– Почему сразу не сказал? – рыжий поднялся на ноги, как распрямившаяся пружина. – Бери веревки, пошли.
– Куда?.. – опешил Дирвен.
– Тьеку вытаскивать. Или предлагаешь подождать до завтра?
– Хантре, это опасно, – вмешался Эдмар. – Ты же видел эти ямы – там все неустойчиво, стенки в любой момент могут осыпаться. К сожалению, Тьека обречена, и если ты полезешь за ней – это будет напрасная игра со смертью.
На Дирвена он даже не взглянул. И вряд ли можно считать это хорошим признаком.
– Посмотрим, – бросил Хантре. – Идем. У тебя есть «Тягло»?
– Да, – растеряно отозвался амулетчик.
Все вышло не так, как он думал. Он ведь думал, что рыжий начнет страдать, как Тунанк Выри, а тот вместо этого сразу подорвался спасать Тьеку. Деловито, словно пожарный или какой-нибудь полицейский из тех, которые при любом светопреставлении действуют по инструкциям. Только у него же нет никаких инструкций…
Наипервейшая Сволочь и Тунанк Выри остались сидеть возле обломка доски с недоеденной колбасой и кувшином. Хвостатая смотрела с надеждой, стиснув от избытка чувств маленькие костлявые кулачки, Тейзург – с непроницаемым выражением, а кулаки-то и у него были сжаты.
Дирвену стало чуток не по себе, и он ринулся вперед, потом спохватился – у него же «Скоробег», угонится ли за ним рыжий? Но тот перекинулся и помчался вприпрыжку.
Яма была на месте, повариху все еще не засыпало.
– Готовь веревки, – выпрямившись в человеческом облике, приказал рыжий. – Я спущусь, обвяжу ее. Тащить начнешь по моему сигналу, и тащить надо будет быстро. Сбросишь мне веревки, когда я буду внизу.
– Как ты спустишься? Обрушится же все…
Но тот вместо ответа снова перекинулся и прыгнул в яму, легко перескакивая с одной опоры на другую. Амулетчик, с веревками наготове, наблюдал за перемещениями кота с замиранием сердца. Порой начинали сыпаться комья почвы и камешки, но это была мелочевка, стенки провала оставались на месте. Похоже, Хантре еще и магию применил, чтобы удерживать их в неподвижном состоянии. Наконец он добрался до дна, принял человеческий облик и махнул рукой: давай.
Дирвен скинул все четыре веревки. Рыжий проворно обмотал Тьеку и снова подал знак: тащи!
Активировав «Тягло», амулетчик потащил, пятясь от ямы, яростно впечатывая каблуки ботинок в раскисшую землю. Лишь бы веревки с живым грузом ни за что не зацепились… И лишь бы не случилось сейчас очередного содрогания…
Наконец через край мешком перевалилась оплетенная веревками Тьека, встрепанная, с темным от грязи лицом, словно глыба земли с космами седых волос. На спине у нее висел кот, уцепившись когтями за толстую вязаную кофту. Едва они оказались в двух шагах от кромки провала, он соскочил, перекинулся в человеческий облик, подхватил ее под мышки и бегом отволок подальше. Вовремя, потому что тут-то и посыпалось: в отместку за то, что из глотки вырвали добычу, яма отвоевала себе еще немного пространства.
После этого рыжий свалился, как подкошенный, рядом с поварихой. Та пыталась шевелиться и что-то невнятно бормотала. Лишь бы не оказалось, что она спятила...
Пошатываясь, Дирвен направился к ним. Он взмок и тяжело дышал, на ладонях горели ссадины.
Вблизи выяснилось, что Хантре без сознания, а Тьека глядит вполне осмысленно и твердит слова благодарности.
Когда амулетчик избавил ее от веревок – пришлось резать, узлы были затянуты намертво – та обняла его и произнесла по-нангерски, еле ворочая языком:
– Хороший мальчик… Дай тебе боги здоровья и счастья, избавления от всех бед…
Ей бы рыжего обнимать: если б не он, никто бы за ней не пришел. Но вытащил-то ее Дирвен! Так что заслуга у них напополам.
Обессилено уткнулся лбом в ее мягкое плечо. Впервые за много дней на душе было хорошо – как будто вынырнул из кромешной паскудной мути туда, где светит солнце.
До усадьбы добирались часа полтора. Тунанк Выри мигом бы домчалась, но Тейзург не мог идти быстро, и ему приходилось часто отдыхать. Вдобавок мучаха тащила на треть полный кувшин и узелок с остатками еды.
Маг то принимался жаловаться, с театральным надрывом, что уже не в первый раз оставляет в живых мерзавца, который его забавляет, а потом этот мерзавец создает ему проблемы, то умолкал и плелся, стиснув зубы. Она вначале испугалась, что его услышат, если Арнахти с учениками где-то рядом, и уже хотела сказать об этом, но вовремя уловила тончайшее, как паутинка, заклятье «глухой вуали». Потом он начал молиться Госпоже Вероятностей, чтобы та позаботилась о Хантре: «я тебя столько развлекал, не отнимай его у меня, окажи мне эту милость».
Тунанк Выри чуяла, что у него жар. Он себя контролировал, даже колдовать мог, но непонятно, сумеет ли дать отпор, если случится стычка с Арнахти.
В конце концов они пришли куда надо, и как же она обрадовалась, когда оказалось, что все живы!
Повариха была озябшая, побитая, грязная, вся в кровоподтеках и ссадинах, но обошлось без переломов. Она сгорбилась на травяной кочке, со «Сторожем здоровья» на шее, спиной к спине с Хантре – тот согревал ее теплом саламандры. Эти двое сохраняли сидячее положение лишь потому, что подпирали друг друга. Позже мучаха узнала, что рыжий потерял много сил, используя магию, иначе бы их завалило в яме.
Дирвен при появлении Тейзурга отошел в сторонку – ощетинился, взгляд исподлобья: приготовился к ссоре.
– Тунанк Выри, дай им напиться. Сначала ему.
Рыжий что-то произнес, с трудом шевеля губами. Похоже, возразил.
– Для нас важнее, чтобы ты поскорее восстановил силы, – терпеливо, хотя и с едва уловимым оттенком ярости, пояснил Тейзург. – Давай все-таки будем действовать рационально, умоляю тебя.
Мучаха напоила обоих из кружки, которую тоже захватила с собой.
– Мне сходить по воду или попросить Дирвена? – смиренно спросила она после этой процедуры.
– Идите вместе. Ты разумней, но ты этот кувшин хорошо если к вечеру принесешь. А он без тебя вряд ли найдет воду.
– Зато мы человека спасли! – с вызовом буркнул амулетчик, по-прежнему сохраняя дистанцию.
Тунанк Выри сунула ему в руки пустой кувшин и примирительно сказала:
– Идем скорее!
Ей тоже было неуютно рядом с разозленным Тейзургом, и она беспокоилась за Тьеку. Даже сказала об этом вслух, когда добежали до поменявшего русло ручья.
– Ничего он ей не сделает, – Дирвен скривился, словно раскусил стручок горчицы. – Из-за своего рыжего. Ну, пошли!
– Подожди, я кое-что посмотрю.
Тунанк Выри опустила пальцы в студеную воду. Ручей весело журчал – наверное, он давно мечтал переселиться на новое место и повидать новые берега. И… и не так давно из него черпали воду другие люди. Выше по течению. Он показал мучахе обрывки их отражений – размытой картинкой, всего на миг, но этого было достаточно.
– Идем обратно, – позвала она шепотом. – И давай постараемся не шуметь.
– Эти придурки рядом? – тоже шепотом спросил амулетчик.
– Не совсем рядом, но не очень далеко.
Когда вернулись к остальным, она обошла руины усадьбы и обрадовано сообщила:
– На изнанке не все ушло под землю! Смотрите, вон там сарай не провалился – и при нем есть изнаночный сарай, а к нему примыкает изнанка усадьбы, которая еще несколько дней простоит на поверхности. Арнахти запечатал здесь всю изнанку, но теперь его печати разрушены. Мы можем там спрятаться и отдохнуть. Я вас туда проведу, только вам для этого надо переобуться – правый башмак на левую ногу, левый на правую.
– Прекрасно, – отозвался Тейзург.
Переобувшись, люди взялись за руки, и она завела всех на изнанку.
Полутемное помещение, довольно большое, как и наполовину развалившийся сарай, возле которого оно образовалось. На ржавых гвоздях и крючках развешаны постромки, ковшики, тряпки. За дверным проемом виднеется комната уже не с земляным полом, а с деревянным, а дальше еще и еще – целая анфилада.
Арнахти запечатал изнаночные полости сразу же, как была построена усадьба, и никакой народец никогда тут не жил. Повсюду пахло, как в заброшенном чулане с ненужным хламом. Кое-где из стен торчали рассохшиеся выдвижные ящики с посудой для зелий, огрызками карандашей, орудиями пыток, золотыми и серебряными монетами, пузырьками чернил, драгоценными украшениями, несвежим бельем. В одном из ящиков обнаружилась целая горсть золотых зубных коронок. В дальней комнате из стенки до половины выступала кровать, застланная стеганым ватным одеялом – на ней устроился Тейзург, а для остальных мучаха насобирала подушек, которые валялись на полу вперемежку с книгами в засаленных переплетах.
На изнанке переносить вещи из комнаты в комнату можно, да только наружу ничего не заберешь – кроме по-настоящему материальных предметов, которые попали сюда из людского мира, а не появились сами собой, как отражения в зеркале. Так что Дирвен напрасно распихивал по карманам кунды, ривлы, фальдены и ролтинги, бурча с вызовом, что это законное возмещение ущерба, потому что Арнахти его ограбил. Тот и впрямь его ограбил, но здешние деньги на людской территории попросту исчезнут.
Тунанк Выри подобрала вытертую бархатную скатерть с истрепанной бахромой, обмотала вокруг бедер, заколола найденной в одном из ящиков бартогской булавкой: сойдет за юбку. Хоть и знала, что снаружи отраженная скатерть разделит судьбу отраженного золота.
– Безотрадное зрелище, уж прости за прямоту, – окинув ее взглядом, заметил Тейзург. – То ли дело Дирвен в твоей юбке – этакая свеженькая милашка из овдейского трактира для непритязательной публики, со своеобразным пошловатым шармом…
– А ты портовая шлюха! – огрызнулся из соседней комнаты Дирвен.
– О, я был весьма дорогой портовой шлюхой. В паянском порту меня до сих пор вспоминают, как изысканное порочное наваждение. А тебя, с кем ни поговори, вспоминают как неловкий простецкий анекдот – и мой личный опыт не исключение, увы...
– Да от тебя одна мерзопакость!
– А не заткнулись бы вы оба? – процедил Хантре, который, как показалось мучахе, скверно себя чувствовал.