– Не ругался.
– А кавалеришка-то как от меня драпанул, видела? Ишь, разобиделся, небось до следующего перекрестка не остановится! – Глодия по-щучьи ухмыльнулась – впрочем, с тех пор как ее внешность изменилась, это скорее было похоже на чарующую жестокую улыбку. – И на что рассчитывал, пузатик тонконогий – на мою короткую память? Я ж не забыла, как он раньше-то нос воротил, будто я пустое место, а как стала я первой красавицей в Аленде, сразу давай слюни пускать и с комплиментами подкатывать. А я ничего не забыла… И никому из тех, кто глядел на меня, как на кучу навоза, спуску не дам. По правде говоря, неказистая у меня была рожа, и руки были неизящные, и жопа не торт – вся наша порода по женской линии такая. Но ты, говнюк разборчивый, сперва на себя в зеркало глянь, а потом уже про меня что-то критическое вякай! Сам-то ты тоже не господин Тейзург и даже не засранец Дирвен. Ладно, пойдем, Мейлат, еще кого-нибудь отчихвостим!
По галерее с арочными проемами они направились к лестнице. Приходили в Портновский музей, который здесь на втором этаже, над деловыми конторами. Витрины с пожелтелыми выкройками да всякая старая одежонка на манекенах – Мейлат-Мейленанк хотела все это посмотреть, а Глодия отправилась с ней за компанию, прогуляться и себя показать.
На Мейленанк было платье в серо-голубую клетку, с воротом-стойкой, поверх ворота намотан кружевной шарфик. Хоть и освоилась в Аленде, все равно считала, что неприлично ходить с открытой шеей – до сих пор эта дурь из нее не вышла. А Глодия, раз не на службе, надела шикарное бордовое платье, расшитое стеклярусом. За ними увязался этот хмырь с букетом – по соседству живет, в доме с конфетной лавкой. На свою беду увязался, сегодняшний денек ему надолго запомнится.
Когда вышли на улицу, она поддала букет ногой – думала, рассыплется на отдельные цветочки, но он был накрепко перевязан. Отлетел на середину мостовой, там и остался лежать.
– Ой… На нас смотрят… – тихонько пробормотала ее спутница.
– Мне можно! – с чувством превосходства обронила Глодия. – У красивых людей, Мейлат, особые права, им можно то, чего нельзя другим. Это из книжки, которую мне госпожа Армила давала почитать. Она перед моей свадьбой учила нас с сестрицей Салинсой хорошим манерам, а теперь я решила, буду снова брать у нее уроки. Армила еще этому учит… Тьфу ты, забыла словечко, но я с ней уже договорилась… А, вспомнила, она учит демонировать!
– Демонировать? – испуганно переспросила Мейленанк. – Это что-то про демонов?
– Нет, ты чего, дура что ли, это про отношения промеж людей. Ну, как тебе объяснить, это когда ты с плеткой, в прямом и в переносном смысле, и все глядят на тебя, как на госпожу, и рады-радешеньки тебе подчиняться – Армила этак высказалась. Это как раз то, чего мне сейчас вот прям расшибись надо! Да оно, Мейлат, и тебе не помешало бы, а то, ежели сказать по правде, ты ведь совсем не зубастая и не боевая, и до сих пор не скормила чворкам эти свои бредни насчет пищевых цепочек. Поэтому будем с тобой вместе брать уроки демонирования у тетки Армилы, вместе-то всяко веселее, и уж потом всем покажем, где крухутаки зимуют!
За время подводного путешествия Дирвен на всяких сволочных рыб насмотрелся: они то и дело мелькали за стенками воздушного пузыря, стайками и поодиночке. Иные еще и с фонариками, вырастающими из тулова на стеблях, и тогда было видно, какие они разноцветные, словно кто-то нарочно их раскрасил. Порой мимо проносились медузы, похожие на причудливые мерцающие светильники – он не успевал разглядеть их в подробностях, но Наипервейшей Сволочи такие сволочные изыски наверняка бы понравились.
На самом-то деле не они проносились, а Дирвен мчался сквозь водную толщу на нехилой скорости. Вернее, мчалась океанская тварь, державшая своими щупальцами воздушную сферу, словно вазу тонкого стекла, которую велено доставить в целости и сохранности. Каждое щупальце толще бревна, еще и с мерзкими присосками величиной с блюдце. А может, этих здоровенных тварей было две, и та, что держала пузырь, оседлала другую, которая рассекала темные воды, легко оставляя позади и рыбью мелочь, и кракенов, и акул. Тоже толком не рассмотришь, да оно и к лучшему.
Русалки кормили Дирвена икрой, моллюсками, водорослями, все в сырую, а что еще они могли предложить? Хотя однажды угостили размокшим в кашицу солоноватым печеньем и влажным, как губка, ломтем сыра с недавно затонувшего корабля, и оттуда же притащили запечатанную бутылку вина – королевский завтрак! Но это был праздник на один раз. Дирвен подозревал, что на морепродукты он еще долго не сможет смотреть без тошноты.
Пресную воду русалки для него тоже каким-то образом добывали. Приходилось пить из кружки, покрытой известковым налетом. А посудина, в которую он справлял нужду, куда ж от этого денешься, еще и ракушками обросла – кое-как заполировал ножом по кромке, чтобы задницу не поранить.
Что хуже всего, так это духота и вонь. Притерпелся, но самочувствие было паскудное, и порой лезли в голову дурацкие вопросы: а когда люди ловят морских обитателей и сажают в бочку с водой или в аквариум, те так же паршиво себя чувствуют или им все равно, главное что в воде? Вот и русалки небось думают, что есть у человека воздух, чтобы дышать – и не на что тебе жаловаться.
На сушу выкинули, не предупредив. Точнее, выплеснули – громадная волна вынесла на берег человека в защитном пузыре и откатилась обратно в свою стихию. Промокший Дирвен остался лежать на животе в полосе прибоя. Кое-как отполз, задействовал «Теплотвор», который скоро перестанет работать, почти весь заряд израсходовал.
От простора кружилась голова, вдобавок воздуха было слишком много, из-за этого она еще сильнее кружилась. Оглушительно орали чайки. Дневной свет резал глаза, хотя день был пасмурный. Дирвен попытался встать, но его повело, и снова растянулся на гальке. Отвык двигаться.
Русалки – та еще сволота, он в этом никогда не сомневался. Могли бы… Ну, могли бы как-то подготовить его к высадке на берег, а им наплевать, что с ним будет. Он тут без ничего и без денег, не считая завалявшейся в карманах мелочи. Очередная каверза Рогатой.
Зато амулеты при нем. С амулетами он не пропадет, главное добраться до людского жилья. Наверное, это один из трех крайних восточных островов Оборотного архипелага – Даанда, Козо или Плоч.
Наконец дыхание более-менее выровнялось, и взгляд сфокусировался, хотя он по-прежнему жмурился. Песчано-галечный пляж, впереди холмы с кустарником, справа виднеется что-то вроде постройки. Дирвен поковылял в ту сторону, но спохватился: надо изменить внешность. Бывший первый амулетчик Светлейшей Ложи, свергнутый король Ларвезы, беглый Властелин Сонхи – персона известная. Он в розыске, и вдруг эти гады передали его портрет на Оборотный архипелаг? Дохлого чворка им, потому что у него есть «Кувырок личины» – древний амулет на один раз, на самый-самый крайняк.
Расчистив местечко от гальки, он уселся на песок и вытащил из потайного кармана маленькое, с мизинец, бронзовое зеркальце с намеченным точками лицом. Активировал – артефакт отозвался.
Ему нужна физиономия, не привлекающая внимания, без особых примет, чтобы цвет волос и глаз поменялся, а в остальном чтобы тело не сильно изменилось, но при этом чтоб его главное достоинство стало побольше... Сформировал импульс.
В следующую секунду в глазах померкло, и как будто его чем-то огрели – и снаружи, причем со всех сторон сразу, и изнутри. Но это длилось всего мгновение. Едва очухавшись, Дирвен приступил к ревизии.
Руки-ноги в порядке. Кисти рук выглядят чуть по-другому. Кожа стала немного темнее, но не так, как у сурийцев, а как у смугловатого ларвезийца из южных провинций. Сойдет. Одежда не жмет и не болтается. Что надо увеличилось, уж теперь-то у Самой Главной Сволочи не будет повода зубоскалить на эту тему!
Достал карманное зеркало. Волосы обыкновенного темного цвета, нос другой, никаких веснушек, глаза больше не светло-зеленые, а какие-то невнятно коричневые. Самая заурядная физиономия. Не урод, но и красавцем не назовешь.
Так себе внешность – неброская, невзрачная. Эта Сволочь теперь даже не глянет в его сторону… Опять Рогатая подгадила.
Хотел зашвырнуть израсходованный «Кувырок личины» в полосу прибоя, но спохватился: а ну, как найдет кто-нибудь, отнесет местным магам, и те сообразят, что это такое? И начнут выяснять, кто воспользовался…
Выкопал ямку, зарыл, накидав сверху побольше гальки, и поплелся к постройке.
Хижина-развалюха. Судя по тому, как выглядят намалеванные на стенах обереги, люди здесь бывают, хотя сейчас никого. Дверь закрыта на ржавый крючок.
Внутри на гвоздике Дирвен обнаружил тряпичный мешочек с деликатесом – настоящими сухарями! Хрустящие, сладковатые… Умял все что было, мешочек повесил на место. Нашлась еще жестянка с сушеными фиолетовыми листьями: то ли у островитян это вместо чая, то ли что-то лекарственное.
Прогнивший топчан накрыт старым пледом – он завернулся в эту колючую рванину, а мокрую одежду развесил снаружи на веревке, выложив амулеты на дощатый столик. Если кто появится… Ну, по обстоятельствам, ему сейчас нужно схорониться, а не нарваться.
Никто не появился.
Утром Дирвен рассовал амулеты по карманам и отправился исследовать окрестности. В животе урчало: русалки его исправно кормили, а теперь сам добывай пропитание. Вышел к неширокой речушке, вскоре набрел на лодку с веслами. Днище утлое, вдоль и поперек законопаченное, доверия не внушает. Но он уже успел сбить ноги до волдырей в заскорузлых от морской воды ботинках, вдобавок у него «Тягло» и «Непотопляй».
Направился вверх по течению. С «Тяглом» грести – никакой мороки, но после «Кувырка личины» руки-ноги как чужие. Раз так, тем более нужна тренировка… Далеко не уплыл: лодчонка вскоре дала течь, еще один гостинец от Рогатой.
Дирвен не утоп, не дождетесь, зато снова промок до нитки. Выполз на песчаную отмель, дрожа от холода, и тут наконец-то услышал звуки цивилизации – скрип колес, людские голоса. Активировал языковой амулет. На даандако, один из основных языков Оборотного архипелага, он настроил амулеты еще во время своей подводной эпопеи, все равно больше нечем было заняться.