Карета остановилась. Горы тонули в молочной хмари, словно их тут и не было. Отчетливо в поле зрения – почти отвесный каменный склон, несколько валунов, кустарник. В стороне виднелась за белесой пеленой группа домишек, их стены сверху донизу покрывал охряной орнамент.
Гостей встретила еще одна девушка в традиционном наряде, ее сопровождали двое мужчин в косматых овчинных жилетах и масках демонов – при этом у каждого на шее висел бронзовый диск величиной с чайное блюдце, с обережным заклятьем от демонов.
– Это меры предосторожности, – сообщила Пандьеда. – Они пойдут с нами, мы будем под защитой.
Тейзург хмыкнул:
– Прелестно...
Он пока держался в рамках, но это ненадолго: «окаменелые останки» бывших сородичей – вполне достойная мишень для сарказма.
А Хантре чувствовал себя так, словно еще десяток шагов – и дальше будет обрыв в туманную бесконечность. Если оступишься… Но там не оступишься, этот провал находится не в пространстве, а во времени. Даже не находится, всего лишь подразумевается. Что закончилось, то закончилось. Но его все равно мутило, и голова кружилась. Похоже на страх высоты, хотя вот именно страхом высоты он никогда не страдал, у него были другие страхи. Здесь не высота, но есть что-то общее.
Горцы в масках исчадий Хиалы распахнули перед гостями двустворчатые двери с накладными коваными оберегами. Из глубины пещеры донесся заунывный вой. Вздрогнул только Кемурт. Тейзурга такими штучками не проймешь, а Хантре не уловил в этом звуке угрозы – похоже, какой-то музыкальный инструмент.
Вслед за провожатыми они двинулись по вырубленному в скале коридору, озаренному светом подвешенных на крюках фонарей – масляных и волшебных. Фонари выглядели так, словно их насобирали где придется.
Пандьеда воодушевленно расписывала, насколько ужасно и неповторимо то, что ожидает гостей в выставочной пещере. Вторая девушка шла позади всех и помалкивала. Как будто чего-то боялась. В один из моментов Хантре почти физически почувствовал ее дрожь, оглянулся – и она сразу попятилась, едва ли не шарахнулась к выходу, словно это еще больше ее напугало.
Ощущал ли он опасность? Он ощущал близость провала, обрыва, бездонного колодца, и это впечатление перекрывало всё остальное.
Наконец они вошли в «выставочную пещеру», как называла ее Пандьеда. То, что лежало посередине, на каменном подиуме, и было разложено вдоль стен… Действительно, останки. Действительно, окаменелые. Но они не принадлежат сонхийским демонам.
Кем с самого начала подозревал, что их ждет подвох: покажут бутафорию, в лучшем случае изготовленную искусным мастером, в худшем сляпанную вкривь и вкось. Эти ребята хотя бы понимают, с кем связались? Неужели здесь никогда не слышали об Эдмаре Тейзурге? Быть того не может. Значит, раз они все-таки рискнули пригласить такого гостя, у них припасено что-то любопытное. Иначе сразу пошли бы на попятную: не смеем отнимать у вас драгоценное время, достопримечательность не стоит вашего внимания и все в этом роде. Может, откопали останки вымерших волшебных тварей, которые водились сотни тысяч лет тому назад, а за демонов их выдают для пущей интриги? Мол, покажем вам то, чего ни у кого больше нет. На ископаемых тварей и в музеях можно посмотреть, другое дело – обитатели Хиалы.
Эдмар был недоволен тем, что Кемурт невпопад объяснил насчет лобового стекла у дирижаблей, однако ничего по этому поводу не сказал. Потом отыграется, при случае. Эх, можно ведь было промолчать… Пока ехали в карете, его вниманием завладела барышня-экскурсовод – розовощекая, черноволосая, типичная нангерская горянка. А Хантре всю дорогу сидел с отсутствующим и смутно тревожным выражением на лице. Будто бы смотрел в окно, хотя что там сейчас разглядишь, кроме тумана.
Когда добрались до пещеры Очьемьят, Кемурта заинтересовали не столько горцы в масках, сколько вторая барышня. Она выглядела болезненной, особенно по сравнению с Пандьедой – тщедушная, с хрупкими костлявыми запястьями и впалыми щеками, вдобавок чем-то не на шутку напугана. Показалось, что с ней что-то не так. Что именно – непонятно, и дело вовсе не в том, у нее нездоровый вид. Возникло впечатление, что она не такая, какой кажется. Спросить бы у Хантре, тот бы сразу определил, в чем дело. Но не при всех же спрашивать, и Хантре явно было не до нее. Впрочем, один раз он на нее оглянулся – барышня попятилась, да на удивление проворно, хотя под ногами не паркет, и не оступилась, не запнулась. Чего она испугалась?
Войдя в пещеру, освещенную фонарями, Кемурт едва не разинул рот, оторопело уставившись на экспонаты. Такого он еще не видел.
От Тунанк Выри требовалось немногое: потихоньку ворожить, держась возле трех волшебников, которых привезли «на экскурсию».
Ворожба мучахи почти незаметна. У тех, кто находится рядом, в мыслях и чувствах становится чуть больше рассеянности и сумбура – это нужно для того, чтобы морочить охотников за кисточками. Хватает ненадолго, и многие люди, даже не маги, способны этому противиться, но сперва они должны догадаться, что происходит. Мучаха собьет преследователей с толку – и наутек, а уж прыти ей не занимать. Главное, выиграть чуть-чуть времени.
Если б не распоряжение господина Арнахти, Тунанк Выри уже была бы далеко отсюда.
Могущество Тейзурга пугало ее до обмирания сердца: как будто перед тобой расщелина, где клубиться тьма и поджидают добычу хищные цветы, которые и не цветы вовсе, за их завлекательными лепестками прячутся ядовитые шипы и щупальца. Оттуда живой не уйдешь, если только эта жуть не соизволит тебя отпустить.
А к рыжему, наоборот, так и тянуло подойти поближе – словно там сияние солнца в месяц первоцвета и манящий лунный свет, весенние сумерки и золотистая осенняя дымка, все это сразу, и куда против такой ворожбы мучахе с ее нехитрыми чарами… Хотя он не ворожит, он не нарочно. Но он тоже могущественный маг, об этом лучше не забывать.
Третий в этой компании – амулетчик, его не проймешь: на нем артефакт, защищающий от чар народца. Хорошо, что он не настолько силен, как его спутники.
Если поймут, что затевается, ей несдобровать.
Двое учеников господина Арнахти, вырядившиеся «демонами» – не очень сильные маги. Исполнительные, послушные, но в открытой схватке толку от них не будет.
А Пандьеда и кучер Шамдье – обыкновенные люди, не волшебники. Они верно служат господину Арнахти, потому что он их благодетель.
Полтора года назад Пандьеда нанялась помощницей гувернантки, в ее обязанности входило присматривать на прогулках за девочками из богатой семьи. Одна из них, своенравная и капризная, как-то раз убежала – да и угодила в ловушку, устроенную зимним народцем. Пандьеда нашла ее по цепочке следов. На невысокой скале, которую называют Прялкой Ньенды, громоздилась снежная шапка чудовищных размеров – нависла прямо над этим местом, того и гляди свалится. Дело было в пригородном поместье, звать на помощь некого. Но один прохожий все-таки случился рядом – сухонький старичок, который проезжал мимо в санях и вышел размять ноги. Он оказался магом и в два счета девчонку вызволил. Уж как Пандьеда была ему благодарна, словами не передать. Она ведь не знала, что если б не участливый старичок, ее подопечная не сбежала бы из парка возле усадьбы и не провалилась бы в сугроб, а на Прялке Ньенды не оказалось бы снежной шапки величиной с полсарая, точнехонько над тем сугробом.
Мучаха знала правду, но зачем ей об этом думать, не ее ума это дело.
Пандьеда была доброй девушкой, порой угощала ее оладьями или сладкими булочками: «тебе надо побольше есть, чтобы замуж взяли». Тунанк Выри замуж не собиралась, но оладьи и булочки ей нравились. Хотя куда мучахе столько еды, отщипывала по кусочку, остальное относила тетушке Три Спицы.
Шамдье зарабатывал грузовым извозом. Однажды на горной дороге у него отвалилось колесо, и фургон накренило над крутым обрывом. Сам-то успел соскочить, но того и гляди случится беда: и лошадь покалечится, и бутыли с подсолнечным маслом побьются – расплачивайся потом с хозяином. Его выручил оказавшийся поблизости маг. И невдомек ему было, что подоспевший в нужный момент благодетель сам же все и подстроил.
Шамдье и Пандьеда выполняли поручения господина Арнахти, порой он даже платил им за работу. О том, что в этот раз поручение рискованное, им не сказали, чтобы не пугать понапрасну.
Вся надежда на Дирвена, который поджидает в засаде, в одном из неприметных гротов «выставочной пещеры». Узнав, что он объявился в Нангере, господин Арнахти начал размышлять над тем, как бы взять его в оборот, и велел Тунанк Выри приготовиться к непростой работенке – но оказалось, что на сей раз будущему помощнику незачем устраивать неприятности. Великая беда у него уже есть, надо лишь с умом этим воспользоваться. Мучаха вздохнула с облегчением: Дирвен куда опасней, чем Пандьеда или Шамдье, и не хотела бы она принимать участие в таком обмане. Но от всего остального отвертеться не удалось, и вот она здесь, едва живая от страха. Того и гляди станет еще хуже – когда Дирвен пустит в ход то, за чем они ходили в нижние пещеры.
Он уже видел этих тварей. Как будто во сне, хотя на самом деле в одной из прошлых жизней. Очень давно. Он тогда носил это же самое имя – Хантре Кайдо, или как было принято говорить, Хантре из дома Кайдо.
Имя – связующая нить между настоящим и неимоверно далеким прошлым, между явью и как будто сном. Если бы сейчас его звали как-то иначе, он бы вряд ли получил доступ к этому каналу: имя сыграло роль ключа.
Вторжение. Эти твари пришли в Сонхи извне. С учетом того, как они жрали все, что могли переварить, и какими темпами размножались, ничего удивительного, что их собственный мир стал для них тесен.
По отдельности они не отличались большим умом. Человеку проигрывали – но это если изловить такую тварь и изолировать от соплеменников. Их объединял разум роя, как пчел или муравьев, только они представляли собой не один сплошной несметный рой, а множество сообществ, каждое из которых обладало единым сознанием и занимало свое место в структуре сверхсообще