалась с истинно королевским достоинством, на убранство и на публику смотрела критически, зато Мейлат-Мейленанк была поражена здешней роскошью. Их сопровождали двое щегольски одетых кавалеров с неброскими физиономиями: якобы приезжие из восточных горнодобывающих провинций, а на самом деле подчиненные дядюшки Суно по сыскной части.
Они не просто так болтались по ресторанам, а выполняли задание – ловили на живца Лорму. Пусть та уже не вурвана, ставку сделали на то, что нутро-то у нее осталось прежнее: наверняка ей хочется людских мучений и свежей крови, хотя уже не можется как раньше. В последнее время в Аленде случилось несколько жестоких убийств с одним почерком, как будто завелся некий душегуб. Господин Шеро с дядюшкой Суно подозревали, что этот душегуб и есть Лорма. Поэтому на Мейленанк навели чары, которые превращали ее потаенное желание в подобие зова: у кого есть нужный интерес, тот услышит. Иной раз таким способом насильников ловят, но Мейлат мечтала не о любовных кувырканиях, а о том, чтобы кто-нибудь отведал ее крови – мол, в этом ее предназначение. Выросла в вурванском городе и вдобавок дуреха на всю головушку, что с нее взять.
Обе выглядели, как дамы полусвета, с которыми кутят богатые провинциалы – мать родная не узнает. Глодию ее матушка и впрямь не узнала, когда столкнулись давеча в «Алендийской слойке».
Даже обидно: гримеры Ложи расстарались, сделали из нее девицу смазливой наружности, а умоешься – хоть в зеркало не гляди. Эх, кабы раздобыть амулет, который называется «Кувырок личины», чтобы раз и навсегда стать красавицей… Это большая редкость, мастерить такие штуки давным-давно разучились, но дядюшка Суно предупредил, что у Лормы, скорее всего, «Кувырок личины» есть, поэтому она может выглядеть совсем не так, как прежде в человеческом облике.
– Хотя могла и не воспользоваться, могла отложить на крайний случай. «Кувырок личины» дает непредсказуемый результат: пол и возраст не меняет, а со всем остальным как повезет. И если тот, кто его применил, не обрадуется своему новому облику, назад не отыграешь, это одноразовый артефакт.
– А если всеми душевными помыслами изо всех сил настроиться, чтоб получился задуманный результат?
– Не думаю, Глодия, что это может повлиять на исход эксперимента. Когда возьмем Лорму и изымем у нее артефакты, если найдется «Кувырок личины», будем изучать его в лабораторных условиях.
Пока выловили только двух полудохлых вурванов – те притащились на «зов» Мейлат, словно роняющие слюни голодные псины на кусок мяса. Упырей скрутили функционеры Ложи, тайно сопровождающие агентов под прикрытием. А если объявится Лорма, велено самостоятельных действий не предпринимать, сразу же послать мыслевесть достопочтенному Орвехту и находиться в боевой готовности.
Как бы там ни было, не на свои гуляем, за все платит Ложа, поэтому Глодия ни в чем себе не отказывала и множество разных деликатесов в охотку перепробовала.
– Глянь, вон там сидит Нинодия Булонг с каким-то паршивеньким ухажером, – шепнула она Мейлат. – А, да ты же ее не знаешь… Подцепила такого же хромого, два башмака пара! Ох, и вырядилась… Мы-то с тобой вырядились, потому что понятное дело, а она – как последняя шлёндра, из деревни в Аленду понаехавшая.
Над воротами лечебницы красовалось растянутое полотнище с каллиграфической надписью на трех языках: «Демонам вход воспрещен».
В прошлый раз ничего подобного не было.
– Помогает? – Хантре кивнул на ворота. – По-моему, обереги были бы эффективней.
– Лучше без оберегов, – возразила его спутница. – На случай таких ситуаций, как зимой, когда лечебницу захватили бандиты. У союзников Тейзурга должна быть возможность прийти на помощь, если кого-нибудь из вас не окажется рядом.
Его охватило тягостное чувство: с посланцами Ктармы они тогда разобрались, но те успели убить часть заложников.
– Может, и помогает, кто не надо сюда не ходит, – добавила Ринальва. – Пусть будет на всякий случай. Это сделал в уплату за лечение один балбес, который поцеловался с Харменгерой. Иным пациентам так и хочется надавать по шее.