Это был последний раз, больше Дирвен не ходил с ним спорить.
Следил издали за Арнахти, пил из ручья, питался морковкой. Свезло найти еще одну палку худьякьяги.
Размышлял о том, что непременно разыщет маму с сестрой, будет им помогать, и тогда все, что случилось раньше, потеряет значение. Но порой думалось, а вдруг после рождения сестры он станет маме не нужен… Лорма однажды сказала: если бы у тебя была сестра, твоя мать любила бы ее больше, чем тебя. Вдруг она права? Она, конечно, дохлая гадина, но у нее большой жизненный опыт. И что-то Дирвену подсказывало, что эти ее слова могут оказаться пророческими. В очередной раз подумав об этом, сглотнул горький комок: его все предают, пора бы уже привыкнуть.
Еще хуже, когда в голову лезли мысли о Харменгере: изгибы ее великолепного тела, дразнящие ягодицы, сладостная хрипотца низкого чувственного голоса… Как огнем жгло, вот бы поиметь прямо сейчас! А ее глаза… Миндалевидные, угольно-черные, без радужки и белков: кромешная тьма, словно оттуда смотрит бездна, сулящая такое поимелово, перед которым все остальное померкнет.
Но Харменгера ушла под ручку с Наипервейшей Сволочью, даже не посмотрев на него, насмешливо вильнув своим скорпионьим хвостом на прощанье.
Снова сглотнул комок. Все его предали, исключений нет.
Дело застопорилось, так и пришлось в очередной раз доложить коллеге Шеро.
Рисовальщики свою задачу выполнили, теперь у отряда была подробная схема ближайшего участка горного лабиринта. Из Аленды передали через кладовку дыхательные шлемы – или «слоновьи шлемы», как их называют из-за того, что это бартогское изобретение напоминает слоновью голову с хоботом. Экипированные разведчики углубились в путаницу ущелий, но по возвращении доложили, что эта часть лабиринта с его внутренними областями не сообщается. Где-то должен быть проход, да такой, что не только люди проберутся – карета проедет. Однако вопрос, где он находится.
Двигаться по периметру, исследуя один участок за другим? Это сколько же времени понадобится? И чем дольше проволочка, тем больше риска, что Нетопырь сбежит, припрятав Огрызок до лучших времен.
Хеледика тем временем рыскала по окрестностям, выбирая площадку для танца. Орвехт не усматривал особой разницы между этими лужайками, заросшими горным разнотравьем, но песчаной ведьме виднее: это ее специфическая ворожба, станцевать нужно там, где подскажет чутье.
Наконец нашла, хотя и далековато от лагеря. Вместе с ней отправились Суно, коллега Марченда и еще двое магов. Остальные под руководством коллеги Вербелдона продолжали изучать скальную путаницу в поисках лазейки.
Едва увидела, внутри ёкнуло: здесь! Небольшая площадка на склоне горы, над пестреющими в траве цветами кружат мотыльки, с одной стороны кустарник, с другой торчит засохшее кривое дерево. Попадались лужайки и побольше, и поровнее, но Хеледике приглянулась именно эта. Нигде больше не возникало чувства, что она нашла нужное место.
Вернулась сюда к полудню, вместе с магами. Первым делом госпожа Марченда проверила траву, невысокую, лишь местами по колено, и выгнала с лужайки ядовитую змею. Поблескивая на солнце иззелена-черной мозаичной чешуей, изумрудная накка с достоинством заскользила прочь, как будто давно собиралась прогуляться.
– Некоего коллегу напоминает... – заметил, многозначительно кашлянув, почтенный Кравемонг.
Остальные переглянулись и сдержанно согласились. Имя не было произнесено вслух: негоже в присутствии сильнейшей ведьмы Ложи неуважительно отзываться о предке-родоначальнике ее племени. Хеледика, впрочем, и так поняла, кого они имеют в виду.
– Отломить эту ветку, чтоб не мешала? – осведомился почтенный Тралдон.
Одна из засохших ветвей торчала далеко в сторону – словно узловатая костлявая рука тянется из зыбучки, растопырив пальцы в последнем отчаянном жесте.
– Дерево не трогайте! – встрепенулась Хеледика. – И прошу вас, не стойте рядом с деревом.
Невесть почему это показалось ей важным.
– Давайте, мальчики, на другой конец поляны! – поддержала ее достопочтенная Марченда.
«Мальчики» безропотно подчинились.
Хеледика разулась и распустила собранные в хвост волосы, вытащила из заплечной сумки нангерскую юбку – из коричневого сукна, длиной до лодыжек, с красно-желтой каймой по подолу, и отбеленную сорочку с вышитым воротом.
– Все отвернулись! – скомандовала Марченда.
Переодевшись, ведьма вышла на середину лужайки. Под босыми ступнями трава, комки земли, камешки, сломанное птичье перо – множество точек соприкосновения с этим местом. А солнце уже начинает клониться к западу.
Тралдон достал флейту и принялся наигрывать незатейливую мелодию: ворожить надо под здешнюю музыку.
Она двинулась посолонь танцевальным шагом, который подсмотрела у местных девушек, плясавших на площади в Горной Аленде. Первые три круга медленно, потом быстрее. Аккомпанирующий маг подстраивался под ее ритм.
Смутное ощущение: непонятно что, но есть – тоньше волоса, тише замирающего шепота. Едва не наткнулась на вытянутую к середине лужайки безлистую ветку, спустя несколько секунд удивилась: как это она может в танце случайно на что-то наткнуться? Разве что само под ноги кинется…
На следующем круге ветка снова царапнула по ее рукаву, словно тонкие высохшие пальцы попытались уцепиться за ткань.
«Помоги...»
Это был не звук, даже не мысль – отголосок впечатления: то ли померещилось, то ли не совсем померещилось. Но Хеледика на каждом новом круге замедляла шаг возле дерева, и вот ей показалось, что скрюченные пальцы-веточки чуть шевельнулись… Не прекращая танца, она молниеносно схватила призрачное запястье, потащила за собой – не ветку, которая осталась, где была, а то, что тянулось к ней, слившись с этой веткой, и умоляло о помощи.
«Не отпускай меня!!..»
Вот теперь точно не померещилось.
Начала постепенно ускорять темп. До чего же странно танцевать с кем-то, кого здесь и нет вовсе, только его запястье… Хотя в иные моменты как будто появлялась рука, слабая, исхудалая, мерцающая – то есть, то нет. Потом и вторая мелькнула. Ведьма была настороже и в следующий раз ее поймала. Держась за руки, можно сплясать кненьеду, или «Вечернюю прогулку»: пары несутся по кругу, словно в обещание того, что солнце непременно взойдет снова.
Сколько-то кругов спустя она смогла более-менее разглядеть своего партнера: худой, длинноволосый, на голове помятая шляпа, в свалявшихся патлах запутались листья. Он был прозрачен и невесом, как подхваченный ветром пух одуванчика, и он все еще был не здесь, в любую секунду мог исчезнуть.
Хеледика начала понимать, с кем танцует. Крепче стиснула его руки: нет уж, я тебя ни за что не отпущу, и будем танцевать столько, сколько понадобится, чтобы вытащить тебя сюда целиком.
Сощурившись, хотя и не было в том необходимости, Суно магическим зрением разглядывал кавалера, с которым кружила песчаная ведьма. Изможденный оборванец, смуглый, длинноносый, долговязый, в лохмотьях, но при этом в залихватски заломленной нангерской шляпе с истрепанными полями. Порой казалось, что это всего лишь морок, сотканный из дыма или тумана, однако в иные моменты он выглядел вполне материальным.
И никаких сомнений по поводу кто кого поймал: это ведьма вцепилась в него мертвой хваткой и тащит за собой в танце. Хотя он и не сопротивляется – ухватился за нее, как утопающий за брошенную через борт веревку.
К достопочтенному Орвехту бочком, вдоль края лужайки, подобралась достопочтенная Марченда.
– Суно, ты понял, с кем она танцует?
– Догадываюсь. С нашим шансом попасть в долину скорейшим образом. В придачу сможем рассчитывать на всяческое содействие, вряд ли этот господин питает к Нетопырю добрые чувства.
– Он пока еще не здесь. Девочка свое дело знает, а наша задача – обеспечить музыку.
Оба повернулись к флейтисту, раскрасневшемуся, с каплями испарины на лбу.
– Коллега Кравемонг, ты ведь на скрипке умеешь? Сейчас запросим через кладовку инструмент, и сменишь его. Эту ворожбу нельзя останавливать.
Скрипка подхватила мелодию, а Тралдон, тяжело дыша, опустил флейту.
Солнце достигло дальних вершин Унского хребта, и позлащенные ледники засияли, как хрусталь в витрине дорогого магазина. Скрипка и флейта несколько раз сменяли друг друга, музыка не смолкала, танец продолжался. Волосы ведьмы струились мерцающим шлейфом, юбка раздувалась колоколом, полоскались широкие рукава. Ее партнер выглядел тенью, сумевшей отлепиться от земли и подняться на ноги. В иные моменты казалось, что лохмотья и шляпа есть, а его нет, но потом он опять как будто сгущался из ничего.
Горную страну уже начали окутывать сумерки, когда пара наконец-то остановилась и расцепила руки.
– Прекрасная госпожа, я тебе бесконечно благодарен и готов исполнить любое твое желание, – низко поклонившись, сказал кавалер-оборванец.
Голос у него был хриплый, измученный, с характерным нангерским акцентом.
– Проведи нас, пожалуйста, безопасным путем в долину, которая за этими горами, – попросила Хеледика, усевшись на траву.
Она тяжело дышала, мокрая от пота сорочка прилипла к спине.
– Все что пожелаешь, прекрасная госпожа, – ответил вызволенный из заточения Дух Местности.
Дирвен приготовился к долгому ожиданию. Уж если старый гад Арнахти сам не может выбраться из своей зачарованной долины, нечего рассчитывать, что маги Ложи победоносно ворвутся сюда с минуты на минуту, как в третьем акте героической пьесы.
Он чувствовал себя охотником, которому невесть сколько предстоит сидеть в засаде – то ли полторы-две восьмицы, то ли целый месяц. Если б Нетопырь не заграбастал его амулеты, рискнул бы сунуться в горный лабиринт: однажды получилось, и второй раз получится. Но не оставлять же Арнахти «Пятокрылы»! Придется запастись терпением, у него сейчас не тот арсенал, чтобы атаковать сильного мага. Пока надо ставить достижимые цели: например, найти еще одну худьякьяги.